1941: Время кровавых псов
Шрифт:
– Приятного аппетита, – сказал Евграф Павлович, и все приступили к ужину.
Только сейчас Севка сообразил, насколько проголодался, потом вспомнил, что сегодня обеда у них не было.
Никто за столом не проронил ни слова, пока ужин не закончился.
Молча Никита сходил на кухню за чайником и заварником, а Костя молча принес чашки, чайные ложки, сахар в хрустальной сахарнице и баранки в фарфоровой вазе.
Допив свой чай, Севка отодвинул чашку и медленно обвел взглядом всех сидевших за столом.
– Он
Комиссар кивнул, словно подтверждая услышанное, Евграф Павлович еле заметно улыбнулся, Костя хмыкнул, а Никита с хрустом раздавил в руке баранку.
Севка рассказал все. И подробно, насколько смог. Его не перебивали.
Только когда он закончил, комиссар посмотрел на Евграфа Павловича, а тот задумчиво произнес:
– Значит, он не сказал, кто его забрал из той рощи?
– Нет.
– И у него всего два помощника…
– Да.
– И все-таки я не пойму. – Старик сложил пальцы обеих рук, словно собирался обхватить шар. – Я не пойму… Если он из будущего, то почему ничего не принес с собой? Каких-то хитрых средств. Всеволод же рассказывал о разных приспособлениях… Ведь Данила сам сказал, что прошел через эту самую воронку нормально, в одежде и с оружием. Что ему мешало…
– Что ему мешало… – повторил Севка. – Что ему мешало… И ему, и его помощнику, который попал сюда еще весной… Орлов здесь был долго? Ну, до нашего с Никитой возвращения? Сколько – час, полчаса?
– Минут двадцать, – сказал комиссар.
– Двадцать четыре минуты, – сказал Никита.
– Вы его сразу в эту комнату привели?
– Сразу, как только обыскали. – Комиссар смотрел на Севку чуть прищурясь, словно в ожидании чего-то неожиданного.
– И только в эту комнату?
– Да. Он сел на диван, попросил чаю. Евграф Павлович вышел на кухню, а я оставался с ним. Слушал ахинею, которую он нес о славном прошлом. И что это значит?
– Значит, диван… – Севка встал из-за стола, подошел к дивану. – Сидел, пил чай…
На диване не было ничего. Под валиками – ничего.
Севка сел на то место, где сидел Орлов, огляделся. Никуда больше и не дотянешься…
Севка встал и подошел к окну. Орлов ведь открывал фрамугу. Ничего. Крашеное дерево и ничего более…
Может, ничего и не было. Может быть. Но ведь Данила Орлов – ученик генерала. А тот учил, что нельзя верить в случайность и бессмысленность оппонента. И говорил, что нужно использовать любую мелочь. И что всякое действие должно быть направлено на достижение цели… И что там еще говорил сам Данила? Что старик – лучший наставник и воспитатель убийц? И Орлова он тоже воспитывал и готовил. Значит…
Ведь отчего-то Орлов вошел в дом в тот момент, когда в нем не было Севки и Кости. Может, случайно. А может, чтобы было меньше лишних глаз. И увел он Севку, уходя, не для того, чтобы сделать ему предложение,
Хренушки! Можно спорить на что угодно, но Данила туда не явится. Во всяком случае, не сегодня. И свое предложение Севке он мог сделать и завтра. И послезавтра. И ведь совсем не напрягся, когда Севка попросил время на размышление.
Севка закрыл глаза, вспоминая.
Так, Данила сидит, разговаривает. Все его жесты и движения обоснованны, не могут вызвать подозрения у собеседников. Тем более что они его обыскали на предмет оружия и взрывчатки. Ведь обыскали же, точно. Что могло изменить присутствие Севки в момент первой встречи? Не может же он быть более зорким или внимательным, чем Никита.
Более зорким и внимательным не может. А информированным – вполне.
– Он ничего не дарил никому? Типа сувенир из будущего? – спросил Севка.
– Нет, – ответил Евграф Павлович. – Да я бы и не принял… Шутку о данайцах…
– Понятно, понятно… – не слишком вежливо оборвал его Севка.
Еще раз. Данила сидит на диване, допивает чай, ставит чашку на пол… Севка снова сел на диван, ощупал нижний край дивана.
Встал, поманил комиссара и старика за собой, вышел на кухню. Отвернул на всякий случай кран. Вода с шумом ударила в раковину.
– Что? – спросил Евгений Афанасьевич.
– Он прикрепил к ножке дивана микрофон. Маленький такой, с пятак.
– Какой микрофон?
– Ну, вы говорили о приспособлениях из будущего. Вот он его и прикрепил. Я не знаю, насколько далеко можно теперь слушать разговоры из вашей гостиной, но полагаю, что не очень. И Орлов водил меня так далеко, чтобы не возникло у меня подозрения, что он обосновался где-то неподалеку. И увел он меня для того, чтобы дать вам возможность обсудить происходящее. Вы успели сказать что-нибудь важное?
– Но ведь он был с тобой, как он мог услышать… – начал Евграф Павлович и замолчал. – Он наверняка имел что-нибудь для записи разговора. Мы в свое время использовали восковые валики… Сейчас – диктофоны.
– Поговорить мы успели, – сказал комиссар. – Так, ни о чем, просто эмоции выразили в полном объеме. Но ничего особого сказано не было. Я звонил, отдавал указание подобрать информацию о фигурантах дела… И, в принципе, мы пришли к тому, что с Данилой придется работать, так или иначе… Естественно, остерегаясь и подстраховываясь.
– Микрофон оставить или снять? – спросил Севка.
– Снимай. – Ответы комиссара и генерала прозвучали одновременно, оба засмеялись, потом комиссар пояснил: – Очень хочется посмотреть на эту штуку. А для радиоигр с дезинформацией нет времени.