1904: Год Синего Дракона
Шрифт:
Вервольф сидел на постели, дрожа от только что пережитого. Пережитого в который уже раз... Пусть теперь только во сне - от этого боль нисколько не уменьшалась... Колёса поезда размеренно стучали на стыках, иногда вагон слегка покачивало. За окном уже начинало сереть низкое, пасмурное небо, цеплявшееся за вершины сопок. Тех самых сопок Маньчжурии... Вервольф чертыхнулся и, встав с кровати, оторвал листок календаря. Теперь на него красными типографскими чернилами смотрело воскресенье, 15 февраля 1904 года от Рождества Христова. И ниже ещё одна весьма характерная надпись - "Торжество Православя". Что ж, весьма неплохой день для прибытия в Артур. Может, и правда, в этой истории православное
Через полчаса он уже стоял в коридоре вагона гладко выбритый, затянутый в форму и смотрел в окно на проплывавшую мимо станцию. Вывеска над входом в её небольшой, одноэтажный вокзальчик, гласила: "Кинчжоо".
Советник тряхнул головой: "Что?"
И тут же, подтверждая его догадку, в свете хмурого утра он увидел свинцово-серые воды залива не далее, как в версте слева от поезда. Проскочив в купе, он увидел такие же свинцовые волны и справа, хоть и чуть дальше. Поезд шел по перешейку, отделяющему Квантун от Ляодуна. Вот море справа закрыли холмы, тут же перешедшие в округлую, изрезанную оврагами невысокую гору - поезд огибал Наньшань - ключевую позицию обороны Квантуна, так бездарно отданную врагу в их истории. Отданную, несмотря на мужество и стойкость солдат, её защищавших... Нет, в этот раз всё будет по-другому. Совсем по-другому...
Несколько раз обогнув холмы и сопки, поезд плавно остановился на небольшой станции для заправки водой и топливом. Вывеска на станционном здании бесстрастно гласила: "Тафашинъ". Вервольф вышел в коридор - пора будить парней, до Артура осталось два часа...
Глава 2. Над Артуром тучи ходят хмуро
Порт-Артур. 15 февраля 1904года.
Порт-Артур встретил новое руководство эскадры промозглой зимней погодой. Хмурое низкое небо, зацепившись за вершину горы Высокая, отражалось в таких же серых водах Западного бассейна. Маленький поезд, прошедший за последние две недели огромное расстояние от столицы до очень и очень Дальнего Востока, проскочив по берегу реки Лунхэ ложбину между Обелисковой, Соборной и Перепелочной горами, плавно замер у перрона, выпуская в зимнее небо клубы дыма и пара. Небольшое, но довольно гармоничное одноэтажное здание железнодорожного вокзала под черепичной крышей с двухэтажной башенкой под куполом в центре, полосатые столбики, поддерживающие крыши над перроном, приютившиеся у подножия горы Перепелочная - всё это было первым, что встретило их в Артуре. На перроне царило оживление - их, несомненно, встречали. Но, пока суд да дело, пока все остальные выходили из вагона на небольшой перрон и выгружали свой нехитрый дорожный багаж, пока командующий начинал разговоры с встречающими, Вервольф огляделся вокруг...
Гавань была со всех сторон окружена желто-коричнево-серыми горами, почти лишенными лесного покрова и только местами покрытыми снегом. Вот характерный контур Золотой горы с батареями 280-мм мортир на вершине. Где-то там, за ней, невидимый отсюда, из гавани, - Электрический утес со своими знаменитыми 10-ти дюймовками. Чуть левее Золотой горы - Старый город и Восточный бассейн, практически скрытые от взора всех стоящих на перроне склоном Перепёлочной горы. Правее - узкий выход на внешний рейд между склоном Золотой горы и извилистым Тигровым хвостом. 'А ведь и в самом деле - хвост тигра' - промелькнуло в голове Сергея.
