1972. Родина
Шрифт:
– А что за пистолеты у вас были?
– С новыми глушителями. Тоже испытание. ПБС нового типа, будут применяться нашими спецслужбами. Ствол удлиненный, на него наворачивается глушитель. Вот, вроде бы и все.
– Хорошая вещь… – кивнул комбат – Часового снять – просто незаменимый.
Я кивнул, и вопросительно посмотрел на комбата – зачем мол звал? Это можно было и завтра сделать – поговорить, узнать подробности. Ну не ночью же?
Комбат усмехнулся, пожал плечами:
– Во-первых, хотел вас поблагодарить, и поговорить без свидетелей. Так ведь проще будет – вам не надо притворяться, да и мне не надо следить за языком. Поблагодарить за то, что умудрились никого не покалечить, я знаю, как это сложно. Синяки и мелкие переломы не в счет. Ребро срастется, трещины в костях зарастут.
Мы с Аносовым переглянулись, генерал нахмурился, и я понимал – почему. Ну что можно сделать за десять дней? Чему научить? Этому учатся годами! Всю жизнь!
– Я освобожу от службы тех офицеров, которым доверяю, и которые останутся здесь со мной служить. И они будут обучать остальных. Это самые умелые, самые дельные офицеры, и это будет наш костяк, на который и нарастет мясо батальона. Ну, так что скажете?
Я задумался. Вообще-то вся наша затея в том и заключалась, чтобы создать элитное подразделение, которое сможет противостоять многократно превосходящим силами противника, и которое сможет выполнять специальные задачи. Так почему бы не начать делать это сейчас? Диверсанты-ликвидаторы – это само собой. Но кто будет учить этих парней? Пока это мы обучим инструкторов, пока они приступят к делу…а время-то идет. И его так мало, этого времени! Можно и задержаться, например – еще на пару недель. За месяц можно и план обучения внедрить, и кое-чему научить – из того, что эти парни не знают. Научить их интуитивной стрельбе, без этих самых: «На огневой рубеж – шагом марш! Приготовились к стрельбе! Огонь!». Научить нескольким спецприемам рукопашки, отточив их до совершенства. Три-четыре приема, и хватит! Но такие, чтобы сразу, наповал. Приемы ножевого боя, например. Но да – самое главное, это система подготовки. Изготовить правильную полосу препятствий, «обкатать» инструкторов, постреляв по ним не резиновыми, а настоящими пулями – чтобы не боялись. Научить прятаться в лесу с использованием специальных костюмов и без них. Дать им то, чему обучают спецназ через пятьдесят лет, то, до чего дойдут только через десятилетия ошибок, оплаченных кровью погибших солдат. И это повысит боеготовность части – в разы.
– Кстати, забыл сказать: звонили сверху – комбат показал пальцем куда-то в потолок – Сказали, чтобы мы готовились принимать офицеров спецгруппы. Начнут прибывать после девятого мая. И еще – чтобы руководство комиссии связалось по известным им номерам.
– А кто именно звонил? – спросил я, не надеясь на ответ. И не ошибся.
– Простите, я не могу сказать – пожал плечами комбат – из вашего ведомства звонили. Сообщили, что нас вывели из подчинения генштабу, и что приказ в ближайшее время будет у нас. Честно сказать, я пока не представляю, как это будет выглядеть. Где будут жить офицеры? Где будут жить их семьи? Ведь многие из них женаты. В солдатских казармах? Ну да – офицеры могут и в казармах. Но вот куда девать их жен и детей? В ДОСе у нас места не так уж и много, можно сказать – всего ничего. Там и мотострелки живут из соседней части. И кстати сказать – а куда денутся рядовые и сержанты? Эти начнут прибывать, а наших бойцов куда? Их же надо куда-то перемещать! Или всех на дембель? Так они еще не выслужили! Я задал вопрос, мне сказали, что в в ближайшее время все разъяснится, чтобы я не беспокоился.
– Теперь у нас одно ведомство – усмехнулся я – Привыкайте, товарищ полковник. Завтра свяжусь с Москвой. Хмм…хотя…от вас можно позвонить?
– Можно. Вот телефон. Или вам нужна спецсвязь?
– Обойдусь – сказал я, и попросил – Не могли бы на минуту выйти? Акела, и ты тоже, извини.
