100 знаменитых загадок истории
Шрифт:
Что стало с Реваром-Наполеоном после того, как он покинул Верону, с достоверностью сказать невозможно. Некоторые исследователи утверждают, что он закончил свои дни 4 сентября 1823 года в пригороде Вены. В ту ночь в парке Шенбруннского дворца стража застрелила неизвестного, который, перескочив ограду, направлялся в замок, не обращая внимания на окрик часового. Утром на место происшествия прибыла полиция, которая составила протокол и удалилась. Затем появились французские дипломаты, которые зачем-то настаивали на выдаче трупа, в чем им было отказано. Мария-Луиза распорядилась похоронить убитого незнакомца на территории замка в ничем не отмеченной могиле рядом с родовым склепом.
У этой легенды нет никаких официальных подтверждений. Есть только гипотезы. Если в 1821 году на острове Святой Елены умер настоящий Наполеон, то чем можно объяснить тот факт, что за 3–4 года до этого остров под разными предлогами покинули многие ближайшие лица из окружения императора: секретарь де Лас Каз, генерал Гурго, потом сразу шестеро слуг, а также слуги приближенных Наполеона? Известно, что к середине 1819 года в окружении царственного узника осталась только половина из живших там ранее французов.
Другим загадочным моментом в обстоятельствах, окружающих смерть Наполеона, является официальное сообщение, сделанное англичанами весной 1956 года. Закрыв наполеоновскую историю болезни сообщением о смерти императора от рака желудка, Великобритания хранила молчание 135 лет, после чего заявила, что располагает частью кишечника Бонапарта со следами штыкового или пулевого ранения. Вызвана ли его смерть этим ранением, как теперь утверждают англичане? Наступила ли она вследствие выстрела в саду Шенбруннского замка?
Вдобавок к этому французские историки Жорж Ретиф де ля Бретонн и Брюно Руа-Анри выдвинули гипотезу, что в 1821 году на острове Святой Елены был захоронен не Наполеон, а бывший домоправитель императора Франческо Киприани. Это предположение было высказано в книге «Англичане, верните нам Наполеона», вышедшей в 1969 году.
История смерти Бонапарта до сих пор окутана тайной…
ЗАГАДОЧНЫЙ СТАРЕЦ
В истории нередко происходят явления, оставляющие после себя тайны, на разгадку которых уходят годы, а то и столетия. А бывает, что тайна так и остается нераскрытой, даже если ключ к ней ищут многие дотошные исследователи. В числе таких загадок последние дни жизни и смерть российского императора Александра I,породившие множество слухов и домыслов, опровергающих официальную версию кончины коронованного властителя.
Александр I был одним из самых популярных европейских монархов в первой трети XIX века. Вместе с тем, по определению биографов императора, он являл собой «сфинкса, неразгаданного до гроба», и наиболее трагическое лицо русской истории. Его драма – это драма человеческой личности, вынужденная сочетать в себе столь несовместимые качества, как власть и человечность.
Вкратце историческая хроника последних месяцев царствования Александра I такова: летом 1825 года император неожиданно решает совершить поездку в Таганрог, заштатный город, иссушенный солнцем и ветрами. Повод для путешествия – болезнь императрицы Елизаветы, которой врачи посоветовали временно переменить сырой петербургский климат на сухой южный.
Александр выехал из Петербурга 11 сентября 1825 года один, чтобы самому все приготовить к прибытию жены. Спустя тринадцать дней он уже был в Таганроге и сразу же занялся устройством дома, отведенного августейшей чете. Елизавета прибыла в Таганрог 23 сентября, и с этого дня, по словам приближенных, между супругами установились благостные, даже нежные отношения, словно они заново переживали свой далекий медовый месяц. Они прогуливались вдвоем, приветливо отвечая на
Лишь однажды император совершил почти вынужденную инспекционную поездку в Крым, куда его пригласил граф Воронцов.
В Севастополе Александр почувствовал себя плохо – сказалось переохлаждение во время перехода через горы. В Таганрог он возвратился совсем больным. Доктора поставили диагноз – желчно-желудочная лихорадка; в качестве лечения прописали слабительное. Но жар не спадал, кожа лица пожелтела, заметно усилилась глухота, которой император страдал последние годы.
10 ноября 1825 года, встав с постели, Александр впервые потерял сознание, а придя в себя, с трудом произнес несколько слов. Придворный врач Тарасов уже не верил в выздоровление и предложил императрице послать за священником. Александр согласился, и 18 ноября священник исповедовал его в присутствии императрицы, близких, врачей и камердинеров. Причастившись, император поцеловал руку жены и сказал: «Никогда не испытывал я такого утешения и благодарю вас за него». Всем стало ясно, что кончина близка.
На следующий день, 19 ноября, в десять часов пятьдесят минут утра царь Александр Благословенный, не приходя в сознание, испустил последний вздох. Ему было сорок семь лет и одиннадцать месяцев. Елизавета опустилась на колени, с молитвами перекрестила императора, поцеловала его холодный лоб, закрыла ему глаза и, сложив платок, подвязала подбородок.
Во всей этой кратко изложенной хронике есть несколько загадочных моментов, которые до сих пор не могут прояснить историки. Начать хотя бы с того, что император умер на 48-м году жизни, полный сил и энергии, до этого никогда серьезно не болея и отличаясь отменным здоровьем. Правда, некоторые странности в его поведении окружающим явно бросались в глаза. Смятение умов вызывало то, что в последние годы Александр все более уединялся, держался особняком, хотя в его положении и при его обязанностях сделать это было чрезвычайно сложно. Близкие к нему люди все чаще слышали от него мрачные высказывания. Увлекшись мистицизмом, он практически перестал с прежней педантичностью вникать в дела управления государством, во многом передоверившись всесильному временщику Аракчееву.
Другой, более интимный момент. Александр, так любивший в молодости общество дам, в зрелом возрасте совсем к ним охладел. За годы войны с Наполеоном он отдалился от любовницы, прекрасной Марии Нарышкиной, предпочитая жизнь в строгости и благочестии, особенно в отношении к Елизавете. В свои сорок семь лет Александр стал вести жизнь нелюдимого затворника. Оставшись один, он подолгу, преклонив колена, молился перед иконами, от чего на его коленях, по свидетельству доктора Тарасова, даже образовались мозоли. Напрасно дипломаты добивались аудиенции: Александр давал их все реже и реже. И в словах, с которыми он к ним обращался, сквозь его обычную любезность все чаще прорывались горечь и разочарование.
Не совсем было понятно окружающим и поведение Александра по отношению к заговору декабристов, о котором он, конечно же, был осведомлен. Это видно из его дневниковой записи, в которой есть такие слова: «Ходят слухи, что пагубный дух свободомыслия или либерализма распространяется или, по крайней мере, начал распространяться в армии; везде существуют тайные общества и клубы, тайные агенты, которые повсюду разносят их идеи».
И все же следует заметить, что, требуя усилить надзор над интеллектуальными и военными кругами, Александр, тем не менее, не отдавал никаких приказов начать какое-либо расследование или прибегнуть к арестам.