...а мы - с Земли
Шрифт:
— Рома, — с трудом удерживая самообладание, ответил Гера. — Пожалуйста, спокойно. Ты должен выполнять правила, а не оспаривать каждый пункт!
— Нет, подожди…
— Нет, это ты подожди! Ребята, мне очень, очень не нравится ваше поведение, и если так будет и дальше продолжаться, я поставлю вопрос о вашей замене, на более подходящих участников!
— Ромуля, тихо, тихо, хватит, — от громкого голоса Валя проснулся, захныкал, и Воля укачивал его, одновременно крутясь вокруг партнера. — Тихо, Ромочка, не надо, спокойно, ну это же всего лишь туфли, зая, тихо, —
Гере показалось, что он так смотрит на него. Пронзительный взгляд, ему самому захотелось немедленно все бросить и пойти на поводу у участника. Партнеры притихли, несколько секунд молча переглядывались, а потом случилось что-то непонятное.
— Конечно, — как ни в чем не бывало, сказал Рома. — Волечка, давай мне Валю.
— Да. Как раз собирался слетать на работу, — передал он младенца.
— Да и туфли не так уж и плохи. Привыкнуть просто надо.
— А мне страсть как хочется порыбачить! Скорее бы вечер, как выйду, да со снастями, ух!
— Пойду-ка я приготовлю чего-нибудь. Низкокалорийного.
И ладно бы, они ограничились словами. Нет! Воля на самом деле сел в гравиталет и куда-то улетел, а Рома, напевая вслух песенку, ушел на кухню рубить листья салата. В туфлях.
Подозрительно.
И до передачи трансляции Эну пара вела себя так идеально, что Гера диву давался. Рома на несколько раз подмел полы в доме, протер стекла; периодически прикладывался к салату и каждый раз комментировал происходящее вслух. Воля недолго пробыл на работе, но по возвращению внезапно схватился не за детей, а за снасти. А перед тем, как их закинуть в море, бодро пробежал вдоль берега метром так с двести.
Гера не очень понимал, что происходит. Вариантов было два — или участники блефуют, или же у них на самом деле что-то щелкнуло и эксперимент стал приносить первые плоды.
А Саша тем временем ждал. Ждал шести часов. Сверялся со временем через каждые две минуты и мысленно сокрушался, что день тянется невыносимо медленно. Но перспектива побыть одному, без ноши в виде ненавистного Мэла, от одного вида которого невольно трясло, придавала сил. Целый час наедине! Без криков, без смеси со сладковатым запахом, без подгузников, без нотаций в голове, без нервного прислушивания к тишине — не раздается ли едва различимое кряхтение, неизменно перерастающее в выматывающий ор?
Это казалось чем-то нереально волшебным.
По-прежнему ужасно хотелось спать. Саша на миг потерял связь с реальностью, когда стоял на каблуках в комнате, а очнувшись, поймал себя на том, что качает коробку из-под обуви, как ребенка. Вообще у него появилась странная привычка — качать попавшие в руки предметы весом больше трех килограмм. Так он отключался несколько раз за день, в предпоследний едва не выронил Мэла, за что тут же получил серию нотаций — от Эна и от Рэя. Саше стало казаться, что его самого, как личности, отныне не существует, есть приложение к ребенку с набором функций: кормить, качать, мыть.
И только предстоящая поездка не давала скатиться в окончательную и беспросветную апатию.
С
С Бени осыпались листья.
— Потерпи, дружочек. Остался всего час, — Саша погладил тонкую веточку, вздохнул, вышел наружу, переложил ребенка на траву, резко развернулся и метким броском отправил нож в полет.
Острейшее лезвие вошло в мягкий ствол ближайшей пальмы почти бесшумно.
— Пятьдесят восемь минут, — выдернул нож, отошел, метнул еще раз.
— Пятьдесят восемь с половиной, — повторил процесс.
— Пятьдесят семь…
Ближе к вечеру у Киры случилось неслыханное событие. Вызов. Настоящий! Не ложный! Так уж вышло, что чипы, настроенные у большей части населения на автоматическую подачу сигнала опасности, зачастую срабатывали случайно, реагируя на банальный сильный испуг, например, от близости хищника, потери равновесия и прочих мелочей, а безответственные земляне иногда этого не замечали и вызов не отменяли. И оперативной группе, прилетевшей на место так называемого происшествия, приходилось разворачиваться и улетать ни с чем.
Но на сей раз сомнений не было — вызов самый что ни на есть настоящий. Свои в беде. Кира тут же забыл про все — про комментарии, на которые не успел ответить, про Мэла, Сашу, про себя, и стал исключительно предводителем оперативной группы спасателей. Огня в кровь добавляло то, что показатели боли пострадавшего зашкаливали, уровень адреналина превышал все мыслимые пределы — а после сигнал перешел в атоматический режим, что могло обозначать только одно: потеря сознания.
Дело совсем плохо.
На максимальной скорости, за считанные минуты команда добралась до места трагедии, одновременно скооперировавшись с ближайшим медицинским центром. Четыре гравиталета — три спасательских и один скорой помощи — зависли над искомым ущельем.
Очередной скалолаз-любитель. Кира никогда их не понимал. По всей видимости, бедолага недостаточно хорошо закрепил страховку и сорвался вниз, застряв в узком ущелье. Его ногу передавило глыбой, небольшой, килограмм пятьдесят-семьдесят, и, в принципе, здоровый человек без труда сдвинул бы препятствие, но пострадавший, скорее всего, что-то сломал при падении и сделать этого не смог.
Бегло оценив обстановку, Кира пришел к выводу: действовать необходимо быстро. Пульс упавшего неумолимо замедлялся. Дело осложнялось тем, что просто поднять пострадавшего было не так-то просто: ущелье неглубокое, всего метра три, но узкое, отвесные стены — зыбкие, одно неверное движение, и может случиться обвал, и тогда показатели смертности увеличатся на одну единицу, чего допускать категорически нельзя. Устанавливать подъемное оборудование, надежное и безопасное — нет времени. Соответственно, кто-то должен спуститься вниз, сдвинуть глыбу, переложить упавшего на носилки и поднять с помощью веревок.