...Встретимся в октябре...

Моран Маша

Но тело думало иначе. Я не мог взять себя в руки. Настя. Настоящая. В моих объятиях. Теплая и пахнущая, как самый сладкий грех. 

Я не мог сдержаться. Очень хотел. Но не мог. Член окаменел, находя место между ее упругих ягодиц. Идеальное место. Горячо, мягко и нежно. 

Настя вздрогнула и попыталась отстраниться. Она наверняка почувствовала. Не могла не почувствовать. А мне даже не было стыдно. 

Она сделала шаг вперед, стараясь разъединить наши бедра, и хрипло прошептала:

— Я грязная, а ты… только что из душа… 

— Постой… – Я снова прижал

ее к себе, распластав ладонь на плоском шелковистом животе. – Давай постоим так еще немного… 

Я уткнулся носом в местечко за ее ухом. Как же она пахла… Тот самый аромат, от которого кровь густела и превращалась в лаву. Ее неповторимый запах – осеннего тумана, корицы и возбуждающей гвоздики. Я чувствовал себя пьяным. 

С моих волос на ее кожу капали капли воды. Они летели на ее грудь и медленно скользили по округлым холмикам. Меня словно наказывали за что-то… Капля покатилась по груди, опускаясь на ареолу и маленький сосок, который тут же набух. 

Я честно пытался не смотреть. Твердил себе, что это неправильно. Но рука против воли сдвинулась с Настиного живота и поползла вверх. Я не просто хотел коснуться ее. Это была потребность сродни дыханию. 

Настя умудрилась развернуться в моих объятиях. Мы оказались лицом к лицу. Ее глаза лихорадочно сверкали, а по щекам разливался розовый румянец. 

Ее мягкая грудь оказалась прижата к моей, и от этого ощущения давление в паху стало почти нестерпимым. Мне все-таки удалось немного отодвинуться. Ладонь сжала тонкие пальцы, и я потянул Настю за собой, отступая к душевой. 

— Пойдем. 

Настороженно глядя на меня, она шагнула следом. 

Я втянул ее в кабину и прижал к влажному стеклу. Настя порывисто выдохнула, и я не смог удержаться… Взгляд сам собой скользнул на ее грудь и вытянувшиеся в мою сторону соски. Это было самое возбуждающее, что я когда-либо видел. То, от чего член дернулся, набухая еще сильнее. В какой-то момент показалось, что он взорвется изнутри от напряжения, которое мне уже не удавалось сдерживать. 

Я накрыл рукой ее идеальную грудь, и крошечный сосок тут же уткнулся острой вершинкой мне в ладонь. Как будто ждал моей ласки, тянулся ко мне. 

Настя порывисто всхлипнула, и от этого звука, мой член дернулся. Я прижался бедрами к ее животу, чтобы хоть немного унять то чувство, от которого перед глазами плыло. 

Движение… Мне необходимо резкое быстрое движение внутри нее. Чувствовать, как она сжимается вокруг меня, выцеживая все до последней капли. Ощущать, как сокращаются мышцы влагалища, жадно обхватывая мой ствол. 

Но Настя сжала пальцы на моем запястье и попыталась убрать руку с груди. 

— Не нужно… – В ее взгляде было столько боли… А я не понимал почему. 

— Почему? 

— Не нужно привязывать меня к себе еще больше. – Она опустила голову и легко пробежалась пальцами по моим ребрам. От ее прикосновения меня прошибло током. – Я и так с трудом держусь, когда вижу очередную твою «невесту».

Ее губы изогнулись в печальной улыбке. До меня даже не сразу дошло… 

Я зажал между пальцами ее подбородок, заставляя поднять лицо и посмотреть мне в глаза:

— Ты серьезно? Думаешь, что… – Я не мог подобрать слов. На языке крутились одни маты. – Ты не поняла, что я чувствую к тебе? Или делаешь вид? 

— Это жалость, Дима. Просто жалость… 

От того, как она произнесла мое имя, все здравые мысли вылетели из головы. А от того ЧТО именно она сказала, я начал терять последние крупицы контроля. 

Меня аж тряхнуло. 

— Жалость… Значит, по-твоему, это жалость?.. – Внутри меня все кипело. Злость подогревала возбуждение, которое уже становилось болезненным. Вместо наслаждения меня с головой окунули в агонию. – Попытка устроить нашу жизнь – это жалость? Эти гребаные извращенские свидания, чтобы у нас все было, как у всех, – жалость? Я твою фотку спер и полночи на нее дрочил, как хренов подросток! Это тоже, конечно, жалость, да? Жалею тебя и потому хочу трахать, пока не приучу к своему члену? Чтобы ты текла, как только увидишь меня! А то, что я тебя, эгоистичную сучку, из головы выкинуть не могу, тоже жалость? 

Я с трудом перевел дыхание, чувствуя, что сейчас взорвусь. Просто разлечусь на чертовы осколки. Я планировал убить тварь, сотворившую с ней это. Как-то не тянет на жалость, ведь так? 

Что ж она такая непрошибаемая? 

Настя быстро и тяжело дышала, а я пытался не смотреть на ее грудь. Но, как зомбированный, не мог сдержаться. Глаза сами опускались к двум тугим розовым соскам, которые вытянулись еще больше и немного покраснели. Сейчас я хотел пробовать их на вкус, ловить губами, а потом дразнить языком. И вовсе не выяснять отношения. 

Настя вдруг схватил меня за волосы на затылке и потянула голову вверх, заставляя смотреть ей в глаза. Бля**! Такое впечатление, что мы два боксера на ринге. 

— Потому что вокруг тебя всегда будут эти девки! А я даже не знаю, как мне удается стать собой. Сколько ты так продержишься? Когда тебе надоест выбирать мне дома и идиотские костюмчики? Каждый день рядом с тобой для меня последний! – Настя встала на цыпочки и потянулась ко мне, скользнув восхитительно гладким телом по моему – накаленному до адского состояния. Она хоть подозревала, что творит со мной?! – Я надеюсь только на то, что когда ты притащишь сюда очередную «Кристиночку», мне будет куда уйти, чтобы не видеть вас. 

Ее слова врезались в меня острыми лезвиями. Из меня будто вытягивали все чертовы органы.

— Значит, вот как ты обо мне думаешь? – Голос хрипел от боли, которую я даже не пытался скрыть. Что там говорят о сильных мужиках, которые переступают через женщин, надумавших ими вертеть? Я явно не из них. – И много ты видела здесь «Кристиночек»? 

Настя упрямо вздернула подбородок:

— Тебе необязательно приводить кого-то сюда. Как будто мало мест, где можно… – Она по-детски надула губы, и я тут же представил их на своем члене и яйцах. От этого видения по телу прошлись наждачкой. – Ты – мужчина. Скоро ты устанешь от всего этого. Тебе захочется нормальную девушку и нормальных отношений. Или хотя бы нормального… секса.