100 Великих археологических открытий
Шрифт:
Теперь, спустя семьдесят лет, мы снова можем повторить эти слова. Легенды не обманули Эванса. Он нашел не только огромный дворец, размеры которого могли вызвать к жизни сказания о Лабиринте, — он нашел дворец, в котором жил Минотавр.
… Загадочному зданию, казалось, не будет конца. Все новые и новые стены вырастали из-под земли, образуя причудливые переходы, сложную систему комнат, залов, внутренних двориков, световых колодцев, кладовых, и нельзя было предугадать, что откроет следующий взмах лопаты. Проходили годы, Уже были вскрыты тысячи и тысячи квадратных метров дворца, а из-под земли поднимались все новые и новые стены. В этом
Сейчас в любом труде, посвященном истории Крита, можно увидеть детальный план этого «Дворца Миноса», сделанный в результате раскопок Эванса, его учеников и коллег. 16 тысяч квадратных метров составляла его площадь. В нем было множество залов, пристроек, кладовых, соединенных бесконечными лестницами, коридорами, переходами. Своей общей планировкой Кносский дворец напоминал дворцы в Тиринфе и Микенах, более того — находился с ними в явном родстве, несмотря на то, что внешне он весьма от них отличался. В то же время его гигантские размеры и роскошь подчеркивали, что Тиринф и Микены могли быть только второстепенными городами, столицами колоний, далекой провинцией.
На первый взгляд план Кносского дворца поражает архитектурным хаосом — столь бессистемно, казалось бы, лепятся друг к другу его бесчисленные комнаты, залы, переходы, дворики. Но в основе этого создаваемого почти тринадцать столетий хаоса лежал единый замысел, которому следовали из поколения в поколение все критские зодчие. В основе Кносского дворца лежала сложнейшая, тонко продуманная архитектурно-художественная композиция, целью которой была попытка передать в архитектуре понятие бесконечности времени.
Коридоры и переходы Кносского дворца изогнуты, перспективу их невозможно охватить взглядом с одного места — она открывается только в движении Здесь нет привычных дворцовых анфилад — комнат и залов, нанизанных на единую ось. Помещения дворца как бы заходят друг за друга, и взгляду каждый раз неожиданно открываются все новые и новые пространства. Да и сам дворец не представлял собой единый объем. В отличие от дворцов Вавилона и Ассирии, отгороженных от города стенами и стоящих так, чтобы человек мог единым взглядом охватить их, Лабиринт являлся непосредственным продолжением хитросплетения кривых улочек города, его нельзя было воспринять сразу целиком.
Вокруг центрального двора — огромного прямоугольника размерами 60x30 м — были расположены здания со стенами из полых кирпичей и с плоскими крышами, которые поддерживались колоннами. Парадный вход находился с юго-западной стороны. К нему вела широкая крытая каменная лестница Покои, коридоры и залы были расположены в таком причудливом порядке и предоставляли посетителю так много возможностей заблудиться и запутаться, что всякому, кто попадал во дворец, должна была поневоле прийти в голову мысль о лабиринте Она должна была появиться даже у того, кто никогда в жизни не слыхал легенду о царе Миносе и о построенном Дедалом Лабиринте — прообразе всех будущих лабиринтов.
Из-за палящего зноя во многих помещениях дворца не делали окон. Вместо этого была устроена хитроумная система световых колодцев — источников косвенного освещения, которые следует причислить к чудесам древности. С первыми лучами зари дворцовые покои заливал свет, но прохлада царила во всех помещениях дворца даже в самые знойные дни Воздух в них проникал через специальные вентиляционные устройства, а разветвленная
О том, что в архитектуре Кносского дворца все говорит о стремлении сделать каждодневную жизнь как можно комфортнее, говорят и вращающиеся двойные двери, и великолепные помещения для омовений, водоотводные каналы, бесчисленные мастерские и кладовые… Белые стены, темные сверкающие колонны, суживающиеся книзу, — и ничего громоздкого, давящего.
Когда рабочие раскопали небольшое помещение, в котором было устроено углубление в три метра длиной и два метра шириной, к которому вели вниз восемь ступеней, Эванс решил, что обнаружена ванная комната. Но рядом оказалось еще одно помещение, размерами примерно 4x6 м. С трех сторон в этой комнате у стен стояли каменные лавки, в четвертой стене — западной — была дверь, а возле обращенной на север стены археологи увидели нечто совсем неожиданное: высокий алебастровый трон — трон древнего правителя Крита!
Теперь можно было не сомневаться: они находились в самом центре дворца — в Тронном зале царя Миноса.
Трон покоился на высеченных из камня стеблях каких-то растений, связанных в узел и образующих дугу. Он был весьма удобным- сиденье точно следовало формам человеческого тела. Высокая спинка с изображениями морских волн накрепко приделана к стене На стене тронного зала находились изображения двух лежащих грифонов. Их лапы вытянуты вперед, головы гордо подняты Между фигурами грифонов — гибкие стебли и цветы папируса.
Три коричнево-черные блестящие колонны, сужающиеся книзу, отделяли тронный зал от помещения, в котором стояла ванна В его отделке господствовал красный цвет.
Впоследствии Эванс восстановил Тронный зал. Ему пришлось перекрыть его и многие другие помещения крышей, чтобы предохранить от дож-Дя драгоценные реликвии. В таком частично восстановленном виде и ныне предстает перед путешественниками Кносский дворец на Крите Не дворец-крепость, а просто дворец — со всем великолепием, связанным с этим понятием Вокруг дворца — высокие горы со сверкающими снегами на вершинах, цветущие равнины, зеленые оливковые рощи под синим небом. А за ними — теплое море, которое бороздят корабли критского царя… Жемчужиной, оправленной в синеву небес, должна была казаться столица Миноса приближающимся к острову морякам. Ее голубовато-белые стены и Колонны, казалось, излучали блеск роскоши и богатства.
Главным украшением дворцовых покоев была живопись. Стены залов покрывали великолепные фрески, краски которых остались спустя тысячелетия столь ярки и свежи, что, казалось, были нанесены лишь вчера. «Даже наши рабочие чувствовали их волшебное очарование», — писал Эванс. В сравнении с искусством Египта и Месопотамии эта живопись раскрывает перед нами совершенно новый волнующий мир.
В живописи Кносса господствовало буйное сверкание красок, жилище должно было служить не только обителью — оно было призвано услаждать глаз. Здесь царили культ земной радости, освобождающий человека от страха перед роком и таинственными силами природы, обожествление красоты, в которой — оправдание, высший смысл жизни. Этим древний критянин предвосхитил древнего эллина.