1356 (др.перевод)
Шрифт:
– Хорошо, - без особого энтузиазма отозвался отец Левонн.
– Я хочу покончить с этим, - резко произнес Томас, - потому что завтра мы отправляемся на север.
Отправляемся на север. Чтобы присоединиться к принцу или чтобы найти Злобу.
Роланд де Веррек почувствовал, что его душа парит, как птица на ясном небе, птица, что может пронзать облака сомнений и подниматься на высоту славы, птица с крыльями веры, белая птица, как лебеди, что плавали во рву замка графа Лабруйяда, где он стоял на коленях в освещенной
Он осознавал, как колотится его сердце, отбивая барабанную дробь в груди, как будто в унисон с хлопаньем крыльев его взлетающей ввысь души. Роланд де Веррек находился на вершине блаженства.
В тот вечер он узнал об ордене Рыбака. Он выслушал отца Маршана, рассказавшего о целях ордена и рыцарском обете по поиску Злобы.
– Но я знаю про Злобу, - сказал Роланд.
Отец Маршан был ошеломлен, но потом пришел в себя.
– Знаешь?
– спросил он.
– Что именно ты знаешь, сын мой?
– Это меч, который Святой Петр принес в Гефсиманские сады, - ответил Роланд, - меч, который тот вытащил, чтобы защитить нашего Создателя.
– Священное оружие, - тихо добавил отец Маршан.
– Но проклятое, отец. Говорят, что оно проклято.
– Я тоже это слышал, - сказал отец Маршан.
– Проклято, потому что Святой Петр обнажил его, а Христос этого не одобрил.
– Dixit ergo Iesus Petro mitte gladium in vaginam, - отец Маршан хотел было процитировать Писание, но потом остановился, потому что Роланд выглядел несчастным.
– Что такое, сын мой?
– Если злые люди будут обладать этим мечом, отец, они получат такое могущество!
– Именно поэтому и существует орден, - терпеливо объяснил священник, - чтобы убедиться, что Злоба принадлежит лишь церкви.
– Но проклятие может быть снято!
– сказал Роланд.
– Правда?
– удивился отец Маршалл.
– Сказано, - объяснил ему Роланд, - что если клинок отправят в Иерусалим и освятят в стенах храма Гроба Господня, то проклятье будет снято, и меч станет оружием славы Господней.
Ни один другой меч, ни Дюрандаль Роланда, ни меч Карла Великого Жуаёз, ни даже Эскалибур короля Артура не сравнятся со Злобой. Он - самое священное оружие на земле Господа нашего, и проклятье может быть снято.
Отец Маршан услышал благоговение в голосе Роланда, но вместо того, чтобы заявить, что путешествие в Иерусалим столь же вероятно, как и появление Святого Петра, торжественно кивнул.
– Значит, мы должны добавить и эту задачу к задачам ордена, сын мой.
В этой залитой светом свечей часовне Роланда посвятили в рыцари ордена. Он исповедовался и получил отпущение грехов, а теперь стоял на коленях перед алтарем.
Другие рыцари стояли позади него, в небольшом выкрашенном в белый цвет нефе. Роланду было приятно увидеть в рядах ордена Робби, но второй шотландец, костолом Скалли, его шокировал.
Всего нескольких
– Он и в самом деле грубый инструмент, - объяснил отец Маршан Роланду, - но Господь извлек пользу из простой глины.
Сейчас Скалли переминался с ноги на ногу и бормотал о том, что они теряют время. Рыцари ордена молчали, наблюдая, как отец Маршан молится на латыни.
Он благословил меч Роланда, возложил свои руки на его голову и накинул на его плечи покрывало с вышитыми ключами рыбака.
Пока он молился, свечи в часовне одни за другой угасали. Это напоминало службу в страстную пятницу, когда, отмечая смерть Спасителя, церкви христианского мира погружались в темноту.
И когда догорела последняя свеча, остался только бледный лунный свет из единственного высокого окна часовни и постоянно горевшее маленькое красное пламя, отбрасывающее тени цвета темной крови на Христа, висящего на серебряном распятии, на которое Роланд смотрел с обожанием.
Он нашел дело своей жизни, рыцарский обет, достойный его непорочности, он найдет Злобу.
Женевьева вскрикнула.
И еще раз.
Кин и отец Левонн подъехали уже близко к подъемному мосту, когда ирландец позвал стражника, который просто бросил взгляд на двоих всадников, залитых лунным светом, а потом сделал несколько шагов по парапету надвратной башни.
– Ты слышишь?
– крикнул Кин.
– Скажи своему господину, что его женщина у нас. Он ведь хочет получить ее назад?
– он подождал ответа. Его лошадь перебирала ногами.
– Иисусе, ты вообще слышишь меня, парень?
– прокричал он.
– У нас здесь его жена!
– стражник высунулся между двумя зубцами, чтобы еще раз взглянуть на Кина, но ничего не ответил, и через некоторое время снова спрятался за стеной.
– Ты глухой?
– спросил Кин.
– Сын мой, - вмешался отец Левонн, - я священник! Позволь поговорить с твоим господином!
Ответа не последовало. Луна освещала замок, во рве серебрилась рябь, поднятая ветром. На стене у надвратной башни виднелся только один человек, но сейчас и он исчез, оставив Кина и отца Левонна в кажущемся одиночестве.
Ирландец знал, что Томас с дюжиной своих людей смотрят на них из-за деревьев, и он гадал, кто еще наблюдает за ними через узкие бойницы в стене и с находящихся в тени башен, и взводят ли эти наблюдатели свои арбалеты, заряжая их короткими тяжелыми болтами со стальными наконечниками.
Два волкодава, следующие за Кином, завыли.
– Кто-нибудь нас слышит?
– прокричал он.
Порыв ветра поднял флаг на донжоне замка. Знамя взметнулось, но потом упало, так как ветерок утих. В долине заухала сова, и собаки подняли головы и понюхали воздух.