140 ударов в минуту
Шрифт:
Глава 49
Саркис
Состояние странное. Похожее на отходняк после дозы наркоты. Не пробовал никогда, но почему-то именно это сравнение сейчас приходит в мою мутную голову. Мысли лениво плавают внутри черепной коробки. Собирать из них нечто внятное сложно, но я стараюсь.
Как попал на эту койку, уже не помню. Скандал, злость, скорость. И вот — я открыл глаза тут. Поломанный. Насколько, пока непонятно. Врач ещё не сказал ничего конкретного. Наверное, тоже
Прислушиваюсь к собственному телу и не узнаю его. Не ощущаю, как раньше. Будто во мне не хватает каких-то важных кусков. А может так и есть? Тогда пиздец. Бросили бы лучше там, где подобрали. Я же в этом случае бесполезен.
Шевелю пальцами на руке. Медленно сгибаю её в локте. Это простое действие отнимает у меня много сил. Роняю конечность обратно. Закрываю глаза. Злит, что я никак не начну нормально думать. Хочется встряхнуться, разогнать кровь и направить её в голову.
Ко мне снова заходит врач.
— Выглядишь лучше. Как самочувствие? Голова не болит?
— Нет, — голос будто не мой. Сиплый, тихий, вязкий как мысли. — Моя семья?
— Приедут скоро. Они каждый день здесь, — он берёт стул, ставит его у кровати и садится верхом.
— Сколько…? — хриплю, глотая часть предложения. Сложно слишком.
— Две недели. Ты вчера проснулся. Не помнишь?
Медленно кручу головой.
— Ничего, вполне нормальный выход у тебя получился. К вечеру станет ещё легче. Завтра совсем хорошо. Потерпи.
— Можно правду?
Я хоть и тормоз, но не дурак. Хорошо явно не будет. Не завтра, и точно не послезавтра, иначе не валялся бы я тут две недели в отключке и чувствовал бы себя явно иначе.
— Завтра начнём новое обследование. Прогнозы меняются каждый день, Саркис. Через две недели у тебя операция, потом восстановительный период. Он покажет, когда назначать следующую. Мы планируем примерно через три месяца. Потом будет длительная реабилитация. Курс специальных препаратов, за ними лечебный массаж, упражнения. На этом этапе очень много будет зависеть от тебя.
— Я не встану? — тяжело сглатываю.
— Я бы не был так категоричен. Твои друзья теперь — это время, терпение и работа над собой. Сдашься — не встанешь. И тут уже никакие врачи тебе не помогут, — жёстко отрезает он. — Твоя жена не сдалась. Она здесь маленьким тигрёнком за тебя и когти выпускала, и зубы показывала. Ты же не слабее восемнадцатилетней девочки?
Этот вопрос не требует ответа. Он становится первой стабильной мыслью в моей голове и вызывает улыбку. Мой зубастый тигрёнок.
— Зайду ещё. Осмысливай, но старайся сильно не напрягаться. У тебя кнопка под действующей рукой. Если почувствуешь себя как-то не так, нажимай.
Бля, и как это осмысливать?
Жмурюсь. Эмоции просыпаются, долбят в грудь, и мысли в голове начинают метаться шустрее. Я за ними не успеваю. Бесит как, а!
Операция, коляска… насколько там всё плохо у меня? Стефе придётся менять мне памперсы, выгуливать, тягать до кровати и мыть? Да ну на хер! Я её на такое точно не подпишу. Даже если вычеркнуть что-то из этого списка, всё равно нет. Я не слабее восемнадцатилетней девчонки. Просто ей такое точно не надо. Малофункциональное тело. Бесполезное. Ни защитить, не обеспечить. И Ани. Как быть теперь с сестрёнкой? Выходит, отец добился своего. Жёстко, зато наверняка. Сам я ей больше ничего дать не смогу.
Голова начинает болеть. Зато я это чувствую, потому не жму на кнопку. Медленно разминаю пальцы на руке. Вроде получается. Плавно поворачиваю голову в одну сторону, затем в другую. Отдыхаю.
Себя не жалею. В этой аварии виноват я. Вот мне и выгребать теперь. Не хочу вешать себя на Стефу. Это несправедливо по отношению к ней. Я сел за руль в эмоциях на грани агонии. Не она… Моя жадина.
А как я без неё?
Неважно. Главное, чтобы она жила нормально, а не нянчила недееспособного амбала.
Открываю глаза.
— Стефа… — сердце осторожно разгоняется, словно боится.
Жена стоит в дверном проёме и смотрит на меня. Такая уставшая и всё равно самая красивая во вселенной.
— Узнал, — всхлипнув, идёт ко мне и прижимается к губам. Не целует даже. Гладит просто и зарывается пальцами в свалявшиеся волосы. Я пытаюсь ответить, но всё ещё тормоз. Реагирую с опозданием на пару секунд.
— Мог не узнать? — спрашиваю у жены.
— Вчера было страшно, — шепчет она. — Смотрел и не видел.
— Я не помню. Прости.
— Ты вчера ещё не до конца проснулся. А сегодня уже совсем. Я так соскучилась по твоему голосу, — садится на стул и берёт меня за руку. — По твоим ясным глазам.
— Стеф, я…
— Только попробуй! — строго пресекает.
— Чего? — моргаю в ответ.
— Я заранее предупреждаю, Кис. Только попробуй заикнуться на тему: «Без меня тебе будет лучше» или что там ты успел заготовить своим ушибленным мозгом. Я тебя прямо тут добью!
— Стеф, но это же правда.
Она подскакивает со стула. В глазах стоят крупные слёзы, а я не могу подняться следом, обнять, пожалеть. Вот и на хрена я ей? Точно бесполезный.
— Правда? — она злится и плачет. — Правда в том, Кис, что мы с твоей сестрой две недели караулили твоё пробуждение. Разговаривали с тобой. Ревели. Не спали ночами. Искали деньги на лечение, операции. Я играла на пляже, нашла работу. И всё это, наверное, ради того, чтобы бросить тебя при первых серьёзных трудностях! — топает ногой. — Хрен тебе, Согоян! Понял меня? Никуда я не уйду.