1812. Фатальный марш на Москву
Шрифт:
А тем временем Даву послал две пехотные дивизии на самую южную из флешей Багратиона, которую перед тем в течение получаса обрабатывала артиллерия. Генерал Компан получил ранение, когда вел 5-ю дивизию в направлении земляного укрепления, но воины его, тем не менее, заняли флешь, а генерал Дессе со своей 4-й дивизией пришел им на помощь. Далее на юг Понятовский потеснил Тучкова и занял село Утица.
Контратака русских скоро позволила им выбить французов с южной флеши. Однако французы развернули вторичный штурм: генерал Рапп возглавлял дивизию Компана, пользуясь поддержкой Дессе и Жюно, в то время как 10-я пехотная дивизия генерала Ледрю из корпуса Нея двинулась на соседнюю (северную) флешь. Оба земляных укрепления удалось захватить после яростной схватки, в ходе которой выбыли из строя ранеными Рапп и Дессе, а у русских получил ранение князь М. С. Воронцов, командир сводной гренадерской дивизии, защищавшей флеши. «Сопротивление не могло длится долго, – рассказывал он, – но прекратилось, так сказать, только вместе с моей дивизией» {439} . К восьми часам утра его соединение совершенно вышло в тираж, потеряв в течение считанных часов 3700 из 4000 солдат и всех офицеров, за исключением трех. [109] .
439
Kharkievich, 1832 God v dnevnikakh, 202–3.
109
Очевидно,
Но для победителей флеши обратились западней. Они представляли собой не более чем V-образные земляные укрепления, открытые с тыла, а потому, когда французы взяли их, то очутились перед лицом следующего эшелона русских, в то время как за спинами у них самих остались валы. И только овладев второй флешью, они узнали о наличии третьей. Пока же русские пушки поливали убийственным огнем расстроенные порядки французов, генерал Неверовский развернул контратаку, в результате которой вновь выбил противника с земляных укреплений. Не сломленные, французы принялись перегруппировываться и сосредотачиваться для нового раунда штурма.
На протяжении следующих трех часов земляные укрепления подвергались атакам, захватывались и отбивались снова не менее семи раз в процессе того, как с обеих сторон в горнило схватки вкачивались все новые и новые подкрепления. [110] . В семь часов утра Кутузов послал из резервов на поддержку Багратиону три гвардейских и три кирасирских полка, восемь гренадерских батальонов и тридцать шесть пушек. Часом позднее он отправил туда следующие сто орудий, а вскоре – бригаду пехоты. В девять часов туда же двинулся генерал Милорадович с 4-м пехотным и 2-м кавалерийским корпусами. Так вместо 18 000 чел., изначально призванных держать оборону на данном участке, командование задействовало на нем уже 30 000 чел., пользовавшихся поддержкой трех сотен орудий. На французской стороне им противостояли две пехотные дивизии корпуса Даву вместе с корпусами Нея и Жюно и частью резервной кавалерии Мюрата – всего около 40 000 чел. и свыше двухсот пушек. Бой шел настолько интенсивный, что пехотинцы не успевали перезаряжать ружья, которые, правда, все равно засорились от частой стрельбы, и главным оружием сделался штык. Но воздух наполняли картечные пули, тучами летавшие в обоих направлениях. «Такого побоища я прежде не видывал», – признавался Рапп {440} .
110
Автор придерживается традиционной русской версии боя за флеши, согласно которой эти укрепления подвергались со стороны наполеоновских войск восьми атакам. Ряд современных российских историков (В. Н. Земцов, А. И. Попов и др.) с опорой на многочисленные источники, прежде всего французские и немецкие, опровергают такой ход событий. Они отмечают, что фактически русским только один раз удалось отбить у французов южную флешь, причем это сделали не пехотинцы, а кавалеристы из 2-й кирасирской дивизии, которые заскакали на укрепление, преследуя легкую кавалерию корпуса Нея (этих русских кирасир вскоре выбили оттуда вюртембергцы из сводного полка 25-й пехотной дивизии, занявшие флешь и сохранившие ее под своим контролем). Северную и центральную флеши атаковала и брала штурмом не 10-я пехотная дивизия генерала барона Ф.-Р. Ледрю дез Эссара, действовавшая в районе южной флеши, а 11-я пехотная дивизия генерала барона Ж.-Н. Разу, части которой два раза теряли захваченные ими укрепления, но в итоге окончательно овладели ими в 11-м часу утра. В целом же можно говорить о четырех больших атаках наполеоновских войск на флеши и о нескольких русских контратаках, три из которых привели к временному отбитию укреплений. – Прим. ред.
