1972. Родина
Шрифт:
Ну да – прожектором освещен, так и что? В три часа ночи, когда все сонные и вялые, и не ждут нападения «духов» – ну кто будет смотреть на то, как некто перемахивает этот забор?
Кстати, «старички» показали себя вполне пристойно – преграды они брать умеют, и былой ловкости почти не растеряли. Перемахнули забор – как кузнечики. Ну и мы с Настей – тоже. Подпрыгнуть, уцепиться, сделать выход на прямые руки – запросто, никакого труда не составляет.
Тут же, в тени забора надели свои костюмы, сшитые по типу «Леший». В этом мире их еще
Все в кроссовках – чешские, «Цебо». Мужики даже повозмущались – такие классные кроссовки использовать для эдаких утилитарных целей?! Успокоил, что будучи буржуем я им этих кроссовок накуплю – на сто лет вперед. А ноги нам дороги! И мы не можем позволить себе сбивать их жесткой обувью и лишнего утруждать. Пусть персонально сшитые берцы и не такие жуткие гробины, которые выдают в армии будущего, и колодка у них как у американских ботинок, но все-таки берцы – это берцы, а нам сегодня придется как следует побегать.
Палатка стояла там, где я и предполагал – над озером, на обрыве, можно сказать – на бугре. Вокруг нее суетились люди – копали, подсвечивая фонариками, что-то таскали, в общем – шла работа по обустройству командного пункта противника. Место это было самым удобным, судя по тому, что я видел на карте – оно далеко от турбаз, на которых могут уже могут быть туристы (тепло!), и самое главное – подходы к палатке просматриваются в радиусе нескольких сот метров.
Собравшись в кучку, мы шепотом коротко обсудили операцию, и…я отдал приказ. Все, поехали!
Ночь была долгой. Не спать, когда тебе нечего делать, и ты проспал накануне всего три часа – это не самое простое дело. Впрочем, мне не привыкать. Я умею ждать, впадая в полузабытье, возвращаясь в реальность, и снова ныряя в спасительное безвременье. Спать нельзя. Никто не спит беззвучно. Ты можешь всхрапнуть, можешь во сне повернуться, и тогда задание будет правалено, а жизнь…жизнь может просто оборваться. Потому умение впадать в подобие транса для таких как я – просто спасение.
Рассвет был серым – небо закрыли облака, и я понадеялся, что пойдет дождь. Дождь – это неприятно. Дождь – это холодно, мокро, это грязь и дрожь. Но ты знаешь, что твой противник тоже мерзнет, мокнет и дрожит, а значит – теряет бдительность. И с ней теряет жизнь. А ты – нет.
Но надежды не оправдались. Подувший внезапно утренний ветерок разогнал облака, и начался настоящий весенний день – яркий, розовый, сочный!
Мы с Настей лежали под обрывом, в кустах, под которыми ветром и волнами набило несколько кучек пожухлого камыша и водорослей, пахнущих почему-то дохлой рыбой. Впрочем – не «почему-то». Из описания озера, являющегося на самом деле продуктом рук человеческих, я знаю, что здесь время от времени случается массовая гибель рыбы – так называемые «заморы». Заморы происходят зимой, когда лед покрывает всю поверхность воды и рыбе нечем дышать. Ведь кислород она получает из атмосферы.
Две кучки водорослей – вот как мы сейчас выглядим. Джутовые нити идеально походят на эти самые водоросли, я это знаю наверняка.
Лед уже растаял, май на носу. Кстати – скоро первое мая…придется идти на демонстрацию. Впрочем – почему бы и не сходить? Вспомнить так сказать…юность. Вообще-то эти самые демонстрации трудящихся, на которые всех загоняли едва ли не палками – дело веселое. И понимаешь это только сейчас, когда твои демонстрации остались далеко позади… Хмм…опять! Не позади! Они здесь, в настоящем! Моем настоящем!
Наблюдателя они поставили – прямо над обрывом. Он смотрит на озеро. А кроме наблюдателей – рядом бродят еще какие-то бойцы, похоже – что-то вроде патруля. Нашпиговал комбат это место – охранников просто как сельдей бочке. Но это по большому счету неважно. Совсем не важно.
Солнце все выше и выше. Вот поверху проехала машина – по звуку, это газик, или как его называют – «козлик». Похоже, что приехало начальство. То-то они там все забегали! Отсюда не особо слышно происходящее у палатки, но мне кажется, что кто-то вопит, рапортуя с истовостью настоящего служаки. По прикидкам – отсюда до них метров триста. Может чуть больше.
Снова звук автомобильного движка. Но это явно не «козлик». Таак…и кто сюда пожаловал? Черная «Волга» ГАЗ-24. Ух ты! И какого черта «Волга» тащится по дороге вдоль берега? Остановилась – прямо рядом с нами, буквально в трех метрах от кустов. Постояла, снова тронулась с места, чуть вывернув колеса сделала небольшой разворот и сдала задним ходом к кустам, где лежали мы с Настей. Затем двигатель «Волги» заглох, двери салона открылись и оттуда высунулась изящная женская ножка в кружевных чулках.
– Надо было другое место выбрать! – женщина была явно раздражена – почему именно сюда?
– Тут никого нет! А в другом месте – люди ходят! Ты же сама говорила – не дай бог муж узнает! Ну и вот! Не тяни время!
– Только я платье не буду снимать!
Вот только этого мне не хватало…судя по всему, водила привез не берег озера свою замужнюю любовницу, и сейчас они нам всю обедню-то и… Хотя – а что они сделают? Ну потрахаются, да уедут! Главное, чтобы не решили поджечь пару кучек камыша…
– Там кто-то есть! – вдруг вскрикнула женщина и я затаил дыхание.
– Это солдаты, ты же видела – у них учения. Табличку же видела – проезд закрыт, учения! Ну и вот! Маш, ну хватит тянуть время! Иди сюда, к багажнику! Дверца открыта, за ней вообще ничего не видно!
Сквозь джутовые волокна, накрывающие меня с головой, я увидел молодую женщину лет двадцати пяти, и совсем молодого парня – лет двадцать, не больше. Парень был «красавчиком» – плечистый, румяный, высокий. Такой, какие и нравятся женщинам. Женщина тоже красивая, вернее – девушка, двадцатипятилетнюю язык не повернется назвать «женщиной». Если только не в медицинских терминах.