10 мифов Советской страны
Шрифт:
В реальности ничего подозрительного не произошло. Никакой Хрусталев Сталину ничего не вколол. Тогда Сталин был бы парализован и не смог позднее зажечь свет либо, проснувшись от укола, начал бы вызывать охрану или кричать уже среди ночи.
Если отвлечься от тайных похождений Хрусталева в ночи, то все становится на свои места. Утром Сталин недомогал и потому долго лежал в постели (все–таки лег спать около 5—6 часов утра). Около 18 часов Сталин все же заставил себя встать, и тут с ним случился удар. Нужно было соблюдать постельный режим. Но он этого не знал — регулярного контроля за его здоровьем после «дела врачей» не было.
Одинокий старик, внушавший любовь и ужас миллионам людей в мире, несколько часов беспомощно лежал в одиночестве. Охранники ждали вызова от Сталина,
Лозгачев упоминает о часах, которые лежали на полу и показывали на полседьмого. Это напоминает специально придуманное алиби для подтверждения основной версии. Но в то же время часы могли действительно упасть и сломаться. Мог Лозгачев и придумать этот эпизод для пущей убедительности. Во всяком случае, на месте Радзинского можно было бы осторожнее относиться к свидетельствам Лозгачева. Они могут быть так же не точны, как и свидетельства Хрущева. Слово против слова.
Еще одно обстоятельство — Хрущев вспоминает, что охранники сказали, что первой Сталина увидела Матрена Бутусова [471] . Может быть, Лозгачев и Хрусталев — сообщники? Радзинский прямо этого не говорит (а то как же тогда Лозгачеву вообще доверять?), но развивает в эту сторону целую теорию: «После ареста Власика Берия, конечно же, завербовал кадры в оставшейся без надзора охране» [472] . Вот так, бродит, понимаете, охрана безнадзорная. Кто хочешь — вербуй кадры. Кто первый это сделает? Конечно Берия. Ведь Э. Радзинский с детства помнит, кто в нашей стране самый коварный.
471
См.: Xрущев H. Указ. соч. С. 264.
472
Радзинский Э. Указ. соч. С. 618.
Домыслы, домыслы. Во–первых, домыслы, что Берия, несколько лет не командовавший органами, кого–то «завербовал» — не просто для информации, а для убийства Сталина. Во–вторых, чистый домысел, что кто–то для этого дела вообще завербовал охранников. Тем более что все домыслы на эту тему базируются на показаниях самих охранников. Но если они — банда убийц, то нельзя верить ни одному слову. А если вы верите Лозгачеву даже в деталях, да еще больше, чем Хрущеву, то как–то странно превращать его в одного из подозреваемых. А если мы доверяем Лозгачеву, значит — Сталин встал с постели около 18 часов. Значит, никто не тыкал в него шприцем ранним утром.
Но в драматургии свои законы, они отличаются от законов исторического исследования. Читатели Э. Радзинского иногда забывают об этом.
***
Старостин, Лозгачев и Бутусова положили Сталина на диван. Старостин дозвонился до министра госбезопасности Игнатьева и до Маленкова. Еще через час Маленков (согласно Хрущеву [473] ) проинформировал Хрущева, Булганина и Берию, который строго указал порученцам: «О болезни товарища Сталина никому не говорите» [474] .
473
См.: Хрущев Н. Указ. соч. С. 263.
474
Радзинский Э. Указ. соч. С. 616.
Хрущев утверждает, что члены президиума (не названные Хрущевым) приехали на место и… уехали назад под таким предлогом: Сталин при падении подмочился, и «неудобно нам
475
Хрущев Н. Указ. соч. С. 264.
Хрущев дает по этому поводу маловразумительное объяснение — якобы Бутусова сказала Маленкову, что Сталин «спокойно спит». Визитеры разъехались, но через некоторое время порученцы снова дозвонились до Маленкова и убедили его, что это — «необычный сон». После этого Маленков вызвал на дачу уже более широкий круг членов Президиума и врачей [476] .
Э. Радзинский со всей присущей ему эмоциональностью обвиняет Хрущева во лжи (даже главку так назвал — «Ложь»): «По Хрущеву, вся четверка вчерашних гостей тотчас приехала» [477] . Но Хрущев не пишет, что приехала вся четверка. Она была проинформирована. Хрущев пишет «мы». Из контекста ясно, что на дачу приехал еще Маленков, может быть, еще кто–то, но Хрущев не называет имен. Так что здесь Радзинский приписал Хрущеву лишку.
476
См.: там же.
477
Радзинский Э. Указ. соч. С. 617.
По версии Лозгачева, далеко не сразу, а в три ночи приехали Маленков и Берия. Выслушав сотрудников, Берия выругался и резюмировал: «Не поднимай панику, и нас не беспокой. И товарища Сталина не тревожь» [478] . После чего они уехали.
Бывает, что мемуаристы не помнят всех присутствующих при событии (Лозгачев мог не запомнить скромного присутствия Хрущева). Можно также заподозрить Хрущева в том, что он несознательно или сознательно перепутал, когда первый раз приехал к больному Сталину. Хотя это мало помогает версии убийства. Максимум, в чем можно упрекнуть Хрущева — сначала он не понял всей серьезности положения со слов Маленкова, а когда писал мемуары, решил сгладить это обстоятельство.
478
Там же.
Но вот расхождение во времени очень существенно. И оно снова в пользу версии «оставления без помощи». Узнав о неприятности со Сталиным, соратники тянут время. А задним числом Хрущев нивелирует это «странное» поведение. Мол, охранники позвонили — мы приехали. Вроде со Сталиным — штатная ситуация, незначительный эпизод. Уехали. Засомневались. Вызвали врачей.
Последовательность событий не расходится с версией охранников. А вот временные промежутки — другие. Соратники тянули время. Это — если они сразу поняли, что Сталин тяжело болен. А если не поняли?
Ошибка соратников
Как это — не поняли?! Все же знают теперь, что Сталин упал у стола, бормотал «дз», обмочился, наконец. И «охрана» четко доложила ситуацию членам Президиума, прибывшим в ночи на дачу. Это нам порученцы так рассказывают.
Но при этом Радзинскому Лозгачев поведал, что Сталина обнаружил он, а Хрущеву они сообщили, что обнаружила Матрена. Матрена уверяла, что теперь Сталин уснул. Обмочился только. Прибывшим на дачу Маленкову, Хрущеву и Берии сбивчиво рассказали о ночном происшествии. Но теперь–то Сталин спит. Утром проснется, узнает, что тут толпились соратники, разглядывали его в неприглядном виде. Что–то еще решит с ними сделать. Нет, не надо его беспокоить. Не буди лихо, пока оно тихо…