140 ударов в минуту
Шрифт:
— Не знаю, — отвечаю почти шёпотом.
— В зад-ни-це! Я в жопе, Стефа! В глубокой, вонючей жопе! — орёт дядя Сурен, заваливаясь на ступеньки и поднимаясь только со второго раза. — У меня один сын в больнице. Даже без сознания меня ненавидит. Дочь… — хмыкает он. — Ани…
Оглядываюсь на притихшую Анаит.
— Она тоже ненавидит. У неё другой папка. Брат. А я ни хре-на о ней не знаю. И об Армане с Нари тоже ни хрена не знаю. А они вот тут, — обводит рукой пространство, — в этом самом доме росли. На глазах. Последние дни всё пищали «Киса, Киса», как котята. Он их каким-то играм научил. А я не
— Вы его не унизили, дядя Сурен, — отвечаю не своим голосом. — Вы его почти сломали. Шантажировали единственным родным человеком просто из страха, что ваш сын разрушит вашу мечту. Но он сильнее, чем вы думаете. Он привык бороться. Вы его действительно совсем не знаете. И ещё… — делаю глубокий вдох. Говорить тяжело. — Саркис никогда бы так не поступил. Даже с вами.
Ещё раз поглубже вдохнув, забираю Анаит и вместе с ней поднимаюсь на второй этаж. Она молча собирает нужные ей вещи, а я звоню своему отцу. Это всё, что я могу сделать для дяди Сурена. Если оставлю его одного в таком невменяемом состоянии, не прощу себя. А папа разберётся. Они всю жизнь дружат. Он найдёт подход. Может быть, и тётя Наташа ещё вернётся с малышами. Не знаю… Для меня они всегда были семьёй. Наверное, я просто привыкла к тому, что мой отец тоже много работал.
Папа обещает приехать как можно скорее. Забираю у Ани пакет. Футляр с моей старой скрипкой она несёт сама. Спускаемся. Дядя Сурен всё так же сидит на ступеньках. Покачиваясь, допивает остатки алкоголя.
— До свидания, — говорю скорее по привычке, чем из необходимости. Он не слышит, упиваясь собственными потерями и муками совести.
Выходим с Ани во двор. Тут дышится гораздо легче. В воздухе уже пахнет осенью, несмотря на то что на улице стоит жара. Нам обещают тёплый сентябрь. Посмотрим, можно ли верить прогнозам.
— Так, — собираюсь с силами и стараюсь говорить бодро. Даже улыбаюсь. — Сейчас едем к твоему брату, потом я закину тебя к Галине Алексеевне и поеду на своё первое репетиторство. Так страшно, — признаюсь Анаит. — Зато на пляже можно будет не играть больше.
— Ерунда, — закатывает глаза наша кудряшка. — Меня уже учишь. Нет, там, конечно, мальчишка, — важно рассуждает она. — Они дурачки такие. Прямо как у нас в классе, — хихикает. — А у тебя в музыкальной школе учились мальчики?
— Учились, — киваю ей. — Мало, но были такие.
— Значит, точно шансы есть.
— Ани, — смеюсь я. Нервное напряжение немного отступает.
Покупаем с ней ещё один замороженный антистресс на двоих. Дожидаемся свой автобус и садимся на самые задние сиденья.
За пару остановок до нашей у меня звонит телефон. На экране высвечивается номер больницы. Сразу же принимаю.
— Стефания Владимировна? — раздаётся в трубке.
От такого тона у меня все внутренности покрываются инеем, а сердце берёт разгон до сверхскоростей.
— Д-да, — будто они не знают, куда звонят.
— Ваш муж… Да, Люд, сейчас, — отвлекается, а я уже в панике.
— Что? Что с Саркисом?! — не выдержав, повышаю голос, отвлекая женщину от стороннего разговора.
Анаит часто моргает. Беру её за руку.
— А, да, извините. У нас тут суета сегодня. Стефания Владимировна, ваш муж пришёл в себя.
Глава 48
Стефания
Я так не улыбалась даже после нашего первого секса. Меня топит очень чистым, настоящим счастьем. Он пришёл в себя! Мой Кис, вечно неугомонный, с двигателем от байка вместо сердца, снова с нами.
Крепко держа Анаит за руку, бегу от остановки к больнице, смеясь над собой. Как меняются ценности. Как меняются источники радости. Невероятно! В моей голове всё ещё идёт переосмысление. Просто нет времени сесть, спокойно подумать. Вот так, на бегу, в раздрае, переживаниях, сомнениях и страхах начинаешь понимать очень важные вещи.
Запыхавшись, врываюсь в знакомый коридор. Нахожу медсестру.
— Можно… — делаю вдох поглубже, — к нему? — голова слегка кружится. Мы с Ани очень торопились. У неё съехал хвостик и раскраснелись щёки.
— Идите, — кивает женщина.
Переглядываемся с Ани. И кто первый сегодня?
Она кусает губы, глаза умоляют меня уступить. Не могу. Я пока не знаю, что увижу, и как себя правильно вести, тоже не имею понятия. Медсестра уже позвонила лечащему врачу, чтобы подошёл к нам. Пока иду к кулеру с водой. Жадно пью, вытираю капли с подбородка и выбрасываю стаканчик в пластиковое ведро.
Мне на мобильный приходит сообщение. Удивлённо моргаю, увидев перевод в сто пятьдесят тысяч. Телефон тут же вздрагивает звонком.
— Не пугайся, это мы, — звенит голос Вари. — Точнее папа мой перевёл. Ксюша в доле, если что. Как там Саркис?
— В себя пришёл, — шмыгаю носом.
— Ура! — взвизгивает подруга. — Надеюсь, ты от счастья ревёшь?
— Да… — только и могу ответить. Накрыло. — Варь, спасибо. Я… Мы отдадим. Не сразу, но обязательно вернём. И Ксюшку обними от меня. Блин! Девочки! — стираю свободной ладошкой слёзы.
— Стеф, ну не плачь, — хнычет подруга. — Всё же хорошо. Случилось главное! Теперь только вперёд. У нас тренер так говорит: «Упала, встала и, не оглядываясь на свою ошибку, отрабатываешь программу на максимуме собственных возможностей, будто ты уже на олимпийских играх. А там у тебя всего одна дорога — вперёд, к золотой медали.» Ваш с Кисом путь к «золотой медали» только начинается. И главное здесь то, что вы можете туда дойти, потому что он жив, а ты упрямая. Люблю тебя. Не реви.
— И я тебя, Варь. Спасибо.
— Кисе привет, — слышу, как подруга улыбается в трубку. Обещаю передать и сбрасываю.
Договариваюсь с Анаит, что первая сегодня всё же пойду я. Автоматом напоминаю ей, чтобы никуда не уходила. Она только взгляд к потолку поднимает и усаживается на кушетку у стены.
Задерживаю дыхание и вхожу в палату. Впервые со дня аварии оживают мои Машенька, Федя и Ариша. Вместе с братьями и сёстрами разбегаются врассыпную от затылка по спине и рукам. Кис смотрит на меня.