100 дней счастья
Шрифт:
кастрюля
пачка крекеров
2 тарелки + 1 кружка
1 ложка + 1 вилка + 1 ножик
1 паста + 1 щетка
«полароид» и кассеты к нему
пачка презервативов
Я улыбаюсь, обнаружив, что некоторых весьма нужных вещей, таких, как кофта или дезодорант, в списке нет. Добавляю еще кое-что и провожу два прекрасных часа в сборах, складывая все по списку, включая старый «полароид». Собирать чемодан – одно из моих любимых занятий. Ты становишься командиром футболок и отдаешь приказания: ты – вперед, ты – на месте, ты – ко мне, ты – нет. И вдруг понимаешь, сколько всякого хлама валяется в твоем шкафу, и обнаруживаешь какие-то древние майки, затерявшиеся на дальних полках, которые ты не надевал уже лет десять. Вообще, собирать чемодан – это даже лучше,
Я чувствую, что за спиной у меня кто-то стоит.
Паола наблюдает, как я тщательно сортирую носки.
– Во сколько уезжаешь?
– Коррадо заедет за мной часов в шесть вечера.
– Ну ладно. Надеюсь, вам будет весело.
Сложно понять, упрек это или благословение.
– Я тоже надеюсь, милая.
Она молчит. Слегка улыбается и уходит на кухню. Она уже несколько месяцев не называла меня «милый». Знаю, я это заслужил, ведь похоть – страшный грех, который, между прочим, отражен сразу в двух заповедях: «не прелюбодействуй» и «не возжелай жену ближнего своего».
Не знаю, получится ли повеселиться во время отпуска. Но стоит попробовать. Я превращаюсь в старика, который только и говорит, что о своих болячках. Не хочется становиться занудой, с которым противно общаться.
– 33
InterRail – это не какое-нибудь студенческое приключение, как могут подумать те, кто никогда не ездил в такие путешествия. Так называется особый билет. Билет без ограничений на все европейские поезда. Сегодня вообще-то это называется «Global Pass». Если тебе еще не исполнилось двадцать шесть, то ты автоматически едешь во втором классе, если исполнилось – можешь ехать и в первом.
У Умберто старый рюкзак из былых времен: защитного цвета, потрепанный и не слишком удобный, два ремешка, тяжелая ноша ложится на плечи. А вот мы с Коррадо прикупили суперновые рюкзаки для тех, кто любит походы. Мы решили отказаться от стопроцентного повторения нашего последнего путешествия.
Двадцать лет назад мы уезжали с этого же вокзала, знаменитого римского Термини. Умберто, как настоящий бойскаут, приехал значительно раньше и притащил пакет с едой, которой хватит на добрую половину пути. Коррадо ненавидит поезда. Он пытался уговорить нас воспользоваться бесплатным билетом своей родной авиакомпании, но Умберто необычайно решительно отрезал: «Тогда был поезд, поездом и сейчас». Итак, первая остановка – Мюнхен, обязательная остановка для всех, кто покупает билет InterRail. Мы устраиваемся на полках второго класса, чтобы почувствовать себя молодыми парнями и заправскими путешественниками. Мы едем в четырехместном купе, которое словно в насмешку носит название «C4 комфорт». Комфорт – это запечатанный пластиковый стаканчик, влажная салфетка, накладка для унитаза, и (внимание-внимание)… тапочки. Пока поезд стоит, мы молимся, чтобы четвертый не пришел. А вот и он. Самый худший из возможных попутчиков: болтун. Итальянец, работающий в Германии и катающийся туда-сюда к жене на выходные. Я наивно думал, что таких уже не существует. Чтобы не захлебнуться в потоке слов, мы без лишних объяснений используем нашу проверенную тактику: изображаем из себя туристов из Лихтенштейна. Мало кто знает, на каком языке говорят в этом крошечном государстве, так что возможность общения отрезана априори. Но, к несчастью для нас, в очаровательном государстве говорят по-немецки. И сосед отлично об этом осведомлен и рад воспользоваться нашим присутствием, чтобы попрактиковаться. Так что мы вынуждены раскрыть карты и слушать всякий вздор, а потом начать ответный огонь и атаковать собеседника градом слов и воспоминаний. Целью нашего первого и, как мы тогда думали, единственного путешествия были малые государства Европы, от которых у нас в памяти остались только их названия: Люксембург, Андорра и, само собой, Лихтенштейн. Когда-то это было смешно.
