1356 (др.перевод)
Шрифт:
Он взглянул на высокие хоры, где смог лишь разглядеть высокую стену с изображением Христа в Судный день. С одной стороны от него грешники падали в пламя ада, их ряды, к удивлению Томаса, состояли из священников в сутанах и монахах в рясах.
Чуть ближе, в нефе, находилось изображение Ионы и кита, которое потрясло Томаса, уж больно необычным оно было для такого далекого от моря монастыря, и напомнило о том, как отец рассказывал ему это притчу и как мальчишкой он спустился на галечный пляж в Хуктоне и всматривался
Напротив Ионы, наполовину в тени колонн, была еще одна фреска, и Томас понял, что она изображала Святого Жуньена. На ней был нарисован монах, преклонивший колена на кусочке свободной от снега земли и смотрящий вверх, на руку с мечом, протянутую к нему с небес.
– Вот оно!
– произнес он зачарованно.
Монахи, стоящие в глубине нефа, услышали его и большинство обернулось, увидев Женевьеву и Бертийю.
– Женщины!
– встревоженно прошипел один из монахов.
Второй поспешил в сторону Томаса.
– Пилигримы могут входит в церковь лишь между утренней молитвой и полуденной, - воскликнул он с негодованием, - но не сейчас! Уходите, все вы!
Робби, Кин, сир Роланд и три гасконца последовали за Томасом в церковь, и негодующий монах простер свои руки, как будто пытаясь выгнать их всех.
– У вас мечи!
– запротестовал монах.
– Вы должны уйти!
– еще несколько монахов обернулись, и пение было прервано недовольным ворчанием, а Томас вспомнил слова своего отца о том, что группа монахов может быть более пугающей, чем банда разбойников.
– Люди думают, что они лишь кастраты и слабаки, - сказал тогда отец Ральф, - но это не так, Богом клянусь! Они могут яростно драться!
Эти монахи были готовы сражаться, и там их насчитывалось по меньшей мере две сотни. Должно быть, они рассчитывали, что ни один воин не посмеет вытащить меч в монастыре, и ближайший к Томасу монах, по-видимому, верил в это, потому что пихнул Томаса в грудь своей мускулистой рукой как раз в тот момент, когда на высоком алтаре зазвонил колокол.
Он звонил яростно, звук был подкреплен ударами посохов по каменному полу.
– Пусть они останутся, - прорычал властный голос.
– Я приказываю им остаться!
Последние слова песни унеслись вдаль и затихли. Монах по-прежнему держал руку на груди Томаса.
– Убери ее, - тихо произнес Томас. Монах враждебно посмотрел на него, и Томас схватил руку. Он отвел ее назад с силой, которую получил, оттягивая тетиву боевого лука.
Монах сопротивлялся, его глаза расширились от страха, когда он почувствовал силу лучника. Он попытался выдернуть руку, и Томас согнул ее сильнее, пока не почувствовал, как ломаются кости запястья.
– Я велел тебе убрать ее, - сказал он.
– Томас!
– ахнула Женевьева.
Томас посмотрел на высокий алтарь
– Ты была права, - тихо произнес Томас.
– Мне следовало взять с собой лучников.
– Приведите их сюда!
– приказал Бессьер. Кардинал улыбался, и это было неудивительно, ведь враги сами пришли прямо в его руки и теперь полагались на его милость, а у кардинала Бессьера, архиепископа Ливорно и папского легата при французском престоле, не было милости.
Отец Маршан, высокий и мрачный, стоял чуть позади кардинала, и Томас, протиснувшийся к нефу между монахами, расступившимися, чтобы позволить им пройти, различил еще больше латников в затененных углах.
– Добро пожаловать, - заявил кардинал, - Гийом д'Эвек.
– Томас из Хуктона, - сказал Томас вызывающе.
– Бастард, - уточнил отец Маршан.
– И его еретическая шлюха жена!
– добавил кардинал.
– И моя жена тоже, - пробормотал Лабруйяд.
– Две шлюхи!
– произнес кардинал, ка будто развеселившись.
– Держите их там!
– прорычал он арбалетчикам, охранявшим Томаса.
– Томас из Хуктона, - продолжал он, - Бастард. Так зачем ты явился в это место для молитв?
– Мне дали задание, - сказал Томас.
– Задание! И какое же?
– кардинал говорил с притворной добротой, как будто потакал маленькому ребёнку.
– Предотвратить попадание священной реликвии в злые руки.
Рот кардинала расплылся в полуулыбке.
– Какой реликвии, сын мой?
– Злобы.
– Ага! И в чьи же руки?
– В ваши, - сказал Томас.
– Вот видите, на что способен этот бесчестный Бастард!
– теперь кардинал разговаривал со всеми присутствующими.
– Он взял на себя смелость лишить святую матерь церковь одной из самых священных реликвий! Он уже отлучен от церкви!
Ему отказано в спасении, но он все равно осмелился прийти сюда и привести своих шлюх в это священное место, чтобы украсть то, чем Господь наградил своих верных слуг.
Он поднял руку и указал на Томаса.
– Ты отрицаешь то, что отлучен от церкви?
– Я себя только в одном признаю виновным, - сказал Томас.
Кардинал нахмурился.
– В чём именно?
– Что у тебя был брат, - ответил Томас. Лицо кардинала потемнело и вытянутый палец задрожал, а потом опустился.
– У тебя был брат, - сказал Томас, - и он мертв.