1972. Родина
Шрифт:
– Маугли, ты согласен? – спросил меня Аносов, и глаза его чуть прищурились. Он спрашивал – смогу ли я? И я не кивнул:
– Давайте. Только не десять, а двадцать человек. Все уходят с плаца, остаемся только я и они. Остальные все за периметр. Задача – попытаться сбить меня с ног или выбить оружие. Или обездвижить любым доступным способом. Слышали, бойцы? (толпа загудела) Товарищ полковник – нужны какие-то призы, чтобы у парней был стимул. А что толку – если только синяки получать?
– Бойцы! Каждый, кто будет участвовать в состязании – получит три увольнительных. Тот, кто выиграет, или те, кто выиграет – получат отпуск
Молчание. Стоят, потупили взгляды. И тут вмешалась Настя:
– Трусы! Это не спецназ, это жалкие курицы! Стыдно за вас!
– Я пойду! Я! И я! Я!
Парни выходили вперед – злые. Кто-то бледен, кто-то красный, как рак. И правда – стыдно. Двадцать человек на одного, и они боятся! Спецназ! Тот, кто всегда впереди! Даже впереди десанта! Я кстати тоже в них разочаровался, не такого ожидал, не такого. Или они со времен подавления Чехословацкого бунта совсем выродились, или… Хотя…ведь тогда был другой спецназ. Другие люди. Состав сменился. Это же срочники. И вот их теперешнее «морально-волевое» мне очень не понравилось. Очень. И мы хотим делать ставку на этих людей?! Плохо их тренируют, очень плохо.
– Мда, товарищ полковник… – услышал я негромкий голос Аносова – Мне говорили, что ваш батальон наиболее подготовлен к боевым действиям, потому вас сейчас и проверяют. Вы как образец того состояния, в котором сейчас находятся части армейского спецназа. И ладно там они не могут сладить с одним моим инструктором – с ним, если честно, никто из нас не сладит. Но они просто трусы, эти ваши бойцы. Уж извините за такую резкость. Говорю откровенно и без реверансов. Я боевой офицер, и…
– Бойцы! – не дал закончить ему полковник, бледный, как смерть – Докажите, что вы не курицы. Сделайте все, чтобы победить. Иначе нам позор! Попробуйте себя реабилитировать в глазах комиссии и в наших глазах. В моих. Мне…стыдно за вас! И обещаю – ближайшие месяцы вы узнаете, что такое, когда ваш командир вас стыдится. Мне кажется, я слишком вас жалел и в вас нет боевого духа. Я его постараюсь найти.
Речь была многообещающей. Похоже, меня сейчас постараются затоптать, как большевики буржуазию.
– Бойцы! Сумеете меня завалить – я сам попрошу комбата каждому из вас дать отпуск! Разрешено все – как в бою! Но и вы не плошайте. Иначе больничку я вам обеспечу. Представьте – перед вами опытный и злой враг! Фашист! Гад! Пришел сделать вашу жизнь несчастливой, вас поработить а может и убить! Сделайте все, чтобы стереть меня с лица земли! Итак, остаются двадцать человек. Двадцать семь? Черт с вами – двадцать семь. Еще нужны судьи – два как минимум. Балу – ты давай. И…товарищ подполковник – вы. Следите за ходом поединка и пусть бойцы оттаскивают выбывших. Как уже сказал – штыки отстегивайте. Еще пораните друг друга… (Ольга снова хихикнула, и на полковник посмотрел на нее так хмуро, что казалось – не выдержит и обматерит)
Парни собрались посреди площадки, выстроившись неровным полукругом. Я пересчитал их – не двадцать семь, а двадцать девять человек. Похоже – еще двое подошли. Семь человек сержанты – старослужащие, точно. Они в центре, это основная группа нападения. Один, рослый парень с почти гражданской прической (дембель, точно), что-то негромко напряженно говорит остальным. И я примерно представляю – что именно: «Он один. Наваливаемся толпой, хватаем, валим, и все на него гурьбой! Он ничего не успеет сделать!»
Правильная тактика. Единственно возможная. Вот только я знаю, как против такой тактики бороться.
– Начали! – кричит комбат, и я срываюсь с места и бегу на толпу! В последний момент изменяю направление бега, и наискось проскакиваю мимо их правого края, края их полукольца! И сходу бью прикладом в челюсть высокому худому парню!
Минус один.
Бегу вдоль не успевших затормозить парней, и бью в затылок следующему, внутренне сжавшись – не дай бог сломаю основание черепа! Не переборщить бы!
Парень охает, останавливаясь на месте, и его тут же утаскивают с площадки двое бойцов – Балу сработал. Он все понял.
А я бегу дальше – быстро бегу, в своих почти импортных берцах отрываясь от тяжело бухающих кирзачами бойцов. И как ожидалось – бойцы растягиваются вереницей, впереди оказываются трое дембелей, которые несутся стаей как три охотничьих пса.
Разворачиваюсь, и на них! Отбиваю один ствол – ногой в голень парню! Нога хрустит. Перелом!
Дзык! Стук! – блокирую выпад другого и втыкаю ему ствол в солнечное сплетение, уворачиваюсь от удара третьего и стволом снизу бью ему под челюсть.
Минус три! Бегом! Бегом! Их еще много!
Парни растягиваются цепью, чтобы не дать мне свободно бегать. Но это ошибка, и они сейчас ее поймут. Подбегаю к самому краю площадки, разворачиваюсь, и со всей возможной скоростью бегу на двоих вырвавшихся вперед парней, при этом воплю дико, яростно, как охреневший от спермотоксикоза Тарзан!
– Ийяааа!
Рожа у меня страшная, перекошенная, крик ужасный – кто такое выдержит? Вот и они не выдержали – отшатнулись в сторону, а я сходу двинул одного прикладом, другого стволом, задержавшись всего на секунду, и побежал дальше, зная, что сейчас парни валятся на землю, как снопы. Я точно попал, уверен.
Минус два.
Навстречу – аутсайдеры, те что или медленно бегают, или нарочно медленно бегают – чтобы попробовали меня завалить другие и они бы остались без синяков и переломов. Не удалось. Я успел завалить пятерых, прежде чем набежала остальная толпа.
Минус пять.
Итого – осталось…много. Еще много. Семнадцать. Побегаем? «Что будем делать, уважаемые кроты? Посчитаем» А мы вот – побегаем.
Двое, вижу, приустали носиться, встали, продышиваясь, упершись руками в колени – вот это моя законная добыча! Щас я вам дам продышаться! Резко сворачиваю, и пока парни пытаются принять достойную позу – валю обоих – одного стволом в пах, другого ногой в голень и сверху прикладом..
Пятнадцать. Бегаем!
Дышат тяжело, потные, береты свои блинообразные в карманы посовали. И правильно. Вот потому мы банданы и носим – и голову прикрывает, и не сваливается с нее головной убор.
А я ничего – как огурчик! Немного взопрел, но не так, чтобы критично. Легкие работают легко, как на пробежке трусцой, сердце стучит ровно – я молодец! Годы тренировок дали о себе знать. Ну и мой молодой теперь организм, «испорченный» Гомеостазом. Хорошо быть молодым, здоровым и богатым! И плохо быть больным, бедным и старым. Просто-таки выколоть золотыми иглами в уголках глаз! Чеканный афоризм! И самое главное – новейший, ага…