Хочу сказать вам по секрету, что приговоренный к смерти от рака никогда не должен спать в общем купе. Утром мне рассказали, что я жутко кашлял всю ночь, и думаю, что мои товарищи с трудом сдерживались, чтобы не задушить меня, пока я спал. Самое смешное, что теперь я даже не просыпаюсь от кашля. Так что и эта ночь не стала исключением. Ночной поезд для меня лучше всякой постели. Ритмичный стук колес и мягкое покачивание очень напоминают нежную колыбельную любимой няни. Я проспал всю дорогу и проснулся только тогда, когда поезд затормозил на мюнхенском вокзале. Именно там и началось настоящее путешествие.
– 32
Первая встреча с Германией всегда пугает. Немецкий настолько отличается от нашего языка, что когда на вокзале что-то объявляют, я даже не могу отличить рекламу от объявлений для путешествующих.
На четвертой платформе меня ждет сюрприз.
Нам навстречу, улыбаясь, идет человек. Он заметно поправился, волосы поредели, но я сразу его узнаю. Это наш славный гасконец, четвертый мушкетер, самый юный и самый горячий.
Наш д’Артаньян.
Д’Артаньян, в миру Андреа Фантастикини, последняя парта слева. Я не верю своим глазам и чуть не плачу. Мы не виделись двадцать лет. И вот, двадцать лет спустя, как предсказал гениальный Дюма, мушкетеров вновь становится четверо. Мы обнимается прямо на платформе, сначала по очереди, а потом вчетвером. Во власти неконтролируемых эмоций мы громко кричим: «Один за всех, и все за одного!» Четверо итальянских придурков, устроивших спектакль прямо на центральном вокзале города Мюнхен.
Через несколько минут я узнаю, что Андреа присоединился к нашей тройке благодаря настойчивым уговорам Коррадо. Наш старый друг приехал из Дании, где проживает с давних пор, и вот мы вместе. Он пройдет с нами весь маршрут.
Д’Артаньян был лучшим из нас, об этом я уже говорил. Через несколько лет после выпускных школьных экзаменов он взял гитару и отправился в Лондон в поисках счастья. Сегодня можно с уверенностью утверждать, что счастья там не оказалось. Его беззаботные песни часто скрашивали наши летние вечера. Он во многом напоминал мне отца, точнее, то, что мне рассказывал о нем дед. Гасконец всегда готов был влипнуть в историю из-за юбки или нелепой шутки. Через несколько лет лондонского кутежа он встретил Бригитту, датчанку-модель, которая была так хороша, словно только что сошла с обложки «Плейбоя», и поехал за ней в Копенгаген. С тех пор он пропал из нашего поля зрения, и только Коррадо изредка переписывался с ним сначала по почте, а потом на фейсбуке. Теперь Андреа дает уроки игры на гитаре и занимается сольфеджио с датскими детишками, а жена Бригитта, успевшая родить от него двоих детей, растолстела и бросила нашего друга пару лет назад. Она поселилась в домике на берегу моря, который, судя по фото, можно принять за дом старой ведьмы из сказки Андерсена. Цены в Дании немаленькие, да и алименты тоже, так что Андреа живет от зарплаты до зарплаты. Когда мы учились в школе, я бы зуб отдал на спор, что наш Андреа, или, как все его звали, Энди станет рок-звездой. Как это часто бывает, я ошибся.
Признаюсь: я рад его видеть и счастлив, что согласился поехать. Но счастье длится лишь миг: я смотрю на друзей, обогнавших меня на несколько шагов, и они кажутся мне стариками. Они превратились в трех престарелых мушкетеров, сгорбившихся под весом рюкзаков. В сорок с небольшим мужчина еще молод. Но если он воображает себя подростком и одевается соответственно, он выглядит очень старым.
Домой я еще не звонил. Пока мы направляемся в недорогую гостиницу, заказанную Умберто, я достаю телефон. Трубку берет Ева:
– Семья Баттистини.
Меня всегда смешила серьезность, с которой она разговаривает по телефону.
– Это папа. Как ты? Как дела в школе?
– Я написала сочинение на отлично.
– Молодчина!
Я никогда не получал отличные отметки, разве что по физкультуре. Я был убежден, что те, кто получает пятерки, – жалкие неудачники, которым в будущем ничего не светит. Моя дочь станет счастливым исключением.
– Дай маму, пожалуйста.
– Она ушла в магазин. Хочешь Джованну?
Джованна – соседка, которая неустанно варит варенье и рожает детей. Она увлекается спиритуализмом и видит повсюду призраков. По ее словам, у нас проживает дух старого владельца дома, которого жестоко убили много лет назад. Несмотря на такие странные увлечения Джованны, мы иногда просим ее посидеть с детьми. Поскольку у нее богатый опыт, она лучшая нянька на свете. Покруче Мэри Поппинс.
– Нет, спасибо. Скажи маме, что я в Мюнхене и что я ее люблю.
– Обязательно проинформирую ее. Мяу, па!