1904: Год Синего Дракона
Шрифт:
– Измена и предательство - планировать выход в море и накануне войны оставить эскадру на внешнем рейде без противоминных сетей!
– Огрызнулся Илья.
– Предательство - держать флот в порту, не имеющем ремонтных мощностей! Не говоря про отсутствие второго комплекта снарядов, ровно как и необученность комендоров стрельбе на дальние дистанции, что активно применяет наш противник - вот это предательство! И вам придется ответить за повреждение двух лучших броненосцев флота перед государем! Ровно, как и вам, Анатолий Михайлович и Александр Викторович, за бездарное
Наместник был красен как рак.
– Что Вы себе позволяете, господа! Вы обвиняете меня в измене?! Меня?! Вы хоть не забыли, кто сейчас перед Вами?!
– с багровым лицом он поднялся из-за стола, нависая над Ильей. Очевидно, такими методами ему уже неоднократно доводилось внушать трепет и ужас своим подчиненным, да и остальным окружающим.
Вервольф молчал большую часть времени, наблюдая за реакцией собравшихся. Но после последней гневной тирады Алексеева неожиданно резко встал, да так, что опрокинулся стул, на котором он сидел. Звук удара дерева по паркету заставил Алексеева на миг замолчать, а следующий звук заставил его вздрогнуть - Вервольф, стоящий с другого конца стола тоже подался вперед и массивная деревянная кобура "маузера" тяжело ударила по столешнице.
– Отчего же не знаю, Евгений Иванович! Прекрасно знаю! Предо мной в данный момент - высокопоставленный чиновник Российской империи, не выполнивший свои обязанности по служению Отечеству. Наместник Его Императорского Величества на Дальнем Востоке, не оправдавший надежд Государя. Предо мной человек, который всячески способствовал развязыванию войны с Японией и пытался втянуть Самого Государя Императора в грязные делишки с лесной концессией на реке Ялу. Человек, который БЫЛ наделен всей полнотой власти на Дальнем Востоке и доверием Императора, и который мало того, что не справился со своими прямыми обязанностями по укреплению восточных рубежей Отечества, так ещё и при помощи своих подручных и приближенных лиц вводил в заблуждение Государя!
Обалдевший от такого Алексеев только и смог выдавить:
– К-когда это я вводил в заблуждение Его Величество?
– А Вы что, как адмирал и генерал-адъютант не способны отличить таранную подводную пробоину на "Полтаве" от попадания японского снаряда? Что там в рапорте Императору про бой 27 февраля написано о повреждении броненосца? Вы кому вдвоём со Старком врать удумали? Государю? А что Вы там с господином Куропаткиным докладывали о состоянии укреплений Порт-Артура Его Величеству?
Явно не ожидавший подобной наглости Алексеев, что называется, "завис" на несколько секунд. А большего времени ему Вервольф и не дал:
– Я напомню Вам и всем здесь присутствующим. Доложили, что крепость хоть сейчас готова отразить любой штурм врага, и, повернувшись к Стесселю, - А не подскажите ли мне, разлюбезный Анатолий Михайлович, степень готовности крепостных укреплений вверенной Вам, как коменданту, крепости Порт-Артур? Например, сколько фортов из шести запланированных, в настоящий момент находятся в боеготовом состоянии, а?
Стессель сидел, белый, как мел... Но Вервольф уже вошел в то состояние, которое называлось коротко: "я режу правду-матку прямо в глаза и мне пофиг, что вы все обо мне думаете", поэтому продолжал, не давая своим оппонентам ни секунды:
– А как поживает, например, форт номер шесть, Анатолий Михайлович? Тоже готов хоть сейчас отразить японскую атаку? И ему нисколько не помешает в этом тот факт, что он ещё даже на местности не размечен Вашими инженерами и существует лишь на бумаге? А сколько орудий из 418 запланированных смонтированы на сухопутном фронте и готовы к отражению штурма?
– и, уже повернувшись к Белому,- Михаил Федорович, будьте любезны, подскажите, пожалуйста!
– Восемь...
– тихо произнёс бледный как смерть, Белый.
– Вот! Аж целых восемь орудий! Процент от необходимого количества, надеюсь, сами посчитаете? Да у Вас тут, господа, как я погляжу, просто небывалая готовность крепости к отражению вражеских атак!
– и, уже глядя наместнику прямо в глаза, - И это Вы, Евгений Иванович, называете крепостью первого класса? Одной из двух первоклассных крепостей России на Дальнем Востоке? А как там вторая крепость поживает? Владивосток? Готов отразить нападение японцев?
– Да как Вы такую мысль вообще допускаете! Да они не посмеют!
– Да неужели? На одну вот первоклассную Вашу крепость они уже напали, Евгений Иванович! Отчего ж на вторую не попробовать-то? Очень даже попробуют. Причем в ближайшее время. И всё благодаря Вашим стараниям и заботам. Только видимо, не о благе Отечества.
Наместник, Фок, Стессель пребывали в бессильной злобе. Наместника вообще, того и гляди, удар хватит... Их сейчас не только отстранили от дел, но и отчитали как мальчишек. И кто? Какой-то недомерок, по недоразумению получивший двух орлов на плечи? И второй, вообще незнамо кто?
Илья встал из-за стола:
– Надеюсь, никто из здесь присутствующих не будет в претензии, что я покину это совещание. Павел Петрович, Михаил Федорович, ожидаю вас через два часа на 'Петропавловске'. Роман Исидорович, Василий Федорович, у начальника отдела моего штаба по сухопутным вопросам - контр-адмирала Вервольфа для вас есть несколько предложений...
Вервольф повернулся к Кондратенко и Белому:
– Господа, думаю, здесь не место для обсуждения наших вопросов, поэтому прошу следовать за мной!
– и, уже повернувшись к Алексееву, - Евгений Иванович, позвольте откланяться, честь имею!
И оба попаданца, развернувшись, направились к выходу из дворца.
Уже за воротами резиденции, повернувшись к Белому и Кондратенко, Вервольф произнес:
– Во-первых, господа, прошу прощения, что сделал Вас невольными свидетелями сего скандала в благородном семействе. А теперь - по делу. Вас, Василий Федерович, попрошу немедля подготовить подробный отчет о состоянии всей крепостной артиллерии, о всех имеющихся в Артуре орудиях, включая и старые китайские, а также о боезапасе к каждому типу пушек.