100 великих экспедиций

Баландин Рудольф Константинович

Еще одна неудача! Но и она не сломила Магеллана. Покинув Португалию в октябре 1517 года, он поселился в Севилье, где была колония португальских эмигрантов, принял кастильское подданство, женился на Беатриж, дочери Диогу Барбоза, бывшего португальского военного моряка, ставшего комендантом севильской крепости Алькасар (сын его Дуарти, брат Беатриж, стал позже участником первого кругосветного плавания). Магеллан привлек к разработке своего проекта опытного навигатора и космографа Руя Фалейру, а Дуарти Барбоза заинтересовал в этом предприятии богатых купцов и влиятельных вельмож.

Молодой король Карлос (избранный в 1519 году императором

Священной Римской империи под именем Карл V), утвердил проект, подписав договор с Магелланом и Фалейрой. Португальское правительство, узнав о том, что Испания может открыть западный путь в Индию, сделало все возможное, чтобы погубить это предприятие. Португальский посол при испанском дворе распускал слухи о безнадежности такой экспедиции; она непременно сгинет без следа в безбрежном океане. Он соблазнял Магеллана выгодными должностями в Португалии. Подослал к нему наемных убийц (покушение сорвалось). Подкупил чиновников Индийской торговой палаты, чтобы они протестовали против экспедиции и ее руководителя.

Козни эти не увенчались успехом. Посол постарался затянуть подготовку экспедиции и снабдить ее испорченными продуктами, гнилыми товарами, плохим оборудованием. Было организовано массовое волнение в порту: агенты посла кричали, будто на флагманском судне «Тринидад» поднят португальский флаг (хотя это был адмиральский стяг Магеллана).

Несмотря ни на что ставший императором Карл V утвердил Магеллана главным начальником экспедиции (по невыясненным причинам Фалейру отстранили от руководства). 10 августа 1519 года пять кораблей эскадры Магеллана вышли из Севильи и двинулись вниз по Гвадалквивиру…

При всех явных несчастьях, которые преследовали Магеллана, было одно счастливое обстоятельство, выяснившееся после его смерти: в самый последний момент Магеллан принял сверхштатного члена экспедиции, молодого образованного итальянца Антонио Пигафетту Именно он оказался среди тех немногих, кто вернулся из кругосветного путешествия, и вел дневник, который стал наиболее полным отчетом о плавании.

Штатный состав команды флотилии Магеллана насчитывал 230 человек, сверхштатных было 26. Однако начались острые разногласия адмирала с капитаном самого крупного судна «Сан-Антонио» Хуаном Картахеной, потребовавшим согласовывать с ним маршрут. Магеллан отказался (единовластие в трудных экспедициях – один из залогов успеха) и арестовал смутьяна.

У юго-восточного берега Южной Америки испанские офицеры подняли бунт. Они требовали перемены курса, чтобы идти привычным путем – на мыс Доброй Надежды и дальше в Индию. У бунтовщиков было три корабля против двух, оставшихся у Магеллана. Дело, которому он посвятил несколько лет своей жизни, оказалось под угрозой.

И на этот раз Магеллан не сдался. Он послал на мятежное судно «Викторию» верного ему полицейского офицера с несколькими матросами для переговоров. Когда капитан судна отказался подчиниться адмиралу, офицер вонзил ему в горло кинжал, а шурин Магеллана Дуарти Барбоз принял на себя командование «Викторией». Оставшиеся два мятежных корабля вскоре вынуждены были сдаться. Одному из капитанов-бунтарей Магеллан приказал отрубить голову, а Картахену вместе с заговорщиком священником высадил на пустынном берегу.

В июне (зимний период в Южном полушарии) одно судно, проводя разведку, разбилось на рифах. Была организована зимовка. Индейцев, которые коренастому Магеллану показались великанами, прозвали «патагонами» (в

переводе с испанского – большеногими), страну – Патагонией. Весной, 18 октября, флотилия вновь двинулась на юг в поисках прохода из Атлантического океана к неведомому «Южному морю».

В извилистом, узком и мрачном проливе, позже названном именем Магеллана, было потеряно еще одно судно. На нем взбунтовались офицеры, взяли обратный курс и вернулись в Португалию. Здесь они обвинили своего адмирала в измене (его жена и ребенок, лишенные денежного пособия, умерли в бедности, хотя после возвращения «Виктории» покойный адмирал все-таки был реабилитирован).

Выйдя в открытое море, корабли Магеллана почти четыре месяца не встречали суши. Антонино Пигафетта писал: «Мы питались сухарями, но это уже были не сухари, а сухарная пыль, смешанная с червями… сильно воняла крысиной мочой. Мы пили желтую воду, которая гнила уже много дней. Мы ели также воловью кожу, покрывавшую грот-мачту… Мы отмачивали ее в морской воде в продолжение четырех-пяти дней, после чего клали на несколько минут на горячие уголья и съедали. Мы питались древесными опилками. Крысы продавались по полдуката за штуку, но и за такую цену их невозможно было достать».

Был впервые пересечен величайший океан планеты. Флотилия достигла Филиппинских островов 27 апреля 1521 года. Вмешавшегося в межплеменные распри между аборигенами Магеллана убили.

Через полтора года его спутники вернулись в Португалию. Из пяти кораблей флотилии цели достиг лишь один – «Виктория» (Победа), а из 250 участников – 18.

Несправедливость преследовала Магеллана и после смерти. Пропали (были уничтожены?) все его записи. Оригиналы дневников Пигафетты остались в Испании, были засекречены, и судьба их неизвестна. Малодушные бунтовщики – уцелевшие испанские офицеры – клеветали на погибшего, незаслуженно получая почести.

Груз пряностей, доставленный «Викторией», окупил все расходы на экспедицию. Капитану корабля – Хуану Севастьяну Элькано (дель Кано) – пожаловали звание рыцаря и пожизненную щедрую пенсию, а на его гербе изображение земного шара было окружено надписью: «Ты первый обошел вокруг меня».

Не менее «первым» следовало бы считать, скажем, Пигафетту и вообще всех вернувшихся. А в действительности первым обогнул земной шар слуга-малаец Магеллана Энрике: он покинул Индонезию, отправившись на запад, а прибыл сюда с востока. Да и сам Магеллан бывал уже в Индонезии; придя в этот район земного шара со стороны Тихого океана, он завершил свою кругосветку. Именно его, Магеллана, по праву следует считать первым человеком по своей воле, с полным пониманием своей миссии обогнувшим весь земной шар.

Однако жажда выгод, чинов и наград, а также «государственные интересы» Испании (ведь Магеллан был португальцем!) оказались весомее, чем стремление к истине и справедливости. Подвиг великого мореплавателя долгие годы пытались замалчивать.

Пигафетта написал о Магеллане: «Я надеюсь, что слава столь благородного капитана уже никогда не угаснет. Среди множества добродетелей, его украшавших, особенно примечательно, что он и в величайших бедствиях был неизменно всех более стоек. Более терпеливо, чем кто-либо, переносил он и голод. Во всем мире не было никого, кто мог бы превзойти его в знании карт и мореходства. Истинность сказанного явствует из того, что он совершил дело, которое никто до него не дерзнул ни задумать, ни предпринять».