...а мы - с Земли

Gera Serebro

— Как по традиции мне надо сейчас себя вести? — склонился партнер к уху.

— А к черту классику. Мы же не участники.

— Лицемер-р-р-р, — проурчал Женя, прижимая его себе.

Гера встал на цыпочки, поддался.

Ему еще больше отдохнуть, расслабиться и успокоиться хотелось.

Глава 9. Про рыб, покрытых шерстью

Утром Женя, неожиданно для себя, обнаружил еще один плюс в партнерстве: свободные уши. Злиться вслух на ничего не подозревающих

биоэнергетиков под чье-то одобрительное поддакивание было куда как интереснее, чем злиться просто так, в пустоту. Фима, конечно, внимательно выслушала гневную тираду и даже пошевелила ушами, и раньше ему вполне хватало лисьей реакции, но сейчас всенепременно хотелось услышать членораздельное: «Да-да-да, ужас какой, тебе здесь все починят! Лес сохранят! Деревья не умрут! А после еще и инкубатор бесперебойно проработает лет десять! Беспредел полный!». Но Гера улетел на рассвете, и подобные реплики никто не произносил, что немного расстраивало.

— Фимуля, — сел он на корточках перед любимицей. — У нас сегодня игра. Смотри, — ткнул пальцем сначала в себя, а потом в нее, — сегодня я самка, а ты самец. То есть, наоборот. Неважно. И я дарю тебе букет. Букетик из пяти мышей.

Женя достал из банки пищащих мерзких тварей, туго связанных грубой бечевкой за хвосты. Они рыпались, дрыгали лапками, друг по другу пытались вскарабкаться наверх, но спастись им, конечно же, не удалось — лиса зубами охотно приняла живой букет и проткнула первую жертву зубами. Из раны поползли кишки, а Фима легла и с аппетитом принялась за завтрак.

Некоторое время Женя старательно оттягивал время, придумывая себе очень важные занятия, не терпящие отлагательств — такие, как расчесаться, поесть, поорать на комаров, полежать в траве и бесцельно просмотреть карту местности; но вскоре ему все-таки пришлось взять себя в руки и сделать это сложное и неприятное дело — зайти в личный кабинет бионергетиков и нажать зеленую кнопку вызова.

Саша любил крупных и сильных партнеров.

Кира любил маленьких и хрупких.

Саша предпочитал опытных, с повадками лидера.

Кира предпочитал молодых, ведомых.

Они нашли друг друга.

Так Саша думал еще вчера утром. Вообще, вчера утром он много чего думал: например, что любит детей. Иногда даже приезжал в детский центр, играл с ребятами младшего возраста, лет пяти-шести, и даже получал удовольствие от процесса. И он искренне верил, что участие в эксперименте дастся ему легко и непринужденно. Еще и Кира, он строил далеко идущие планы, мечтал вслух, как они утрут нос всему населению и произведут на свет первого рожденного естественным путем ребенка, и все-все будут им завидовать, а Саше так хотелось его порадовать и доказать, что именно он достоин стать вынашивателем генов обожаемого сильного, ловкого и очень умного партера, но… что-то пошло не так.

Возможно, причиной утренней хандры стало то, что ночью Саша почти не спал.

Как оказалось, младенцу было все равно, в какое время суток кричать. Самое обидное, что Кира, в очередной раз проснувшись от плача, ушел на берег, где отключился прямо на песке. И Саша прекрасно понимал партнера — из-за напряженной работы ему необходимо было высыпаться. Но как в одиночку справляться с безостановочно верещащим Мэлом, от крика которого уже трясло, он не понимал. Более того, только когда партнер прилетел домой, Саша вдруг сообразил, что, бесконечно укачивая ребенка, кормя, вытирая тошнотворную отрыжку и меняя подгузники (брр!), он сам за весь даже не поел. Как снял платье в обед, пытаясь искупаться, так полураздетый, грязный,

до вечера и проходил. Пол в доме покрылся ровным слоем пролитой смеси, использованными подгузниками, песком и прочим мусором, но, когда Саша пытался навести порядок, Мэл просыпался от шума и начинал орать. И приходилось все бросать и опять качать младенца, кормить, носить на руках, и так весь день, по кругу. И когда Кира, по обыкновению, перед сном предложил Саше заняться сексом где-нибудь снаружи, под луной, он впервые отказался. Потому что хотел есть, спать и мыться, а еще лучше — посидеть в тишине часа так с два, а не выдавливать из себя дополнительные усилия по ублажению партнера.

Кира тогда хлопнул его по плечу и сказал, что скоро все наладится и утрясется. А потом потрепал притихшего было Мэла за щеки, отчего тот опять громко закричал, пожелал спокойной ночи и ушел спать. Утром, бодрый и позитивный, улетел, радостно объявив, что вернется пораньше. Наверно. Может быть. Если учения пройдут удачно.

А самое обидное, что организаторам очень не понравилось вчерашнее поведение Саши. Они решили, что с материнским инстинктом у него не все в порядке, и с хозяйственностью нелады, и потому прислали дополнительные инструкции — хотя бы раз в день наводить порядок в доме и не орать в ответ на крик младенца. И он старался требования выполнять, и до обеда не получил ни единого замечания. Но веки у него слипались, перед глазами плыло; Саша зевал и мечтал об одном — поспать. Хотя бы часик.

И к трем часам желание достигло пика, как раз момент выпал удачный: младенец мирно сопел в кроватке, мусор аккуратной кучкой лежал в углу, сам Саша умудрился расчесаться и привести себя в относительный порядок, и все располагало к долгожданному отдыху.

Он тихо прилег, свернулся калачиком, закрыл глаза и в единый миг провалился в сладкую дрему. Сквозь сон услышал кряхтение ребенка, положил подушку на голову и придавил ладонью — опять стало тихо и хорошо. Вскоре пришлось добавить еще одну подушку, и накрыться одеялом с головой.

— Саша, Мэл кричит, — строго сказал Гера.

Саша что-то промычал и продолжил спать.

— Нельзя так делать! Немедленно ставай!

— Но я ужасно хочу спать! — сообщением ответил он.

— А ты теперь выращиватель. И должен думать в первую очередь о Мэле, — сухо отрезал бессердечный наблюдатель.

И Саша, невыспанный и злой, выполз из-под одеяла. С ненавистью взглянул на покрасневшего от натуги Мэла. Надел маску образцового участника, выдавил кривую улыбку и пошел готовить смесь.

Воля открыл глаза и сладко потянулся в кровати. Мягких пальмовых листьев они вчера нарвали целую гору, матрас вынесли на улицу за ненадобностью, а из подушек сообразили бортики — чтобы дети ночью не попадали. Впрочем, ни детей, ни Ромы он не обнаружил. Быстро сверился со временем — почти восемь. Еще чуть-чуть, и надо активировать трансляцию. Он вскочил, снял с себя платье в голубой цветочек, затолкал его под кровать, взял что-то со своей полки в шкафу, оделся. Вышел из комнаты.

Ночью он спал мало, зато выспался под утро, наверное, тогда, когда Рома сгреб малышню и ушел на берег. А ночью с мелочью возился преимущественно Воля, наслаждаясь тем, что его никто не одергивает. Пару раз было так, что от писка или плача подскакивали они оба, и оба же укачивали детей. С непривычки в новых условиях и пандята, и Валя вели себя очень беспокойно, и Воле было их до слез жалко. Но, по предыдущему опыту, он знал, что еще день-два, и малыши к нему привыкнут, войдут в режим, и тогда с ними станет значительно легче.