100 Великих археологических открытий
Шрифт:
Прочтение сурх-котальской надписи открыло новый этап в истории изучения загадочной империи. Впервые наряду с именами царей зазвучали имена зодчих, писцов, строителей — людей, населявших Кушан и созидавших великую культуру этой страны. А именно высокий уровень культуры и стал едва ли не наиболее значительным достижением кушанской эпохи, «в кушанской культуре (при всех ее локальных и временных различиях) в творческом единстве были сплавлены достижения местной цивилизации древневосточного типа, лучшие традиции культуры эллинизма, утонченность искусства Индии и особый стиль, принесенный кочевыми племенами из просторов Азии». [11]
11
11
Одним из самых ранних по времени возникновения памятников Кушанского царства был Халчаян — центр одного из кочевнических владений на севере Бактрии, расположенный в долине Сурхандарьи (Таджикистан). Здесь в 1959–1963 гг. советские археологи под руководством ГА. Пугаченковой открыли небольшой, богато украшенный дворец правителя, в облике которого «чисто азиатские» архитектурные формы тесно переплелись с эллинистическими. В Халчаяне воочию можно увидеть истоки замечательной кушанской культуры.
В сохранившихся фрагментах росписей и скульптур присутствуют одновременно детали иранских костюмов и причесок и явные признаки эллинистического влияния. Здесь были найдены изображения античных божеств Ники и Афины, сатиров, обнаженных амуров с гирляндами — все обычные элементы греческих декоративных росписей. Однако основной идеей декоративного убранства Халчаянского дворца является прославление царствующей династии. Какой? Г. А. Пугаченкова предположила, что дворец в Халчаяне принадлежал Гераю — тому во многом загадочному князю, которого принято считать основателем Кушанской империи.
О том, как культура Кушан усваивала и творчески перерабатывала различные традиции, позволяют судить результаты раскопок на холме Кара-тепе близ Термеза, начатые в 1961 году совместной экспедицией Государственного Эрмитажа, Музея искусств народов Востока и Всесоюзной центральной научно-исследовательской лаборатории по консервации и реставрации Министерства культуры СССР. На протяжении полутора сезонов работ здесь были раскрыты остатки огромного буддийского культового комплекса кушанской эпохи. Широкое распространение буддизма у кушан связано с периодом правления Канишки. Находки в Кара-тепе позволили установить, что уже в те времена этого вероучения придерживались не только царь и придворная знать, но и самые широкие слои населения империи. Комплекс памятников Кара-тепе включал в себя до 25 сооружений ритуального характера — ступ, пещерных храмов и наземных святилищ. Среди руин были найдены многочисленные обломки буддийских статуй и рельефов, а также фрагменты стенных росписей, среди которых — портреты донаторов (жертвователей на храм), мужчин и женщин, переданных в половину натуральной величины. При этом интересно отметить, что одежда и обувь мужчин явно напоминают степные («скифские») образцы, а одежда женщин более характерна для греческих и эллинистических городов Восточного Средиземноморья.
В Кара-тепе были найдены и многочисленные черепки с кушанским письмом. В 1972 году был найден фрагмент кувшина с буддийским религиозным текстом, провозглашающим великим благим деянием покровительство над живыми существами. Различные по времени, письму, языку, содержанию, выполненные и индийским алфавитом, и кушанским письмом, эти надписи открыли новую страницу в истории Кушанского царства. Они стали одним из важнейших источников для изучения истории буддизма за северными пределами Индии.
Великолепные образцы буддийского искусства, относящиеся к кушанской эпохе, найдены археологами во всех областях Афганистана. Ко временам Кушанского царства относились и знаменитые Будды Бамиана, разрушенные дикарями весной 2001 года. В облике бамианских Будд тоже отразилось влияние различных культур: статуи были облачены в одеяния, напоминающие греческие туники. Легкая драпировка складок одежды, покрывающей
Кушанские правители, покровительствуя буддизму, стремились вместе с тем утвердить и авторитет светской власти. Памятником династийного культа было, в частности, уже упоминавшееся святилище Сурх-Котал — храм Канишки Победителя, открытый и исследованный французскими археологами. Он являет собой образец культурного синтеза, столь характерного для кушанской эпохи. Планировка святилища связана с иранской традицией, большинство архитектурных приемов — греческие, и в то же время в облике святилища чувствуется влияние индийских религиозных представлений. Храм находился на высоком холме, увенчанном крепостной стеной. В склоне холма были вырублены три огромные платформы, расположенные одна над другой. Через эти террасы к подножию храма вела многоступенчатая лестница. Главный фасад окруженного колоннадой храма был обращен к востоку — туда, где восходит солнце. Вдоль стен в нишах располагались статуи и скульптурные группы, изображавшие членов правящей династии. В центре возвышался алтарь, где горел неугасимый священный огонь, зажженный в честь прославленного государя Канишки.
Еще одним значительным памятником кушанского периода является святилище Матхура (Северная Индия) — крупный художественный центр Кушан, где археологами был найден целый ряд царских статуй. В их числе — ныне знаменитая статуя Канишки, ставшая сегодня своеобразным символом исчезнувшей Кушанской империи: от скульптуры уцелела лишь нижняя часть, приблизительно до уровня груди. Головы нет, и облик легендарного царя остался для нас загадкой, как остаются нераскрытыми еще многие другие страницы истории Кушан…
ОТКРЫТИЕ СОГДИАНЫ
Это была удивительная страна — яркая, самобытная, цветущая. С чем сравнить ее? С империей инков, художественные сокровища которой были расхищены и уничтожены конкистадорами? Но культура Согдианы не знала демонизма и жестокостей, характерных для индейских культур доколумбовой Америки. Она впитала в себя лучшие достижения своих предшественников — ахеменидской Персии, Греко-Бактрии, Кушанского царства, и восприняла культурные влияния соседних стран — Китая, Индии, сасанидского Ирана. Однако судьба согдийской цивилизации была еще более трагичной, чем судьба инкской империи: она была варварски уничтожена вторгшимися в страну арабами. Завоеватели несли и утверждали новую религию и новую культуру, которая не желала иметь конкурентов.
Весной 1932 года пастух Джур-Али Махмед-Али, пасший овец недалеко от таджикского кишлака Хайрабад, нашел полусгнившую корзину из ивовых прутьев, полную кожаных свитков, покрытых непонятными письменами. Все лето странная находка провалялась у него в доме, а осенью, когда уже не нужно было выгонять стадо в горы, он отнес ее в селение Варзи-Минор и отдал секретарю местного райкома. Тот отвез загадочные свитки в Душанбе, где ученые распознали в одном из документов неизвестные дотоле согдийские письмена. Это было открытие мирового значения.
К месту находки — горе Кала-и-Муг, что в переводе означает «Замок колдунов», — немедленно отправилась археологическая экспедиция. На то, чтобы преодолеть 120 км, отделяющих Кала-и-Муг от Самарканда, ученым потребовалось восемь дней. Дорог в этих местах не было — приходилось добираться караванным путем по горным тропам и карнизам.
На вершине горы высились остатки крепостных стен — руины древнего замка. Вероятно, когда-то это было грозное укрепление. С запада и севера его огибала река Зеравшан, с востока — река Кум. Южные подходы круты, а узкая перемычка была перегорожена двадцатиметровой высоты стеной, которую легко оборонять. И все же, как показали уже первые раскопки, замок был разрушен, разграблен и сожжен. Но когда и кем? Об этом могли рассказать только древние кожаные свитки. Но их никто не мог прочесть: в то время письменность согдийцев не была еще дешифрована.