1924 год. Старовер
Шрифт:
– А Сима-сапожник сказал, что ножами всех порезали, – неуверенно возразила ей одна из покупательниц, средних лет, с миловидным лицом, которое портили излишне насурьмленные черные брови.
«Да что ж такое страшное в этом городе случилось, раз обыватели так переполошились?» – только я успел задать самому себе вопрос, как вдруг за моей спиной раздался громкий голос Коромыслова.
– Граждане-товарищи, вам здесь что, торговая лавка или базар?! Покупать что-нибудь будем или языки пришли почесать?! А у нас есть что купить! Есть отличные заварные чайники, расписанные красными драконами! Самый последний завоз из Китая! Есть замечательные стеариновые свечи производства
Голос Коромыслова словно встряхнул людей, заставил жить не надуманными страхами, а своей простой и привычной жизнью.
– Ой! Действительно, что это я! – воскликнула одна из женщин – Я же пришла ситец посмотреть!
В лавке сразу началась деловая суета. Коромыслов присоединился к Леньке и принялся вместе с ним предлагать товар, при этом сыпал шутками-прибаутками. Я прошел через лавку, открыл дверь на склад и добрался до своего стола. Сел и стал слушать, как идет торговля. Через пятнадцать минут на склад зашел Коромыслов. Я покачал головой, как бы в восхищении, и сказал с завистью в голосе:
– Здорово вы умеете, Прохор Петрович. О товарах рассказали, интерес вызвали, а заодно покупателей к порядку призвали. Вот что значит большой опыт в торговых делах.
Мне уже было известно, что наш начальник любит лесть.
– Ничего особенного в этом нет, Егор. Просто любовь к делу надо иметь. Ты мне скажи лучше, из-за чего сыр-бор разгорелся? – спросил он, но тут же сделал отрицающий жест рукой. – Нет! Не говори! Сам догадался! Из-за убийства на Боярской?
– Честно говоря, я про это убийство только сейчас сам узнал, здесь, в лавке. Там действительно так много людей убили?
– Насколько удалось услышать, там убили четырех человек. Что, кого не спрашивай, не знаю, – при этом он внимательно посмотрел на меня. – Мельком услышал.
– Вечером надо будет газету купить, – предложил я.
– И то дело, – согласился он со мной. – Ленька сказал, что тебя куда-то Терентий Степанович услал. Как все прошло?
– Успешно.
Прохор чуть кивнул головой, типа принял к сведению, потом сказал:
– Что-то устал я сегодня. Побегать много пришлось.
Так мы с ним сидели и разговаривали, пока через пару часов не приехали Терентий и Силантий, а за извозчика опять был Кирьян. Именно он заставил меня задуматься о том, что Терентий стал чего-то опасаться. Не успели уркаганы войти на склад, как Прохор вышел и закрыл за собой дверь. Я встал, после чего оба вора сели.
– Ну как там Додон? – почему-то первым спросил меня Силантий.
– Сделал, как Терентий Степанович велели, – и я положил деньги на стол перед Терентием.
– О как! – не смог сдержать удивления старый уркаган.
«Точно знал, урод, что долг силой выбивать придется», – тут же подумал я.
– Весь ваш долг до копеечки. Пересчитайте.
– Ничего добавить к этому не хочешь? – сразу поинтересовался Силантий.
– Сказать-то скажу, а вот по нраву вам будут мои слова, не знаю, – после такого начала воры заметно напряглись. – Очень не хотел барыга отдавать долг, хотя и признал его. Пришлось силой взять. По-другому никак не получалось.
– Погоди-ка! Додона я… лет семь как уже знаю. Крепкий, за себя постоять может. А силой – это как? – спросил меня Силантий.
– Как на духу говорю: три раза всего ударил. Я врать не приучен. Он жив-здоров и даже револьвером своим пугал.
Воры недоверчиво смотрели на меня, пытаясь понять, кто я такой. В обычные рамки их понятий я теперь не влезал. Молодой старовер. Обратник. Крови человеческой не боится. Долги у непростых людей вышибает.
– Ты не прост, парень, совсем не прост, – задумчиво сказал Силантий, рассматривая меня, как товар на витрине. – Я так понимаю, это еще не все?
– Додон еще сказал, что за эту подлянку Нож ему ответит.
Воры переглянулись, потом Терентий сказал:
– Если все так, как ты говоришь, с тебя взятки гладки. Мы были в своем праве. Я долг затребовал, ты его забрал. Пусть лишнее языком не мелет, а то я и укоротить могу. С этим все. Говори, если есть что еще.
Мне пришлось рассказать о моем походе в «Пьяный арлекин», иначе никак не объяснить драку у барыги. Терентий с Силой меня не прерывали, но при этом нередко переглядывались между собой.
– Вот оно как, – задумчиво сказал Силантий после моего рассказа. – Значит, решил по городу погулять. Ну-ну. Только теперь ты, старовер, от толковища не отвертишься. Ты авторитетного вора мордой в дерьмо ткнул. Причем дважды. Не знаю, что у Резаного с газетчиками, но Сыч тебе точно этого не простит.
– Что делать, Терентий Степанович? – спокойно спросил я.
– Завтра встретимся с Резаным, а заодно по тебе узнаем. Тогда и думать будем.
Практичные и умные люди, случись такая ситуация, не стали бы рисковать, а забрали, что имеют, и отправились в сторону вокзала, вот только подобные поступки не в моем характере. Будучи по натуре бродягой и авантюристом, я любил ходить по лезвию ножа. При этом я не адреналиновый наркоман, практичность и расчетливость у меня присутствуют в должной мере, вот только каждый раз, когда я завершаю свое очередное путешествие, меня что-то толкает на поиски новых приключений. Когда я сказал старым дамам, что представляет собой мой девиз, это не было хвастовством, а являлось сутью, основой моей жизни.
На следующий день приехал Семен с продуктами, а заодно предупредил меня, чтобы я был на месте в пятницу после двух. За мной приедут. Моя реакция на это сообщение его несколько обескуражила. Сидит с каменной мордой, и все тут.
Спустя два дня за мной зашел опять Семен. Большую часть пути проехали на извозчике, а затем шли пешком, молча, с оглядкой. Какое-то время петляли между домами, пока не вышли к поселку, находящемуся рядом с железнодорожным мостом. Дома покосившиеся, ветхие, с завалившимися заборами. К виду заброшенности прибавился запах креозота, которым пропитывают шпалы, а стоило нам войти в поселок, сразу появился запах браги. Несмотря на рабочий день, из домов были слышны пьяные крики и песни. Семен не забывал оглядываться и проверяться. В отличие от него, я это тоже делал, только более незаметно, маскируя свои взгляды по сторонам под любопытство. Как-то неожиданно быстро мы свернули в проулок, заросший сорняками, а пройдя еще немного, Семен остановился, открыл калитку, и мы вошли в чей-то двор. На крылечке сидел старик в серых мятых штанах, нижней рубахе навыпуск и босой. На голове – рваная фетровая шляпа. Я не сразу заметил, что он кривой на один глаз.
– Как тут, Косой? – задал вопрос Семен.
– Бог миловал, – последовал ответ.
Мы обошли дом и, пройдя сквозь дырку в заборе, оказались в следующем дворе, на месте, где когда-то был огород. От всего хозяйства, насколько я мог видеть, сохранились только несколько плодовых деревьев и ряд ягодных кустарников, росших вдоль забора. Не успели мы раздвинуть кусты, как перед нами встала пара дюжих молодцов. Плечистые, с большими кулаками и настороженные. Кивнули Семену и покосились на меня.