100 великих тайн России XX века

Веденеев Василий Владимирович

Стаханов был очень болен. Ему старались помочь, жалели — он был хорошим, добрым человеком, — но болезнь неумолимо прогрессировала. Правда, секретный больной, даже тихий и спокойный, доброжелательно относившийся к окружающим, совсем не в радость: каково жить под гнётом государственной тайны? Врачи старались поставить Стаханова на ноги, но больному становилось всё хуже, он стал терять речь. Но Стаханов любил изображать ораторов. Он вставал, как на трибуне, и мимикой (речь он уже почти совершенно потерял) имитировал выступление. Этим психбольной мог заниматься часами. Никто не вспоминал, чтобы Алексей Григорьевич когда-нибудь имитировал проведение банкетов. Иногда больной брал под мышку красные корочки и часами стоял с внешней стороны двери палаты.

Когда его спрашивали: «Что вы тут делаете?», Стаханов в ответ улыбался и многозначительно показывал пальцем на потолок: мол вызывают на самый верх, надо ждать машину.

Психбольного Алексея Стаханова не забыли ни партийные, ни советские власти. Даже в период пребывания в психиатрической клинике. Его действительно вызывали! Народ не должен узнать, что кумир миллионов, «зачинатель починов» и прочая сошёл с ума и лечится в дурдоме. В больницу приезжала чёрная «Волга», и люди в штатском принимались готовить бывшего героя-забойщика к официальному мероприятию. Сначала больной попадал в руки опытного парикмахера, затем Стаханова переодевали в новенький костюм, сшитый в закрытом партийном ателье из импортного материала. Наряд дополняли белая накрахмаленная сорочка, модный галстук, новенькие туфли. И на пиджаке сияли награды Героя.

С больным на мероприятия выезжал специально подготовленный врач, который постоянно держал в кармане наполненный лекарством шприц, чтобы в случае непредвиденных осложнений немедленно вкатить бывшему шахтёру лошадиную дозу инъекции. Правда, этого ни разу не понадобилось — Стаханов ужасно любил разные мероприятия и, даже будучи очень больным человеком, умудрялся вести себя соответственно, чем несказанно радовал партаппаратчиков и советских работников. Стаханов, сидя в президиуме, важно кивал головой, аплодировал, когда аплодировали все, и его даже не раз рисковали показывать по телевидению. Об истинном состоянии бывшего кумира трудящихся были осведомлены первые лица государства. Леонид Ильич Брежнев искренне жалел Стаханова и передавал ему приветы. Больной ничего не понимал. Даже фамилии Хрущёва, Брежнева и других партийных и государственных деятелей ему совершенно ничего не говорили. При упоминании о власти он с трудом только мог выдавить из себя одно слово: «Сталин!»

Скончался бывший герой-шахтёр тихо и незаметно поздней осенью 1977 года, прожив семьдесят два года.

Таинственный монах

Мало кто знает об этом загадочном человеке, потомке русского княжеского рода, решившегося в страшную годину Гражданской войны и власти большевистских комиссаров надеть рясу священника, а затем принять монашеский сан и стать епископом Лукой. Он был врачом, доктором медицинских наук, уникальным хирургом, лауреатом Сталинской премии и неизвестным широкой публике провидцем…

ВРАЧ И СВЯЩЕННИК

Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий родился в 1877 году. Состоятельная семья смогла дать Валентину и его сестре-одногодке прекрасное образование. Молодой человек увлекался занятиями живописью, но неожиданно ещё более увлёкся работами Льва Толстого. Сестра зачитывалась Евангелием и открыла брату основы учения Христа.

А вскоре произошло трагическое событие: сестра Валентина сошла с ума и в припадке безумия выбросилась из окна третьего этажа. Это сильно подействовало на молодого Войно-Ясенецкого: он стал врачом. Русско-японскую войну он встретил в отряде Красного Креста. И там же познакомился с сестрой милосердия Анной Ланской, которую в войсках называли Святой: она дала обет безбрачия, но на её жизненном пути встретился Валентин Войно-Ясенецкий. В ночь перед венчанием, по преданию, Анна молилась перед иконой Спасителя, и ей показалось, что Христос отвернул от неё свой лик.