440
Rapp, 177.
Всякий раз, когда французов выбивали с флешей, они перегруппировывались и принимались за дело снова. Их выносливость и дисциплина были столь великолепны, что Багратион невольно аплодировал, выкрикивая «Браво!», когда колонны двигались в направлении его позиций в четвертый или пятый раз. Маршал Ней, жаловавшийся из-за вынужденной необходимости «брать быка за рога», находился на переднем крае, хорошо видимый на своем белом коне. И Даву, который был ранен и унесен с поля в ходе первого приступа, вновь сидел в седле, подбадривая воинов. Мюрат появлялся повсюду, притягивая глаза и пули к своему театральному костюму. Атаки и контратаки сменяли друг друга, точно приливы и отливы, и после каждого из них на поле оставались лежать тысячи тел. Такое упорное состязание за обладание линией земляных укреплений и творившаяся вокруг них бойня являлись совершенно новыми элементами в европейском военном деле, ибо прежде армии, оставшиеся в численном меньшинстве или переигранные на маневре, обычно отступали, а не дрались до последней капли крови.
Примерно в десять часов французы снова захватили все три флеши, но Багратион сплотил солдат на одно последнее усилие и вновь повел их в бой. Контратака увенчалась успехом, но в момент триумфа Багратион был ранен в ногу. Он попытался продолжить руководить действиями солдат так, будто ничего не случилось, однако лишился сил из-за раздробленных костей и через секунду-другую сполз с коня. Генерал хотел оставаться на поле, но его вынесли оттуда, невзирая ни на какие протесты. Адъютант Барклая Левенштерн заметил его и приблизился к раненому. «Передайте генералу, что судьба армии и спасение ее в его руках, – произнес Багратион, пускай с опозданием, пускай вынужденно, отдавая все же дань уважения компетентности Барклая. – Пока все идет, как должно, но пусть же он присмотрит за моей армией, и да поможет нам Бог» {441} .
441
Muravev, 194: Josselson, 141.
Среди русских солдат быстро распространилась весть о гибели любимого командира. Хотя Коновницын попытался удержать их, они не выстояли перед следующим приступом французов, и те на сей раз очистили от противника флеши и отбросили его через овраг с протекавшим по его дну Семеновским ручьем до развалин села Семеновское, домишки которого рушились под снарядами французской артиллерии «точно в театральной постановке». [111] . «Нет слов для описания горького отчаяния, с коим наши солдаты бросались в драку, – рассказывал капитан Любенков. – То был бой между свирепыми тиграми, а не людьми, и поскольку обе стороны исполнились решимости умереть на месте или победить, они не переставали сражаться, когда ломались ружья, но продолжали биться прикладами, саблями в ужасной рукопашной схватке, и убийство продлилось еще с полчаса» {442} .
111
Ранее автор утверждал, что Семеновское разрушили сами русские, и это правда, поскольку все его избы, кроме одной, были действительно разобраны еще до сражения (от них остались одни фундаменты). – Прим. ред.
442
Kutuzov, Dokumenty, 373; Lubenkov, 49–50.
Семеновское
Но Наполеон молчал. Хотя с занимаемого им места открывался отличный вид на все поле боя, разобрать, что же действительно происходит там, представлялось делом затруднительным. Однако, против обыкновения, великий полководец не вскочил в седло и не поскакал посмотреть поближе. Большую часть времени он сидел неподвижно, не демонстрируя почти никаких эмоций, только слушал запальчивые рапорты офицеров, пока те, даже не спешиваясь, докладывали о состоянии дел на переднем крае. Император, ни говоря ни слова, давал им знак удалиться, а потом опять принимался рассматривать поле боя через подзорную трубу. В десять часов он выпил стакан пунша, но с раздражением отверг все попытки предложить ему еду. Он казался очень сильно поглощенным чем-то, но за сосредоточенной работой его мысли не следовали никакие результаты.
112
его захватила свежая 2-я пехотная дивизия генерала графа Л. Фриана из корпуса Даву, которая ранее находилась в резерве и не принимала участия в борьбе за флеши. – Прим. ред.
443
Lejeune, Souvenirs, II/345.
«Прежде его таланты на поле боя демонстрировали величайшее сияние. Там он казался истинным хозяином судьбы», – писал Жорж де Шамбре, который никак не узнавал в усталом больном человеке, виденном им в тот день, бога войны, скакавшего на полях столь многих сражений, чтобы уловить верный момент и безошибочно найти слабое место у противника, в каковое и наносил решительный и сокрушительный удар.
