100 великих музыкантов
Шрифт:
В отличие от других пианистов, Рихтер умел раствориться в исполняемой им музыке.
В ней в полной мере раскрывалась его гениальность. Сам же маэстро говорил, когда журналисты обращались к нему с просьбой об интервью (а на контакт с прессой он шел весьма и весьма неохотно): «Мои интервью — мои концерты». А выступать перед публикой музыкант считал святой обязанностью.
«Рихтер — пианист удивительной внутренней концентрации, — писал о советском музыканте один из зарубежных рецензентов. — Порой кажется, что весь процесс музыкального исполнения происходит в нем самом…»
Как считает Г.М. Цыпин: «Понять самое сокровенное в творчестве Рихтера-пианиста можно лишь в том случае, если ощутить
Того, что сообщает высокую морально-этическую ценность его исполнительству».
На протяжении многих лет рядом с Рихтером находилась его жена — певица Нина Львовна Дорлиак. Когда-то она выступала с собственными концертами, но оставила сцену и стала известным музыкальным педагогом. Сам Рихтер никогда не имел учеников. Вероятно, у него просто не было времени, а может быть, причина в том, что гениальности научить нельзя.
О разносторонности таланта, напоминающей гениев эпохи Возрождения, свидетельствует и увлечение Рихтера живописью. Всю жизнь он собирал картины и даже сам писал маслом. В Музее частных коллекций хранятся несколько авторских работ Рихтера. Что же касается основной коллекции, то большая ее часть также передана в музей. Надо сказать также, что в 1960-е -1970-е годы Рихтер устраивал в своем доме художественные выставки представителей неформальных течений.
Особенно интересными оказались экспозиции Е. Ахвледиани и В. Шухаева. «Одно слово необходимо, когда рассказываешь о нем: бескорыстие, — пишет соученица Рихтера по нейгаузовскому классу в консерватории В.В. Горностаева. — Во всем, что делает Рихтер, всегда поражает полное отсутствие утилитарных целей… В общении с ним немыслимы пошлость, вульгарность. Он умеет игнорировать, как нечто чуждое и неинтересное, все проявления суетности в человеке».
Рихтер был организатором и бессменным участником регулярных летних музыкальных фестивалей во Франции, а также знаменитых Декабрьских вечеров в московском Музее изобразительных искусств им. Пушкина, в Итальянском дворике которого в августе 1997 года Москва прощалась с величайшим пианистом XX века.
ИЕГУДИ МЕНУХИН
/1916-1999/
«Менухин пережил трагедию, быть может самую страшную для музыканта — профессиональную болезнь правой руки, — пишет Л.Н Раабен. — Очевидно, она была результатом „переигранного“ плечевого сустава (руки Менухина несколько короче против нормы, что, однако, в основном сказалось на правой, а не левой руке). Но несмотря на то что подчас Meнухин с трудом опускает смычок на струны, с трудом доводит его до конца, сила его щедрого таланта такова, что этого скрипача нельзя достаточно наслушаться. У Менухина слышишь то, что ни у кого другого — каждой музыкальной фразе он придает неповторимые нюансы; любое музыкальное творение словно освещается лучами его богатой натуры. С годами его искусство становится все более теплым и человечным, продолжая оставаться в то же время „по-менухински“ мудрым».
Иегуди Менухин родился в Нью-Йорке 22 апреля 1916 года в семье эмигрировавшей из России за шесть лет до того. После рождения сына семья переехала в Сан-Франциско.
Мать Иегуди прекрасно играла на фортепиано и виолончели. Мальчику
Когда Менухину исполнилось 5 лет, тетка купила ему скрипку и мальчика отдали в обучение Зигмунду Анкеру. Первые попытки овладеть инструментом оказались для него очень трудными, вследствие укороченности рук. Но уже через полгода после начала занятий Иегуди смог выступить в ученическом концерте фешенебельного отеля «Фермонт».
С семи лет с мальчиком стал заниматься концертмейстер симфонического оркестра Луис Персингер — музыкант большой культуры и отличный педагог. «Однако в занятиях с Менухиным Персингер допустил много ошибок, роковым образом сказавшихся, в конце концов, на исполнительстве скрипача, — пишет Раабен. — Увлекаясь феноменальными данными мальчика, его быстрым прогрессом, он мало внимания обращал на техническую сторону игры. Последовательного изучения техники Менухин не прошел. Персингер не сумел распознать, что физические особенности организма Иегуди, укороченность его рук, таят в себе серьезные опасности, которые в детстве не проявлялись, но в зрелом возрасте стали давать о себе знать».
Необычайный талант мальчика обратил на себя внимание местного мецената Сиднея Эрмана. Последний дал совет отправить мальчика на обучение в Париж, чтобы тот мог получить настоящее музыкальное образование. Материальные затраты Эрман брал на себя. Осенью 1926 года семья Менухиных отправилась в Европу. В Париже Иегуди встретился с известным скрипачом, композитором и дирижером Джордже Энеску.
Энеску стал для Иегуди не только педагогом и воспитателем, но и вторым отцом и другом: «Если какой-то великий человек испытывает сомнения, то ученики его всегда это оправдывают. Для меня Энеску навсегда останется тем эталоном, с которым я сравниваю всех остальных. Даже если пренебречь теми неуловимыми качествами, которые мы выражаем, пусть и неточно, словом „присутствие“, и покровом таинственности, которая усиливает мое преклонение перед ним, то и в этом случае его совершенство как музыканта остается феноменальным».
Разлученный с Энеску в период Второй мировой войны, Менухин немедленно полетел в Бухарест при первой же возможности. Он посетил умирающего Энеску в Париже.
Кстати, именно ему Энеску завещал свои драгоценные скрипки. А пока по возвращении в Париж Менухин выступает в двух концертах оркестра Ламуре. В 1927 году юный скрипач едет в Нью-Йорк, где производит сенсацию первым же концертом в Карнеги-холл.
Уинтроп Сержент так описывает это выступление: «Многие нью-йоркские любители музыки еще помнят, как в 1927 году одиннадцатилетний Иегуди Менухин, упитанный, страшно самоуверенный мальчуган в коротких штанишках, носках и рубашке с открытым воротом, вышел на эстраду Карнеги-холла, встал перед Нью-Йоркским симфоническим оркестром и исполнил скрипичный Концерт Бетховена с законченностью, не поддававшейся никакому разумному объяснению. Оркестранты плакали от восторга, а критики не скрывали своей растерянности».
Позднее, в 1945 году, в журнале «Советское искусство» Давид Ойстрах писал: «С 12 лет началась широкая концертная деятельность „вундеркинда“ Менухина, принесшая ему мировую славу. В чем причина столь блестящего успеха Менухина?
Овладевая высотами виртуозного мастерства, он в силу природного художественного чутья одновременно добивается крупных успехов и в исполнении труднейших классических произведений, требующих безупречного чувства стиля и предельной выразительности.
Неутомимая работа над культурой звука, я бы сказал проще — над техникой звучания, привела скрипача к замечательным результатам, благодаря которым выразительность его исполнения, певучесть, разнообразие красок еще больше обогащают его искусство.