1894. Часть 2
Шрифт:
– Я тоже хочу посмотреть очередное "чудо", - заявила Ольга, вставая со стула.
– Останься, прошу тебя, солнышко. Кухня маленькая, и это владения Лизы, - твердо сказал Николай, удивив всех за столом.
Ольга растерялась от неожиданного отказа, "ручного инженера".
В холле Николай усадил Лизавету на кушетку.
– Мисс Бетси, у вас что-то срочное? Конфиденциальное?
– Как вы смеете со мной так говорить? Вы! Вы! Вы запретили себе полюбить Юлю, а сами...
– Я считал тебя своим другом, малышка, - Ершов не стал уточнять кого Лиза назвала тварью.
– Я, малышка?
– то ли возмутилась, то ли смутилась Дылда-Лизка.
– Пойми. Вот это всё - только химия мужского организма. Я не люблю Ольгу.
– Мы перешли на ты?
– Наедине, друг мой Бетси. Согласна?
– Я подумаю. Но вы сегодня же возвращаетесь домой к этой училке Клаве.
– Я удивляюсь. Существование "училки Клавы" тебя совсем не беспокоит?
– Почти не беспокоит. Это уже было до встречи с Юлей. Это прошлое.
– Хорошо. Согласен, с Ольгой я порвал!
– твердо обещал Ершов. Он не стал уточнять, что израсходовал последние презервативы, а срок годности антибиотиков в его запасах давно истек.
* * *
На следующий день в город вернулся Клячкин.
– Так ты говоришь, Коля, янки бросили против тебя тяжелую артиллерию?
– До сих пор американцы слали обычных убийц. Даже скучно, как-то, было. Приходит пароход, из тех пассажиров, кто остался во Владике, моя охрана быстро отсеивала подозрительных. Казаки выкрадывали их, увозили на заимку. Два-три дня интенсивных допросов и невиновные жулики-бандиты добровольно сматывались в другой город, а виновные шпионы и убийцы пытались переплыть океан.
– Это незаконно, Коля.
– Но эффективно.
– Почему ты думаешь, что Ольга - шпион янкесов?
– На кой ляд такой дорогой потаскухе сдался Владик?
– Логично. Так как она попыталась тебя убить? Яд? Стилет?
– Секс, - засмеялся Ершов, - попыталась довести меня до сердечного приступа.
– Познакомь! У меня здоровое сердце, и две недели не было женщины.
Глава 4. Война
Сегодня капитан Рыбин хмурился больше обычного. Формально поздоровавшись, капитан сообщил Николаю, что через неделю приезжает высокое начальство из столицы.
– Иван Семенович, я ваше начальство видел, сами знаете, где. Это вам нужно красить траву, привязывать листья к деревьям, белить забор и посыпать галькой дорожки. Не знаю, на что ещё обычно смотрят генералы.
– За что вы их так не любите?
– удивился Рыбин.
– А за что мне их любить? Они не имеют ни обворожительной улыбки Елизаветы Ивановны, ни чести и благородства Рыжевского, ни наивной веры в людей Франчески. Они обычные паразиты-иждевенцы. Жрут и пьют за мой счет, проматывают деньги в Монте-Карло. Жируют за счет моих налогов. А пользы никакой.
– Я тоже живу за счет налогов?
– Живете! Но и вы, и поручик, и любой здешний офицер готовы в любой момент положить свою жизнь за Россию. А столичные крысы..., - махнул рукой Ершов.
– Вот поэтому я вас и пригласил, Николай Николаевич. Зная ваши рревволюционные настроения, хотел бы предостеречь от общения с приезжими. Голубые мундиры, в штатском, приедут!!!
– грозно навис над Николаем Рыбин. Капитан со своим двухметровым ростом привык давить на противника.
– Мне уехать в США?
– Они пробудут здесь две недели! Займитесь изобретательством на заводе, отправляйтесь ловить рыбу - сейчас нерест кеты, сходите на охоту!
– Договорились. Поеду на Гавайи. Проверю мореходные качества моей самоходной баржи. Чего ей в порту простаивать?
* * *
Пароход, изготовленный в Америке для Ершова, представлял собой комбинацию маленького стального танкера и катероносца, и напоминал обычную самоходную баржу: пятьдесят метров в длину, восемь метров в ширину и около двух метров осадки. На низкой палубе не было ничего, кроме трубы, рубки, восьми стрел с мощными лебедками и спасательной шлюпки на корме. Двигатель на пароходе стоял от обычного паровоза, весом шестьдесят тонн, длиной больше десяти метров, мощностью около семисот лошадиных сил, обычная компаунд-машина тройного расширения. Пароход привез не только дешевый соляр для парохода, но и десять тонн рапсового масла для дизельных моторов. Как быстро придут в негодность сальники и топливные трубки, образуется нагар, закоксуются форсунки, в этот раз, оставалось только гадать.
Самым дорогим грузом была сотня самодвижущихся мин Хоуэлла. Торпеда весила всего 235 килограмм, имела 45 килограмм взрывчатки, и преодолевала дистанцию 500 метров. Мина Хоуэлла имела инерционный двигатель, она великолепно держала курс. И самое главное для Ершова, она стоила в два с половиной раза дешевле российских торпед и не требовала модернизации. Запускать торпеды Хоуэлла Ершов планировал с парохода, для чего заранее изготовил мотор для раскрутки шестидесяти килограммового маховика до десяти тысяч оборотов в минуту.
* * *
За два дня до отплытия Ершова, во Владивосток пришла телеграмма от Бузова. В газетах напечатали ультиматум премьера Вилкокса правительству Японии: самураи должны были до конца года освободить короля Окинавы и признать её независимость, иначе Гавайи объявляли Японии войну. Принцесса Виктория уехала в Вашингтон с рекламной кампанией.
– Чтобы не придумал этот солдафон Вилкокс, как бы глупо он не поступил, это моя страна, и это мой человек!
– отмел эмоции Клячкина Ершов.
– Безмозглый тупой дикарь!
– коротко охарактеризовал герцога Сергей.
– Я попрошу тебя помочь Бузову. Он занимается созданием образа Гавайи, как самого человечного, райского государства в мире. Валерка покупал журналистов и писателей в России, Франции и Англии. Я сегодня же удвою ему бюджет на эти цели. А тебя я попрошу помочь Виктории. Девочка одна не справится. Найди Лондона, устрой ему поездку в Гонолулу. Пусть он напишет антитвеновский роман: "Гавайи - рай на земле" или "Благородный рыцарь Вилкокс".