100 великих супружеских пар
Шрифт:
Они страстно мечтают о встрече. В их письмах — любовь, сомнения, ревность, страдания. Чехов: «Я ведь тебя люблю, знай это, жить без тебя мне уже трудно». Книппер: «Я решила, что ты охладел ко мне… Приезжай, приезжай скорее, я хочу, хочу, хочу тебя видеть, хочу, чтобы ты был здесь сейчас же». В ответ ей придёт письмо, в котором Чехов спросит а зачем, собственно, ему приезжать? Чтобы затем снова уехать?
Коллектив Художественного театра любил Чехова, и, чтобы поднять дух драматурга, труппа весной 1900 года выехала на гастроли в Севастополь. Сюда прибыл и Антон Павлович из Ялты — ему очень хотелось увидеть свою пьесу «Дядя Ваня». Ольга, его Книпперуша,
Благодарный автор скоро приходит к мысли сочинить новую пьесу, в которой одна из главных героинь была бы специально написана для Книппер. Пьеса «Три сестры» ещё не завершена, а Чехов уже пишет Ольге Леонардовне: «А я не знаю, что тебе сказать, кроме того, что уже говорил 10 000 раз и буду говорить, вероятно, ещё долго, то есть я люблю тебя и больше ничего».
Домашние Чехова, мать и сестра Маша, конечно, догадывались о его особенном отношении к Ольге Книппер, приезжавшей в Ялту и гостившей в их доме, но мысль о женитьбе им не приходила в голову. Маша считала, что её брат Антон и ближайшая подруга Оля не имеют от неё никаких тайн. Между тем тайны были, и первая — начиная с лета 1900 года тайна интимной близости. По письмам Книппер видно, что ей было неловко перед матерью и сестрой Чехова, и с осени она начинает всё активнее намекать на венчание; она даже слегка упрекает Чехова за то, что он отмалчивается или отшучивается в письмах, когда она так прямо ставит перед ним этот вопрос: «…в Ялту я теперь не могу приехать. Чем я приеду? Опять скрываться, опять страдания матери, прятки, мне это, право, тяжело, поверь мне… Ты ведь помнишь, как тяжело было летом, как мучительно. До каких же пор мы будем скрываться?» 21 марта 1901 года: «Я бы приехала к тебе, но ведь мы не можем жить теперь просто хорошими знакомыми, ты это понимаешь. Я устала от этого скрыванья, мне тяжело это очень, поверь мне. Опять видеть страдания твоей матери, недоумевающее лицо Маши — это ужасно!»
Но Чехов медлит с решением — несмотря на внутреннюю готовность ответить согласием на предложение Книппер. И в общем понятно, что его останавливает. Это и его смертельная болезнь, и нежелание ломать устоявшийся порядок жизни. И страх перед «тюрьмой» брака…
Наконец Антон Павлович решается, но выдвигает при этом необычное условие: никто из его близких, а также семья Книппер, не должны знать о венчании. В письме актрисе от 19 апреля 1901 года он замечает: «Если ты дашь слово, что ни одна душа в Москве не будет знать о нашей свадьбе до тех пор, пока она не совершится, — то я повенчаюсь с тобой хоть в день приезда».
Венчание состоялось в церкви Воздвижения Честнаго и Животворящего Креста Господня, что на Помётном (Чистом) Вражке 25 мая (7 июня) 1901 года. Присутствовали четыре шафера: брат актрисы В. Книппер, её дядя А. Зальца, студенты Ф. Зейферт и Д. Алексеев.
Чехов предпочёл поставить близких перед фактом. Мать Чехова, Евгения Яковлевна, и сестра, Мария, находившиеся в то время в Ялте, были шокированы, получив телеграмму из Москвы: «Милая мама, благословите, женюсь. Всё останется по-старому. Уезжаю на кумыс…»
Сразу после венчания Чехов с Книппер уезжают в Уфимскую губернию, в Андреевский санаторий — на кумыс. Затем супруги перебираются на юг. Три месяца, проведённые ими вместе в атмосфере упоительного счастья, пролетели как одно мгновение. Ольге Леонардовне надо возвращаться в театр.
Семейная жизнь Чеховых состояла из цепи мучительных разлук
Книппер продолжает с успехом работать в Художественном театре. Ольга Леонардовна, по отзывам современников, была великолепна в пьесах Горького, в спектаклях по произведениям Тургенева, Достоевского, Гоголя, Грибоедова, Толстого. Первой она воплотила на сцене образы чеховских героинь…
Любовь к Художественному театру и любовь к «необыкновенной женщине, чудесной, удивительной актрисе» всё теснее переплетались в душе Чехова. Ольга Леонардовна стала для него, постоянно живущего в Ялте, связующей нитью с Москвой и театром. Чехов отчаянно протестует, когда Книппер пытается оставить сцену. И она подчиняется, понимая, как важна для Антона Павловича её работа. «А потом, — спрашивает она себя, — нужна ли ему „просто жена, оторванная от живого дела?“»
Любящие друг друга супруги жили порознь. Оба с трудом смирялись с таким положением. В письмах жене Антон Павлович иногда не удерживается от того, чтобы робко не пожаловаться на своё одиночество: «Я каждое утро прислушиваюсь: не слыхать ли венгерца [прозвище Книппер], не пройдёт ли он с ведром. Мне кажется, что я совсем уже стал обыватель и без супруги жить не могу». 13 декабря 1901 года он пишет жене из Ялты: «Ах, дуся, как я тебе завидую… Завидую твоей бодрости, свежести, твоему здоровью, настроению, завидую, что тебе не мешают жить никакие соображения насчёт кровохарканья…».
Трудным и очень коротким было их позднее счастье. Они мечтали о сыне. В феврале 1902 года Ольга Леонардовна уезжала из Ялты на гастроли в Петербург, уезжала в положении, но не знала об этом. Как всегда, много работала и не берегла себя. И — пришла беда: её увезли в клинику, сделали операцию, после которой она болела так тяжело и долго, что серьёзно опасались за её жизнь. Позже с горькой иронией она писала Чехову: «Не могу удержаться, чтобы не написать остроту Москвина по поводу случившегося: „Осрамилась наша первая актриса, — от какого человека — и не удержала…“»
Супругам так и не суждено было иметь ребёнка. Через два года Антона Павловича Чехова не стало.
Жизнь Ольги Леонардовны становится невыносимой. Похоронив мужа, она продолжает мысленно беседовать с ним — писать письма-дневники, исповеди-воспоминания: «Мне кажется, что ты жив и где-то ждёшь моего письма…» А через много лет, как бы подводя итоги, она скажет: «Верилось, что жизнь может и должна быть прекрасной, и она стала такой, несмотря на наши горестные разлуки, они ведь кончались радостными встречами».
Николай Рерих и Елена Шапошникова
«Другиней, спутницей, вдохновительницей» называл свою жену великий художник Николай Константинович Рерих и, по его утверждению, под его картинами должны были бы стоять две подписи: мужская и женская. Елена Ивановна — Лада, Прекрасная Дама — разделяла все помыслы, все замыслы, все устремления гения.
Николай Константинович Рерих родился в Санкт-Петербурге в 1874 году и был старшим ребёнком в семье юриста-нотариуса Константина Рериха и его жены Марии. С раннего детства он проявлял особые способности к рисованию. Отец настаивал на том, чтобы сын пошёл по его стопам. Осенью 1893 года Николай поступил одновременно в Художественную Академию и в Санкт-Петербургский университет.