1924 год. Старовер

Тюрин Виктор Иванович

– Собирался уехать, но как скоро, не знаю. Денег надо подкопить…

– Чего тебе уезжать?! Красноярск – город большой, дел тут можно провернуть немерено, главное, подход правильный к ним найти. Ты же полукровка. Воровской мир знаешь, по фене ботаешь, но воровского закона не признал, значит, тебе никто не указ. Собрал нужную тебе казну, сел в поезд и уехал.

– Что предлагаете?

– Было к тебе серьезное дело, только пока его надобно отложить. Про жиганов слыхал?

– Слыхал. Как бы новые воры появились. А что?

– Да не воры они, а суки рваные, – в голосе уркагана сейчас звучала

самая настоящая ненависть. – Слыхал про дело на Боярской?

– Читал в газете, что ювелира и его семью убили.

– Яков нашим человеком был, с нашими камушками и золотишком работал. Тайник у него нашли, все забрали, а там много нашего золотишка было. Ясно, что это жиганы сработали, из наших никто бы на такое не решился. Теперь нам надо с этими падлами разобраться, а тут еще черная весточка пришла: через блат в городе узнали, что легавые облаву нам готовят. Так что пока, Старовер, погодим с нашим делом, да и время терпит.

Часть блатного жаргона у меня осталось от памяти прежнего хозяина тела, а выражение «блат в городе» означало, что у воров в ГПУ и милиции есть свои люди.

– Так я никуда не тороплюсь, Силантий Тимофеевич. Только еще скажите: чем Бур ворам не угодил?

– Заметил, значит. Калдырь он и ракло, такого не жалко. Ладно. Поговорили, теперь я пойду.

«Алкаш и пустобрех, такого и списать не грех. О как! Стихами даже заговорил».

Глава 10

Силантий ушел, а я еще раз прокрутил в голове события сегодняшнего дня. Еще на сходке я отметил, что Терентий Нож все время молчит и держится как бы в стороне, хотя сидит за одним столом с главарями. В чем причина такой отстраненности, догадаться было несложно: старый вор ушел на покой и передал полномочия своему подельнику Силантию, с которым он сидел вместе.

Отойдя от дел, Нож занялся хозяйственной деятельностью, если это можно так назвать. Наладил канал поставок через заезжий двор к лесным бандам. Вскоре оттуда через Антипа Дорохова потекли золото, меха, награбленные вещи, еще Терентий пристраивал к делу лесных бандитов, которые по тем или иным причинам уходили из леса. Когда в полную силу вошел НЭП, Терентию подыскали нужного человека, Коромыслова, через которого можно было заняться торговлей. Банда продолжала заниматься налетами, но теперь часть вещей шла не барыгам, а напрямую продавалась в лавке. У Силантия под рукой был десяток лихих ребят, но когда было нужно, к «работе» присоединялись Сеня Биток и Кирьян Мясник, подручные Терентия.

Утром встал, как обычно, с рассветом. Сделал зарядку, после чего привел себя в порядок и торопливо зашагал в трактир завтракать. Несмотря на высокие цены, когда я оказывался поблизости, то ходил есть сюда. Меня здесь уже считали постоянным клиентом, а обслуживал меня каждый раз Василий. По утрам, когда было совсем мало клиентов, хозяин смотрел сквозь пальцы, если Вася задерживался у моего стола, чтобы поболтать.

– Доброго здоровьичка, Егор.

– И тебе доброго, Вася.

– Горяченького? – я кивнул головой, усаживаясь за стол. – Уха нынче отменная, суп по-крестьянски…

– Суп давай.

Половой уже знал, что второго я на завтрак не беру, поэтому сразу начал с перечисления закусок:

– Пирожки, ветчинка свежайшая со слезой, осетрина с хреном, буженина с зеленью…

– Порцию буженины и чаю горячего.

– Хрен, горчица к мясу?

– Горчицу и черного хлеба, а к чаю дай сладкую булку.

Съев буженину, я приступил к супу, при этом отметил краем глаза, что Василий принялся протирать стоящий рядом со мной чистый стол. Судя по взгляду, брошенному на меня, половому явно хотелось со мной поговорить, но подойти к клиенту без вызова он не смел. Мигом штраф получит.

Время до начала работы оставалось прилично, поэтому я поманил его пальцем, а затем негромко спросил:

– Какие новости? Снова кого-то зарезали?

– Ты как в воду глядишь, Егор! Утром вышел из дому, глядь, Колька, сосед мой, только домой заехал. Ну, я с ним словом перебросился, так он мне все и рассказал про ночной разбой.

– Колька – он кто? – спросил я и продолжил есть.

– Так он извозчик! Раньше в «голубчиках» ходил, а вот теперь себе патент выправил.

– В «голубчиках»? Это как?

– Так ранее как было? Подзывали-то их: эй, голубчик! А он не просто так, а постоянным извозчиком работал, зимой и летом, а также место свое имел на извозчичьей бирже. Все чин по чину. Вот «лихачи», скажем…

– Дальше, – прервал я словоохотливого полового. – Что он рассказал?

– В Николаевской слободе, в самом разбойничьем вертепе, бойню устроили. Сказывал, что грохотало там страшно и трупов навалили немерено. Никого там не щадили. Ни мужиков, ни баб. Только непонятно: между собой стрельба шла или кто со стороны напал?

Я сделал большие глаза, прибавил в голосе удивления и отреагировал как нормальный обыватель:

– Да что же такое на белом свете делается?! Вот времена наступили! Люди совсем забыли о страхе божьем и о любви к ближнему!

– Правильно, Егор, говоришь! О вере народ забывать стал, о том, что господь нам завещал. Отвернулся народ от церкви, а Антихрист тут как тут! Ловит души человеков…

Слушая полового, я допил чай, отсчитал деньги, дал ему десять копеек сверху и искренне поблагодарил. Хоть и дороговато, но уж очень вкусно было.

– Егор, ты заходи! Мы тебя всегда ждем!

Идя по улице, я думал о наглой до предела банде, появившейся в городе. Расстрелять воров на их малине. Зачем? Какой им толк от этого расстрела?

С уголовниками в прежней жизни мне приходилось сталкиваться, но историей уголовного мира никогда не интересовался, поэтому понятия не имел о различиях между уркаганами и жиганами.

Жиганы, более позднее поколение «новых» уголовников, являлись в своем большинстве бывшими дворянами и офицерами, лишившимися всего после революции, и имели совершенно другой менталитет. Они были образованны, имели боевой опыт, знали языки и этикет, и именно поэтому, понимая, что терять им больше нечего, не останавливались ни перед чем, проявляя крайнюю жестокость. Вскоре урки почувствовали, что имеют дело с опасным, серьезным, отчаянным противником, который просто так отступать не привык и способен на яростное сопротивление. Налеты бандитов друг на друга, устраиваемые западни, вооруженные столкновения – все это были реалии войны между урками и жиганами.