1938: Москва
Шрифт:
1938 М-5
Условились пропустить по три рюмки водки, чтобы не влиять на завтрашнее самочувствие и явиться в повседневных мундирах, поскольку мероприятие было более чем неофициальное. Заказали по телефону обеденный стол в аэроресторане восточноазиатской кухни «Японский летчик», который был расположен в волькенкратцере (по-русски называли его довольно неловким переводом «небоскреб») «Измайлово».
Так что прием спиртного и пищи будет происходить в небе, но, не отрываясь от земли, с русской водкой, но под японскую закуску — волькенкратцер подходит для этого как нельзя лучше.
У японцев
Первые высотные здания в Советской России начали строить еще в 1932 году, по американскому образцу, правда, с другой целью. «Карандаши» Нью-Йорка или Чикаго росли ввысь ради того, чтобы вместить на небольшом участке земли как можно больше самой постройки. В Советской Москве все было немного наоборот — небоскребы строили, чтобы как можно больше места освободить.
Кварталы двух-трехэтажных клоповников, доставшиеся городу еще с довоенных времен, сносились под ноль. На их месте вырастал величавым утесом, напоминающий по форме Спасскую башню Кремля, двухсот-трехсотметровый красавец-небоскреб, с двойным запасом вмещавший в себя все их население. Каждый такой «утес» окружал парк, прорезанный широкими дорожками, посыпанными дробленым белым и красным камнем, серые ленты четырехрядных прямых проспектов и обязательные короткие ВПП для частных самолетов и автожиров. Жилые блоки (от двухкомнатных до семикомнатных палат многодетных семей) располагались на западной, южной и восточной сторонах, а северная, бессолнечная, принадлежала конторам, производственным помещениям и хозяйству самого дома.
Вокруг центральной «башни» несколькими узкими уступами располагались висячие сады и зимние оранжереи, а внутри, в «ядре» — подстанция, гаражи, технические уровни, склады и несколько десятков лифтов и лестниц. Небоскреб венчал граненый шпиль, вмещавший в себя радиоантенны, теплообменники и причальную мачту для дирижабля.
За счет такого распределения по вертикали, четырехмиллионная Москва вскорости должа была стать на удивление просторным и зеленым городом.
Сплошное море крыш, как Париже или Берлине, в Москве можно было увидеть только в самом центре, который (основательно, впрочем, проредив от однотипных убогих особнячков), сохранили как исторический памятник. С птичьего полета город смотрелся большим французским парком, в котором то там, то сям высились горы небоскребов и отдельно стоящие здания (чаще всего институты или заводы), а над кронами деревьев скользили яркими птицами легкие гражданские самолеты и автожиры.
Среди всего этого выделялись некоторые экстравагантные даже по меркам современной Москвы здания. Например, двойная «игла» Народного Комитета по Тяжелой Промышленности, Дом-Улей инженера Мельникова на Красной Пресне (в шестиугольную ананасовую сетку), огромный зеркальный плоский косо воткнутый в землю параллелепипед киностудии «Мосфильм», который в народе ехидно называли «Неудачный кадр» и заповедник чудных конструкций в творческом поселке на Соколе.
Немцы из Московской Колонии только покачивали головами, глядя на эти каменные выбросы кипучей энергии молодого государства. Советские тевтоны по вековой привычке облюбовали берега Яузы в Лефортово, где в парках были разбросаны аккуратные белые фахверковые домики или небольшие трехэтажные дома на два подъезда —
Серебров отдал все необходимые распоряжения относительно самолета и оставил свои координаты на вечер, на случай если он понадобится кому-нибудь из Профсоюза или старых знакомых по небу.
Одним глазом глядя на японские церемонии, Серебров проверил время — нормально, все дома в Шанхае. Японцы завели в район хвостового оперения брезентовую петлю и начали поднимать лебедкой хвост, выравнивая истребитель. Скоро и вторая лебедка потребуется, насколько он помнил японские двигатели. И отдельные козлы. Приспособленность к ремонту у них очень высокая, но для этого нужно будет весь движок отстыковывать от моторамы. Мысленно пожелав японцам успешного ремонта, он пошел в кабинку защищенной связи и накрутил международный номер.
— Редакция «Шанхай Ивнинг Стэндард» слушает вас, — раздался в трубке мелодичный голосок, слегка глотающий, на китайский манер, европейские буквы.
— Добрый ммм…(глянул на часы еще раз) вечер, мадемуазель. Меня зовут Инь Чуаньчан. Мне нужно поговорить с господином Джонни Мо.
— Да, господин, минуту — пропела секретарь.
В трубке щелкнуло несколько раз, пропела какая-то электрическая птичка, затем послышался звук поднимаемой трубки.
— Алло? Братец Инь, где ты пропадаешь?
Не узнать голос Мо Хун Бо, более известного как Джонни Мо, всеазиатски знаменитого проныры-журналиста, всемирно известной газеты, выходящей в азиатском Вавилоне, было невозможно.
— Добрый вечер братец Мо. Я сейчас сижу в Москве, в ожидании работы. Но у меня есть кое-какая задачка для тебя.
— О, я люблю задачки. Сильно яркая? — Мо тут же перешел на журналистский сленг
— Очень. Такая яркая, что может в ближайшее время жахнуть на всю Азию
— Хм… — Джонни Мо относился тому сорту китайцев, что уже сильно устали от всевозможных «ярких» событий на территории бывшей Поднебесной — если что, нас не слушают, это защищенная линия. А какие шансы?
— Не знаю, потому что это зависит от того, какой будет твоя разгадка. Ты не мог бы срочно разузнать кое-что про одному человека?
— «Мы служим нашим читателям» — Мо процитировал, хохотнув, девиз газеты, — мой блокнот и я слушаем тебя.
— Братец Мо, мне нужны сведения об одном довольно известном человеке из Японии. Курода Ясухико. Пишется, скорее всего, как обычно — «черный», «поле». Поручик ВВС. Он должен был воевать во время конфликта в Маньчжурии, а сейчас возвращается из Рима обратно в Токио, своим ходом, на самолетах.
— Нет проблем, братец Инь. Такая пташка от Джонни Мо не улетит. Перезвони мне через час.
В том, что Джонни не расскажет японцам — можно не сомневаться. А вот то, что он может сложить два и два и пустить информацию дальше, запустив аналитическую работу у генералиссимуса Цзян Цзеши в Нанкине или у фэнтянского наследника «молодого маршала» Чжан Сюэляна, кочующего со своей воздушной столицей на севере — не исключено.
Серебров склонялся к тому, что скорее это будет север: наследник Чжан Цзолиня, «старого маршала» был, в отличие от папаши, чрезвычайно активным и современным человеком, с прекрасно поставленной разведкой и не самой большой, зато отлично обученной и экипированной армией и авиацией.