Венчались в церкви, построенной ещё декабристами, и семейная жизнь протекала в мире и согласии — супруги любили друг друга, понимали. Анна подарила мужу

четверых детей. Судьба оказалась неумолимой: в 1916 году Войно-Ясенецкий, заметив недомогания жены, при тщательном осмотре обнаружил у неё признаки начинающегося туберкулёза. Он отказался от Центральной России, бросил работу и со всей семьёй отправился в Среднюю Азию: сухой и тёплый климат, как надеялся Валентин Феликсович, должен помочь больной. В пути их застигла Февральская революция. Известие об отречении императора потрясло Войно-Ясенецкого, и ему было видение, после которого он пророчески сказал:

— Мы едем не только на новое место, но и в новое, очень непростое и страшное время!

Семья обосновалась в Ташкенте. Валентин Феликсович работал врачом, лечил жену, но спасти Анну не удалось — в самый разгар Гражданской войны, в 1919 году, она скончалась в Ташкенте, оставив мужа с четырьмя детьми на руках. У постели смертельно больной жены во время ночных бдений Войно-Ясенецкий написал свою первую молитву. В феврале 1921 года Войно-Ясенецкий надел рясу и наперсный крест и сообщил, что теперь его следует называть отец Валентин, поскольку он стал священником. 19 февраля 1922 года Ленин подписал секретное распоряжение об изъятии церковных ценностей и разрешил силой оружия жестоко подавлять любое сопротивление таким действиям представителей советской власти. Начался новый виток красного террора.

ЛАУРЕАТ СТАЛИНСКОЙ ПРЕМИИ И ЧЛЕН СВЯЩЕННОГО СИНОДА

На странного и чуть ли не безумного врача-священника обратили внимание сотрудники ВЧК-ГПУ. Войно-Ясенецкого задержали и начали допрашивать, задавая провокационные вопросы.

— Почему вы, священник и медицинский профессор, с начала молитесь, а потом режете живых людей? Вы действительно верите в Бога? — интересовались в госбезопасности. — А вы его видели?

— Я много оперировал на мозге, но, вскрывая череп, никогда не видел там ума, — парировал профессор.

Такие речи не могли понравиться властям, как не нравилось им независимое поведение отца Валентина. Да ещё «сумасшедший» профессор-хирург повесил в операционной икону Божьей Матери. Немедленно в лечебное учреждение отправилась компетентная комиссия и указала икону снять! Её сняли. Столь же немедленно из больницы ушёл профессор Войно-Ясенецкий:

— Я вернусь только вместе с иконой!

Смелое заявление, и всё могло закончиться трагически — для ВЧК-ГПУ не существовало незаменимых и авторитетов, но помогло удивительное стечение обстоятельств. В это время у очень крупного партийного работника тяжело захворала жена, и помочь спасти ей жизнь могла только немедленная операция. Виртуозом скальпеля был только Войно-Ясенецкий, отец Валентин. Но он ушёл из больницы, и партийный деятель знал, что упрямый поп не вернётся. Жена могла сгореть на глазах, поэтому партийный бонза, презрев ленинские указания, дал приказ вернуть в операционную икону Божьей Матери. Икону вернули. Вернулся и отец Валентин, прооперировал жену партийца и спас ей жизнь.

Вскоре отец Валентин принял обет монашества и назвался Лукой, а затем получил епископскую митру — отныне профессор медицины Войно-Ясеневский стал епископом Туркестанским: непримиримым ревнителем истинной веры, отрицавшим компромиссы с гонителями христианства. Это был верный путь в тюрьму. Туркестанского епископа первый раз арестовали десятого июня 1923 года. В доме провели обыск. Он предвидел арест и взял с собой кое-какие материалы — в заключении епископ-профессор писал монографию «Очерки гнойной хирургии», ставшей новым словом в медицине. Считая Луначарского культурным и порядочным человеком, Войно-Ясенецкий обратился к нему с личным письмом, в котором содержалась смешная и совершенно недопустимая с точки зрения коммунистов просьба. Великий русский хирург-епископ просил, чтобы на титульном листе его монографии вместе с фамилией автора был указан и его духовный сан. Письмо до Луначарского дошло. Но он холодно отказал в просьбе бывшему князю, ставшему уникальным хирургом, монахом и епископом.