Мужчины молча кивнули и поднявшись со стульев вышли из комнаты, плотно притворив за собой дверь. Я набрал номер оператора межгорода, сказал ей номер, по которому меня надо было соединить, и через минуту в трубке раздался голос:
– Вас слушают.
– Это Мишутин, из Сенежа. Мне сказали, что необходимо связаться…
– Здравствуйте. Вам сообщение от известного вам лица: прошу задержаться в командировке до получения отдельного распоряжения. Предположительно срок командировки увеличивается минимум в два раза. Строительство идет по плану, и будет закончено в срок, но служебная необходимость требует, чтобы вы пробыли на месте дольше, чем мы планировали первоначально, и подготовили кадры – насколько это будет возможно по срокам. Восьмого мая за вами приедет машина и отвезет в Москву. Вернетесь в Сенеж десятого мая. Конец сообщения. Как приняли?
– Принял – вздохнул я – Отбой.
– До свидания, товарищ Мишутин! – так же бесцветно как и раньше ответил голос, и в трубке заметались короткие гудки. Все, говорить больше не о чем.
Мда…этого и следовало ожидать. И правда – сейчас «Альфа» важнее, чем группа ликвидаторов. В крайнем случае – у них уже есть шесть готовых диверсантов, которые могут навести такой террор, что небо покажется в овчинку. А вот «Альфы» пока нет. И нам придется ее создавать с ноля.
Я вышел в коридор, где тихо разговаривали полковник и генерал, они посмотрели на меня вопросительно, сразу прервав свою неспешную беседу, ну а я уже известил их о том, что мы задержимся в этом чертовом Сенеже на неопределенное время. Что явно удовлетворило комбата и совершенно никак не подействовало на Аносова. Оно и понятно – ему-то что? Какая разница, где жить? В гостинице, или в квартире…семьи-то все равно нет. Подозреваю, что здесь, в своей группе он был гораздо счастливее, что тогда, когда уединялся в своей квартире. Одиночка, что еще скажешь…
Впрочем – а я разве не одиночка? Ну да, у меня есть любовница, а захочу – будет и еще одна. Но разве это семья?
И мне снова ужасно захотелось увидеть Зину и своего ребенка. Вот там наверное все-таки семья! Была. А сейчас…просто друзья, просто соратники, и никак иначе.
Больше в общем-то говорить с комбатом было не о чем, и мы отправились «домой», договорившись, что завтра займемся пристрелкой наших снайперок, а еще – я покажу выбранным им офицерам кое-какие приемы стрельбы, которых они не знают. И завтра же – ближе в вечеру – начну ваять на бумаге систему обучения офицеров спецназа.
Спать мы легли ближе к полуночи – обсуждали, как и что нам делать в ближайшее время, и кто чем займется. Пришли к выводу, что пристрелкой вполне спокойно может заняться Аносов со своими людьми, а я это время посвящу системе обучения. Прямо с утра. То есть после завтрака мы с Ольгой возвращаемся в гостиницу и работаем над программой обучения, остальные идут и тренируются с СВД. То, что они никогда не держали в руках эту винтовку совершенно ничего не значит. Пусть разбираются, на то у них и головы. Тем более, что она очень похожа на свою «сестру» – винтовку СВТ.
Так и сделали. Утром сходили на завтрак, затем мы с Ольгой остались «дома», Аносов же, захватив с собой три винтовки СВД и патроны, отправился на стрельбище.
Мы с Ольгой работали до тринадцати часов – не зря все-таки захватили с собой печатную машинку. Я расписывал план обучения по пунктам, по дням недели, по месяцам. В подробностях описывал, что надо делать – какие упражнения, в каком количестве, что именно нужно требовать от контингента. И что в конце концов должно получиться. Диктовал я быстро, Ольга печатала еще быстрее, так что дело у нас спорилось. До обеда я успел продиктовать очень приличный кусок книги.
Кстати, кроме как книгой ее и назвать больше никак нельзя. Я даже название ей придумал: «Методика обучения бойцов сил специального назначения». Передам по инстанции, когда закончу – пускай издадут, как книгу. Под моим настоящим именем, или под Мишутиным – безразлично. Скорее всего ее засекретят, но…она все-таки останется. Приятно думать, что я не последний человек в создании настоящих сил специального назначения. Будут учиться по моей книге.
Одна только проблема, одна затыка – рисунки, иллюстрации. Кто их будет делать? Я рисовальщик не ахти какой…