На самом кончике этого кошачьего хвоста расположился приметный эллинг, такой знакомый по старым, черно-белым фотографиям. Ещё левее, закрывая всю юго-западную часть горизонта, вздымалась серо-желтая громада Тигрового полуострова. На горбатой спине этого тигра устроилась группа береговых батарей, а внизу, у подножия, надежно укрытый от взглядов с моря - Минный городок. Западнее Тигрового полуострова низкое серое небо подпирали горы Туншань и Каменоломная, севернее - Рыжая и Зубчатая, огромным амфитеатром окружая воды Западного бассейна и приютившийся на его берегу Новый город. А над всеми ними на северо-западе возвышался массив горы Высокая - этот своеобразный Малахов курган Порт-Артура. Ключ к обороне крепости...
Холодок невольно пробежал по спине - всё, что он видел раньше только на разрозненных старых фотографиях, теперь составляло одну, цельную и живую картину. Такую же реальную, как и вдыхаемый соленый морской воздух, как крики чаек, как сладковатый запах угольного дыма и шипение замершего у вокзала паровоза... И вдруг в сердце что-то ёкнуло - его взгляд остановился на огромных, будто вросших с серо-зеленую воду, глыбах оливково-зеленого металла, над которыми тонкими жидкими струйками поднимался в небо дымок. Посреди гавани стояла 1-я Тихоокеанская эскадра.
Вервольф затаив дыхание смотрел на этих стальных гигантов. Не фотографии, рисунки, схемы и чертежи... Нет. Живые корабли. Броненосцы, крейсера, истребители... Кто бы мог подумать, что он будет иметь возможность видеть их вот так, вживую, своими собственными глазами?
– Любуетесь видами, господин военный советник?
– окликнул его голос из-за спины.
Вервольф обернулся.
Покинув вагон, к нему приблизился Кутейников. Полковник корпуса морских инженеров возглавлял спешно собранную партию рабочих с питерских судостроительных заводов, направленных для ремонта поврежденных в Артуре кораблей.
С Николаем Николаевичем заместитель командующего Корпусом познакомился за день до отбытия из Петербурга.
Еще не успели высохнуть чернила приказа о создании Корпуса, а посыльный уже доставил полковнику письмо с просьбой прибыть в Елагинский дворец. И, надо отдать должное, инженер прибыл в обозначенный срок.
Они проговорили несколько часов, обговаривая ключевые моменты введения в строй поврежденных кораблей в Порт-Артуре. Морскому инженеру крайне польстило то, что новоиспеченный контр-адмирал буквально с первых слов интересовался всеми техническими тонкостями ремонта кораблей, состоянием судоремонтной базы в Артуре, возможностью использования кессонов для выполнения ремонта поврежденных броненосцев Тихоокеанской эскадры. Это, как показалось Николаю Николаевичу, указывало на то, что среди обычного российского разгильдяйства и непринятия всего нового и революционного, служащие неведомо откуда появившегося Корпуса деятельно вникают во все технические новинки.
Расстались они добрыми друзьями. Контр-адмирал попросил инженера отправиться вместе с новым руководством Тихоокеанского флота в Порт-Артур, чтобы руководить ремонтными работами. Николай Николаевич согласился, пообещав до отъезда сформировать первую группу рабочих, которые отправятся на Дальний Восток практически вслед за новым командующим...
– Именно так, Николай Николаевич, - Вервольф краем глаза заметил, как командующий медленно, но верно окружается стаей встречающего начальства. Капер и Гарик без особых церемоний тут же заняли места по бокам от Ильи, подобно незыблемым атлантам. Паша Вельхеор скромно двигался позади, пытаясь не отставать от своих.
Полурота моряков (судя по бескозыркам - с 'Баяна') молодцевато держалась под взглядом вице-адмирала.
– Здравствуйте, чудо-богатыри!
– Еще не окрепшим командирским голосом поприветствовал их Илья.
Ответное приветствие из десятков матросских глоток оглушило всех, кто оказался на вокзале.
– Кажется, нас зовет командующий, - соврал Сергей, беря под руку Кутейникова. Вдвоем они двинулись к делегации, которая с противоположной стороны приближалась к Илье, застывшему напротив строя морячков