100 великих загадок русской истории
Шрифт:
Чашу терпения Екатерины II переполнили слухи о готовящемся поляками заговоре, в котором Таракановой отводилась ключевая роль. Россия всегда считалась державой дворцовых заговоров и переворотов, так почему бы и теперь, как считали поляки, не выставить на щит «забытую всеми княжну, которая, заняв престол, станет своим человеком? Очевидно, заговор против Екатерины готовился давно и тщательно, о чем стало известно в северной столице. С того времени о Пугачеве и Таракановой заговорили как о самых главных врагах российской короны. Физическое уничтожение «мятежной негодяйки» где-нибудь во Франции или Италии не входило в планы императрицы. Кто знает, во что бы все это потом вылилось. Скорее всего, Екатерина не хотела раздувать большого международного скандала, а поэтому лучше всего было припрятать «самозванку» в родных пенатах.
Спецоперацию по захвату Таракановой поручили адмиралу Орлову, брату фаворита императрицы, чьи корабли несли службу в Средиземном море. Он должен был любой ценой – хитростью или силой – захватить «самозванку» и доставить целой и невредимой в Россию. Адмирал выполнил свою миссию блестяще. Княжна оказалась жертвой своих собственных слабостей. Она настолько поверила в искренность адмирала, который обещал стать ее мужем, что согласилась отпраздновать их свадьбу на российском военном корабле. Там-то Тараканова и была арестована.
По прибытии в Санкт-Петербург ее бросили в Петропавловскую крепость. Узницу допрашивал самолично канцлер Голицын. Все материалы допросов ложились на стол к Екатерине II. Ни в чем существенном Тараканова не призналась. Она сильно путалась в своих объяснениях, дополняя их все новыми и новыми деталями. Однако до конца разобраться в ее сложном жизненном пути так и не удалось. Тараканова не исключала того, что ее матерью могла быть Елизавета Петровна. На всех допросах она называла себя Елизаветой, как бы подчеркивая свое необычное происхождение. 3 декабря 1775 года таинственной узницы не стало. Она скончалась от чахотки. Ее похоронили в безымянной могиле.
Те, кто близко знал Екатерину II, говорили, что она ожидала от допросов большего. Императрица была чем-то сильно взволнована. Возможно, она понимала, что на ее глазах разыгрывается самый настоящий спектакль, в котором ей по долгу службы отведена роль своего рода палача. Екатерина II запретила проводить дополнительное расследование. На том же якобы настаивал и Голицын. Видимо, для этого были веские причины. Так кем же все-таки была Тараканова? Спустя много лет после смерти узницы Петропавловской крепости посол Франции в России, маркиз де Врак, провел собственное дознание и пришел к выводу, что Тараканова действительно была дочерью Елизаветы Петровны и Разумовского. К такому же заключению пришел и историк Шарль де Лавирьер. Тем не менее в трагической истории княжны Таракановой пока что больше вопросов, чем ответов.
Подземные заводы графа Баташева [29]
Петляет, извивается Ока, пересекая рязанские земли. Изменчив ее фарватер, мастерства и постоянного внимания требует река от капитанов, ведущих по ней суда. То к одному берегу жмутся бакены, обозначающие судоходное русло, то, за очередной излучиной, уже зовут теплоход к другому. Кружит Ока, и солнце за полчаса успевает по нескольку раз поочередно заглянуть в окна кают по левому и правому борту. Разбивается на русла, заманивает в старицы, и тогда сверху, с высокого берега кажется, что тускло поблескивающая среди бескрайних равнин поверхность воды замыкается в кольца и восьмерки. То разливается в плесы, то вдруг сжимается, и земляные берега словно соревнуются: кто сильнее сдавит реку. Спокойное, неспешное там течение Оки, но коварна река, она словно дразнит плывущих по ней, стараясь завлечь, околдовать, являясь каждый раз в новом обличье…
29
По материалам Н. Кривцова.
Лежащие некогда к северу от Оки муромские леса – густые, бескрайние – имели недобрую славу, места эти считались опасными, таинственными, полными лихих, недобрых людей. Леса поредели, кое-где вообще сейчас исчезли, худая слава сохранилась за ними лишь в книгах да народных преданиях. Но колдовской, таинственный дух все же еще витает в природе, в пейзажах по берегам Оки.
