100 великих любовников
Шрифт:
Было лето. Лондон потихоньку разъезжался на каникулы. Августа, имеющая титул дамы двора королевы, жила во дворце Сент-Джеймс, что, кажется, льстило ее брату. Вместе они бывали на балах и приемах, вместе ходили в театры, теснее сближаясь и сильнее очаровываясь друг другом. Никого не было в доме Байрона на Беннет-стрит, кроме старой хозяйки. Байрон мог в любой момент принимать Августу. Трудно придумать более подходящие условия для романа.
Августа простилась с ним в начале сентября. Она возвращалась домой беременная. Молодая женщина, имевшая троих детей и, несмотря ни на что, любившая мужа, хорошо понимала двусмысленность своего положения. Теперь, размышляя о случившемся, она сознавала,
После ее отъезда ему стало очень одиноко, хотя скоро должен был наступить «дружеский сезон». Ничто не тянуло его на балы, встречи или театральные премьеры. Он охотно воспользовался приглашением своего знакомого из Кембриджа, Джеймса Виддебурна Вебстера, и поехал в его имение Астон-Холл. И там в течение четырех ночей написал поэму «Невеста из Абидоса» о любви сестры и брата.
Могло показаться, что он не собирался хранить роман с Августой в тайне, в кругу приятелей делал весьма прозрачные намеки… Однако видимая беззаботность очень быстро уступила место раздирающему самоанализу, мучительным попыткам объяснить себе, что случилось. То обвиняя себя, то оправдывая, поэт чувствовал, что никогда не перестанет думать об этом.
В Астон-Холле он познакомился с женой Вебстера, леди Фрэнсис, хрупкой, похожей на цветок женщиной с мягкой красотой. Леди Фрэнсис влюбилась в него, но дальше пожатия руки, тайных записок и украденных поцелуев дело не пошло.
Вернувшись в Лондон, Байрон отправил Августе свой портрет. Она же прислала ему прядь волос и написанную по-французски карточку.
Первые недели 1814 года они провели вместе в Ньюстеде.
«Мы никогда не ссоримся, – писал Байрон, – смеемся больше, чем подобает в такой уважаемой резиденции, а наша фамильная несмелость способствует тому, что мы чувствуем себя друг с другом лучше, чем кто-либо мог чувствовать в нашем обществе».
Они были очень счастливы. Это первое длительное пребывание под общей крышей позволило Августе разглядеть своего брата внимательнее. Она поняла, что его необузданный темперамент – наследство их общего отца – может сделать совместную жизнь с ним очень трудной. И все же усиленно склоняла его к супружеству. Он отвечал ей: «Если найдется такая, которая будет достаточно богатой, чтобы мне соответствовать, и достаточно шальной, чтобы меня взять, – я покажу ей способ сделать меня таким несчастным, каким она сможет. Магнит, который меня притягивает, – это деньги, а что касается женщин, то одна стоит другой, чем они старше, тем лучше, ибо… скорее окажутся в раю…»
Дни пребывания в Ньюстеде приближались к концу. Августа решила вернуться к себе.
Тем временем по Лондону ходили сплетни. Байрон, как бы подтверждал их, часто в салонах заводил речь о кровосмесительной любви, сочиняя своеобразные теории. Впрочем, и на политические темы он, принадлежавший к крайне левому крылу вигов, тоже высказывал весьма непопулярные мнения. Тем не менее тридцать тысяч экземпляров «Корсара» были распроданы за один день. Несмотря на обвинения, бросаемые автору, все хотели его читать. Магия «Чайльд Гарольда» все еще действовала.
В середине апреля 1814 года Августа родила дочь. Ее назвали Медора. Байрон, по-настоящему взволнованный, отказался от поездки в Париж, где хотел присутствовать при триумфальном вступлении легионеров, и остался с Августой и Медорой. Вместе они провели летние месяцы на море в Гастингсе.
Их отношения перестали быть тайной. Байрон никогда не хотел и не умел скрывать свои дела, считая справедливым их судьей только себя. Атмосфера вокруг поэта сгущалась, и он
Впервые он увидел ее в салоне леди Каро, тогда же объяснился ей в любви, но получил отказ. Теперь он решил снова броситься в атаку и просить ее руки. Байрон вовсе не был в нее влюблен и после предложения, которое было принято, продолжал встречаться с Августой. Анабелле было двадцать два года. Джорджу, самому известному после Гёте поэту Европы, – двадцать семь.
Можно было сразу предсказать, что это супружество завершится катастрофой – ни с какой точки зрения молодые не подходили друг другу. И брак почти с первого дня действительно стал кошмаром. Продолжался он год и закончился расставанием и разделом имущества. Через несколько дней после рождения дочери Августы, Ады, леди Байрон по решительному требования своего мужа оставила их общий дом, чтобы никогда уже туда не вернуться.
Разрыв стал сенсацией. Запахло скандалом. Августа объясняла супружеский кризис душевной болезнью своего брата, о чем, впрочем, заявляла и Анабелла. Врачи же дали заключение, подтверждающее полное психическое здоровье Байрона.
Леди Байрон не знала об отношениях, соединяющих брата и сестру. Только во время пребывания в Сикс-Майл-Боттоме у нее зародились недобрые подозрения. Позднее она призналась, что эта мысль сводила ее с ума. Брат и сестра разговаривали друг с другом так, как будто находились наедине. Медору Байрон открыто называл своей дочерью. Правда, это можно было еще как-то объяснить: «Медора была его крестницей. Вечерами Байрон отправлял Анабеллу спать, а сам оставался с сестрой. Однажды они вместе перечитывали его письма, где он распространялся о своем абсолютном безразличии к Анабелле. "Я была близка к сумасшествию, – признавалась Анабелла, – но, чтобы не допустить чувства мести, высекала из себя другое чувство – романтического прощения"».
Вернувшись в Лондон, Байрон обзавелся экипажами, прислугой, принимал многочисленных гостей. Приданое жены в десять тысяч франков быстро улетучилось, вскоре та же участь постигла и восемь тысяч его наследства. Ему даже пришлось продать свои книги. Восемь раз описывали его имущество, причем даже кровать молодоженов. Все это не могло понравиться Анабелле, привыкшей с детства жить в комфорте. Начались ссоры, выводившие вспыльчивого Байрона из себя. Однажды он бросил в камин часы, а затем разбил их щипцами. К тому же молодую жену выводила из себя неверность Байрона. Его выбрали в дирекционный комитет одного театра, и его постоянные интрижки с актрисами, певичками и танцовщицами стали новым источником семейных раздоров.
У Августы было две дочери от Байрона, Медора и Ада.
Его положение становилось все труднее. В палате лордов его старательно избегали, на улице оскорбляли.
Байрон понял, что для него в этой стране нет места. И стал готовиться к отъезду. Прежде всего надо было урегулировать формальности, связанные с супружеством, на чем очень настаивал отец Анабеллы. Затем его ждало прощание с Августой.
Они встретились в последний раз ровно год спустя после рождения Медоры: в середине апреля 1816 года, в пасхальное воскресенье. Уж не было тех веселых, беззаботных дней, когда они столько смеялись и никогда друг другу не перечили. Над ними тяготела печаль расставания, неясное предчувствие, что разлука эта – навсегда. Провели грустный вечер, и Августа впервые плакала, говоря, что ее мучают угрызения совести.