Как утверждают многие из очевидцев, Наполеон не походил на себя обычного в тот день. «Мы не имели удовольствия лицезреть его отправлявшимся, как в старые времена, накалить своим присутствием те точки, где слишком яростное сопротивление затягивало битву, и достигавшим успеха там, – записал в дневнике в тот вечер полковник Лежён. – Мы удивлялись, куда же подевался тот деятельный человек, который сражался при Маренго, Аустерлице, и т. д. Мы не знали, что Наполеон был болен, и стесненное состояние мешало ему принять активное участие в величайших событиях, развертывавшихся перед ним исключительно ради его славы». Солдаты со всей Европы и половины Азии сражались перед его взором, кровь 80 000 французских и русских воинов лилась в смертельном поединке, которому предстояло укрепить или уничтожить его власть, а он просто сидел и спокойно смотрел на происходящее. Такие мысли одолевали Лежёна. «Мы не чувствовали себя удовлетворенными и судили строго» {444} .
444
Chambray, II/77, 248; Lejeune, M'emoires, II/217; также: Baudus, II/84; Сегюр (S'egur, IV/382) отмечал, что Наполеон демонстрировал «un calme lourd, une douceur molle, sans activit'e» [тяжкое спокойствие, сладкую расслабленность и не проявлял активности]; Pion des Loches, 290.
Как жаловался Даву одному штабному офицеру, в битве отсутствовало единое высшее управление действиями войск. В то время как Нея и Даву поглощало сражение за флеши, Наполеон развернул другие атаки против русского центра и батареи Раевского. Первый штурм силами двух пехотных дивизий Евгения противник отразил, но второму, предпринятому дивизией Морана, сопутствовал больший успех. [113] . Атака стала свидетельством высокого военного мастерства французов.
Капитан Франсуа из 30-го линейного полка вел свою роту прямо на редут под залпы русских пушек, косивших ряды атакующих. «Ничто не могло остановить нас, – вспоминал офицер. – Мы перескакивали через ядра, катившиеся по траве. Целые вереницы солдат – по полвзвода – падали наземь, оставляя огромные бреши в строю. Генерал Бонами, находившийся впереди 30-го [114] , заставил нас остановиться под градом картечи, чтобы сплотить наши ряды, и мы пошли вперед «шагом атаки» [115] . Строй русских солдат попытался остановить нас, но мы дали залп всем полком с тридцати шагов, и переступили через них. Затем мы бросились на редут и взобрались на него через амбразуры. Сам я влез через бойницу как раз после выстрела пушки. Русские канониры попробовали отбросить нас, действуя банниками и гандшпугами. Мы бились с ними в рукопашной, и они показали себя грозными противниками» {445} .
113
Здесь автор снова повторяет старую версию хронологии Бородинского сражения, созданную русскими военными историками еще в первой четверти девятнадцатого века. В действительности они выдавали за первую атаку батареи Раевского простое продвижение дивизии Бруссье от мостов через Колочу в сторону батареи Раевского, остановленное артиллерийским огнем с центрального укрепления. Это нельзя назвать даже попыткой штурма, и на самом деле первой атакой на батарею Раевского стала та, которую в 9 часов утра предприняли пять батальонов 30-го линейного полка из 1-й пехотной дивизии генерала графа Ш.-А.-Л.-А. Морана. – Прим. ред.
114
бригадный генерал Ж.-Б.-Л.-Ж. Бонами возглавлял в дивизии Морана 3-ю бригаду, которую составлял один 30-й линейный полк под командой полковника барона Ш.-Ж. Бюке. – Прим. ред.
115
имеется в виду pas de charge — шаг в ускоренном темпе, применяемый французской пехотой при атаках. – Прим. ред.
445
Francois, II/791.
Раевский, раненый в ногу из-за несчастного случая несколько дней назад [116] , смог еще уйти, ковыляя в пороховой мгле, но оставшиеся защитники редута, включая генерала Кутайсова, способного и любимого в войсках командующего всей русской артиллерией, были перебиты [117] . Французская пехота валом выплеснулась в ареал в тылу за редутом. Как указывал сам Раевский, если бы Морану своевременно оказали поддержку, русскому центру настал бы конец, и к десяти утра битва закончилась {446} . В том, что ничего подобного не произошло, не было ровным счетом никакой заслуги русского главнокомандующего.
116
он поранился о штык солдатского ружья, лежавшего в телеге. – Прим. ред.
117
на самом деле генерал-майор артиллерии граф А. И. Кутайсов погиб в ходе контратаки, организованной русскими, чтобы отбить батарею Раевского. – Прим. ред.
446
Beskrovny, Borodino, 380; Griois, 40.