1000 ночных вылетов
Шрифт:
При моем появлении в штабе полка все присутствующие обернулись и молча посмотрели на меня, одна лишь Аннушка, наша машинистка и секретарь (по совместительству жена начхима Иванова), с веселым воплем вскочила с табуретки и бросилась ко мне:
— Костенька! Вернулся! Живой!
Я освободился от ее объятий и скрипучим голосом, подражая главврачу госпиталя, произнес: — Эмоции! — Тут же повернулся к командиру полка и, как положено, доложил: — Товарищ гвардии подполковник! Лейтенант Михаленко прибыл из госпиталя и готов к выполнению боевых заданий!
Командир
— Аннушка не ошиблась — живой! — засмеялся он. — А вот насчет боевых заданий… Как ты себя чувствуешь? Поправился?
— Так точно, товарищ командир! Готов хоть сейчас к выполнению боевых заданий!
— Хорошо. Рад за тебя. Полк каждую ночь ходит на бомбежку. А вот тебя почему-то вызывают в штаб армии. И вызывает — кто бы мог подумать?! — член Военного совета, генерал Виноградов!
— Когда вылетать, товарищ командир? — обреченно спрашиваю я.
— Надо было еще вчера, но я доложил генералу, что ты в госпитале, а он ответил: «Знаю! Как вернется, тут же направить со звеном к нам!» И чем это ты приворожил его к себе? — засмеялся командир.
— Не знаю, — пожал я плечами, а сам подумал: — «Вот летал, не пользуясь полетной картой — долетался!» — Наверно, опять таксистом работать!.. — Это я произнес уже вслух.
— На фронте любая работа нужна! — назидательно произнес командир. — А на твои самолеты уже подвешены люльки. Видимо, предстоит какая-то транспортная работа. Вот и отдохнешь немного от боевых нагрузок. Не так ли, доктор? — обернулся командир к полковому врачу.
— Так точно, товарищ подполковник! — ответил врач. — Такова рекомендация госпиталя на ближайший месяц.
— Вот и хорошо! — улыбнулся командир — А теперь прими мои поздравления: с возвращением в полк, с очередным воинским званием и с новым назначением! Твой комэск капитан Борщев направлен на учебу. Вместо него назначен старший лейтенант Казанцев. Ты у него заместитель по летной службе. Не возражаешь?
— Спасибо, Анатолий Александрович! — отвечаю ему совсем не по уставу. — А в штаб армии когда вылетать?
— Завтра с рассветом. Приказано направить лучших летчиков. С тобой пойдут Казюра и Тесленко. А теперь иди отдыхать. В эскадрилье тебя давно ждут. Иди!
Перелет к штабу 16-й воздушной армии прошел без приключений — всего каких-то 70 километров, и то в тыл! Несмотря на ранее утро, на небольшой площадке рядом с домами, где обычно садились самолеты связи, видимо, ожидая нас, собралось несколько офицеров, и среди них я увидел генерала Виноградова. Зарулив на указанное место, я выключил двигатель, выпрыгнул из кабины, подождал, пока зарулят ребята, и направился к Виноградову.
— Товарищ генерал-майор, звено 45-го гвардейского авиаполка прибыло в ваше распоряжение! Гвардии старший лейтенант Михаленко! — как положено по уставу, отчеканил я.
— Спасибо, сынок! — обнял меня за плечи Виноградов. — Ты уж извини, не дал отдохнуть после болезни. Это твой командир дивизии виноват — посоветовал вызвать тебя.
— Спасибо, Алексей Сергеевич. И вам, и командиру дивизии! Значит, нужны еще наши тихоходы! Выходит так?
— Нужны! Еще как нужны! — протянул мне руку моложавый полковник, представляясь: — Наумов.
— Начальник оперативного отдела, — представил его Виноградов и повернулся ко мне: — Разговор вести лучше у карты. Приглашай своих летчиков.
— А со мной еще и штурман, товарищ генерал. Ждановский.
— Это который из Архангельска, из отряда охраны лесов?
— Так точно, товарищ генерал!
— Стоящий мужик! — улыбнулся Виноградов. — Из поморов! Приглашай всех!
У карты боевых операций фронта полковник Наумов обрисовал сложившуюся ситуацию. Выглядела она примерно так: 1-й гвардейский танковый корпус и конно-механизированная группа, введенные в прорыв линии обороны противника на южном крыле 1-го Белорусского фронта, успешно продвигались на северо-запад и, обходя Бобруйск, продолжали развивать наступление.
Соединения нашей воздушной армии преследовали отступающего врага бомбоштурмовыми ударами и прикрывали наши войска от вражеской авиации, активность которой резко возросла. Но для наступающих войск фронта требовалась не только огневая поддержка, особенно для ушедших далеко во вражеский тыл танковых корпусов и конно-механизированной группы, требовалось горючее и боеприпасы, что в данный период могла выполнить только транспортная авиация, то есть самолеты ПО-2 и Ли-2. Если самолеты ПО-2 были не очень требовательны к посадочным площадкам, то для Ли-2 — тяжелого двухмоторного самолета требовалась уже не случайная площадка, подобранная танкистами или конниками, а аэродром. Такие аэродромы в зоне наступления войск нашего фронта были, но они находились еще далеко в немецком тылу.
Совершенно неожиданно 28–30 июня наши бомбардировщики и сопровождающие их истребители заметили, что с аэродрома «Пастовичи» немцы убрала свои самолеты и зенитки, до этого времени защищавшие аэродром. Поэтому командующий воздушной армией приказал высадить на аэродром «Пастовичи» группу минеров, которые должны обследовать взлетно-посадочную полосу аэродрома, проверив, заминирована она или нет, и пригодна ли она для посадки самолетов Ли-2. Если полоса пригодна для полетов, выложить на ней «Т» из двух полотнищ или крест из тех же полотнищ — знак, запрещающий посадку. Пролетающие самолеты увидят эти знаки и сообщат в штаб армии.
— Как видите, задание проще простого. Но выполнить его надо срочно, — закончил полковник.
— Извините, товарищ полковник, — выступил я вперед. — Ситуация для нас знакомая. При наступлении под Москвой нашими войсками тоже был захвачен немецкий аэродром под Медынью. И так же немцы убрали с аэродрома свои самолеты, но оставили аэродромную технику, горючее, боеприпасы и обслуживающий персонал, который наши бойцы тогда взяли в плен. А что нас ждет на аэродроме «Пастовичи»?
— Труса празднуешь, лейтенант! — воскликнул полковник. — О вашем отказе я доложу командующему! Найдем другие экипажи! — И он решительно направился к выходу.