Гусь
Несколькими километрами выше Касимова с севера в Оку впадает река Гусь. В верхнем ее течении расположен город Гусь-Хрустальный, тот самый, что знаменит своим стекольным производством. А недалеко от впадения Гуся в Оку находится когда-то не менее известный своим чугунолитейным заводом, а ныне забытый Богом Гусь-Железный. Там, где, вследствие запруды Гуся, Колпи и Нары, образовалось большое искусственное озеро, в екатерининские времена в старинном селе Погост предприниматель и вельможа Андрей Баташев создал свой завод, назвав его по реке Гусь-Баташев, или Гусь-Железный. Это было крупное по тем временам производство: в середине позапрошлого века, в не самую уже лучшую для завода пору, он производил 6,5 тысячи тонн железных изделий в год. В период же наивысшего расцвета Гуся-Железного усадебный и производственный комплекс представляли поистине грандиозные для своей эпохи сооружения. Но не столько своими железными изделиями, сколько нравом завоевал известность основатель заводов. «При посредстве своего огромного состояния Баташев делал все, что хотел. Его необузданность была легендарна и оставляла далеко позади себя все, что может представить себе фантазия современного культурного человека», – отзывался о Баташеве один из его современников.
Действительно, Баташев приобрел огромную власть и влияние в окрестных местах, превратившись в почти всесильного хозяина здешних краев, а его имение посреди колоссальной вотчины заслужило прозвище «Орлиного гнезда».
«Полуразрушенная теперь каменная стена, больше двух верст длиной, охватывает как бы крепостным кольцом площадь, где кроме огромного барского дома с десятком флигелей и бесконечных служб, помещается парк, «страшный сад», грандиозные развалины театра и, наконец, – более 20 оранжерей» – так описывалось баташевское имение на реке Гусь в 1923 году в касимовской газете «Красный восход».
К сожалению, уже более семи десятилетий «Орлиное гнездо» лежит в руинах, но раньше, когда все постройки были целы, они представляли собой впечатляющее зрелище и вызывали огромный интерес у всех, кто здесь бывал, в том числе, разумеется, и у специалистов: в Баташево до революции не раз специально приезжали члены археологических обществ из Москвы и Петербурга. Особенно интересовала их «подземная часть и плотина», про которую в одном из докладов в Московском археологическом обществе в 1903 году было сказано, что «равной ей по оригинальности устройства и ценности трудно найти во всей России». Что же касается «подземной части», то с ней как раз и связано большинство преданий и легенд, она до сих пор окружена тайнами, которые ждут разгадки.
Относительно истории появления Баташевых в здешних местах существуют разные версии. Известно точно, что они были богатыми тульскими заводчиками.
П. Свиньин, описывая историю баташевских заводов, в 1826 году писал: «В 1755 году тульского заводчика Родиона Ивановича Баташева дети Андрей и Иван, приискав руду… в бывшей Шацкой провинции, Касимовского стану, при речке Унже… представили ее в берг-коллегию и на просьбу свою получили позволение построить завод». Дела братьев пошли хорошо, и к 1783 году они владели уже восемью заводами, расположенными по обоим берегам Оки. Тогда Андрей и Иван решили произвести раздел собственности, и каждому досталось по четыре завода, среди которых у Андрея был Гусевский, основанный в 1759 году, а у Ивана – Выксунский завод, основанный в 1767-м.
С самого появления Баташевых на берегах Оки вся их деятельность, а особенно невиданный там доселе ее размах и затраты, с ним связанные, поражали воображение людей. Поползли, как водится, всякого рода слухи. Сказывали, будто Баташевы основали чугуноплавильные и железные заводы, «самовольно захватив большое количество земель и еще большее количество лесов, принадлежащих казне». А самое вызывающее их самоуправство и беззаконие состояло якобы в том, что они «приписывают к заводам всех беглых помещичьих крестьян со всей России и даже беглых солдат, да не десятками, а сотнями в год». Особенно, говорили, они разошлись после пугачевского бунта, приписав сразу к заводам до семи тысяч беглых и сразу расширив свое дело, производство и сбыт.