1Q84 (Тысяча невестьсот восемьдесят четыре). Книга 2. Июль-сентябрь.
Шрифт:
— В частности, дело в женщине по имени Кёко Ясуда.
Усикава поднес к губам чашку, отхлебнул остывшего кафе-о-лэ. И повторил:
— Кёко Ясуда?
— Вам о ней что-то известно, — добавил Тэнго.
Усикава застыл с приоткрытым ртом — так, словно вообще не понял, о чем идет речь.
— Нет, — вымолвил он наконец. — Честно признаюсь, о женщине с таким именем я ничего не слыхал. Могу вам поклясться. А кто это?
Несколько секунд Тэнго неотрывно смотрел на собеседника. Но прочесть на его лице ничего не смог.
— Моя знакомая.
— Может, даже очень близкая ваша знакомая?
—
— Сделали? Да бог с вами! Ничего мы не делали, — сказал Усикава. — Поверьте, я не вру. Ну посудите сами: как можно сделать что-либо с человеком, о котором и понятия не имеешь?
— Однако вы сами говорили, что наняли талантливого исследователя, который проверил обо мне все, что можно. Вам известно, что я переписал книгу Эрико Фукады. А также многие другие факты из моей личной жизни. Думаю, было бы очень странно, если бы этот ваш исследователь ничего не знал о моих отношениях с Кёко Ясудой.
— Э-э… Мы действительно задействуем очень классного исследователя. И о вас он проверил все, что только возможно. Не исключаю, что он знает и о вашей связи с госпожой Ясудой. Но даже если и так, лично ко мне подобной информации не поступало.
— С этой женщиной у меня была интимная связь, — сказал Тэнго. — Мы встречались раз в неделю. Встречались тайно. Потому что у нее своя семья. Только однажды она исчезла, не сказав ни слова.
Тем же платком, которым вытирал очки, Усикава промокнул капельки пота на переносице.
— Но почему бы, господин Кавана, не связать ее исчезновение с тем, что замужняя дама гуляла на стороне? Или вас это не устраивает?
— Подозреваю, ваши люди сообщили ее мужу о наших встречах.
Усикава задумчиво собрал губы в гармошку.
— Ну и для чего же нам это могло понадобиться?
Тэнго напряг пальцы рук на коленях.
— Для того, о чем вы сами сказали по телефону.
— И что же такого я сказал по телефону?
— Что с определенного возраста моя жизнь превратится в непрерывный процесс потерь. Что самые важные для меня вещи начнут выпадать из нее, как зубья из расчески, а взамен будет оставаться сплошная фальшивка. И что близкие мне люди начнут исчезать один за другим. Ну и все прочее в том же духе. Забыли?
— Ах да, как же, припоминаю. Что-то такое говорил. Но, дорогой мой, все эти слова — не более чем банальная житейская философия. Одиночество и тяжесть лет, давящая на плечи, — вот и все, о чем я хотел вам напомнить. Никакой госпожи Ясуды, или как ее там, у меня и в мыслях не было, поверьте.
— Тем не менее мои уши восприняли это как угрозу.
Усикава решительно покачал головой.
— Бог с вами! Какая угроза, о чем вы? Просто личные наблюдения за жизнью как она есть. Я готов вам поклясться на чем угодно, что сегодня слышу имя Кёко Ясуды впервые. Так вы говорите, она пропала?
— А еще вы сказали, — продолжил Тэнго, — что если я не последую вашим советам, это начнет негативно влиять на окружающих меня людей.
— Да, это я действительно говорил.
— И это вы тоже не считаете угрозой?
Усикава спрятал платок в карман и вздохнул.
— Вы правы, мои слова можно воспринять как угрозу. Но повторяю: это просто житейские наблюдения. Вы слышите меня, господин Кавана? О вашей женщине, Кёко Ясуде, я ничего не
Тэнго еще раз вгляделся в лицо Усикавы. А может, этот тип и правда ничего не знает о его замужней подруге? Уж больно озадаченная физиономия. Но даже если Усикава не знает — не факт, что с Кёко Ясудой ничего не сделали. А может, этой плешивой букашке просто о ней не сообщили?
— Господин Кавана. Я понимаю, что это не мое дело, но связываться с чужими женами вообще-то небезопасно. Вы — молодой, здоровый и неженатый мужчина. Только захотите, и от молодых одиноких женщин у вас отбоя не будет, — проговорил Усикава и отряхнул с подбородка хлебные крошки.
Тэнго молча смотрел на него.
— Разумеется, — продолжал Усикава, — отношения полов одной лишь логикой не постичь. Опять же, институт брака в последнее время, можно сказать, трещит по швам. И все же, пускай мои слова покажутся вам старческим брюзжанием, если эта женщина упорхнула из-под вашего крылышка, может, стоит оставить все как есть? Я ведь что хочу сказать. На свете много вещей, которых лучше не знать. Вот и о вашей матушке вы ничего не знаете, и слава богу. Само это знание принесло бы вам много боли. Да еще и заставило бы отвечать за него.
У Тэнго перекосилось лицо:
— Вам что-то известно о моей матери?
Усикава облизнул губы.
— Ну, э-э… определенной информацией мы обладаем. Повторяю, наш исследователь очень дотошно изучил вашу жизнь. Если желаете, эти данные мы с удовольствием вам предоставим. Ведь, насколько мне известно, с раннего детства вас воспитывали так, что о своей матери вы ничего не знали, верно? Впрочем, какая-то часть этих данных может вас не обрадовать.
— Господин Усикава, — медленно произнес Тэнго, поднимаясь и отодвигая стул. — Прошу вас оставить меня. Разговаривать с вами я не намерен. Никогда больше не появляйтесь у меня перед глазами. Не знаю, что за физический ущерб вы готовы мне нанести, но это все равно будет лучше, чем заключать с вами какие бы то ни было сделки. Я не нуждаюсь ни в ваших деньгах, ни в гарантиях моей безопасности. Я желаю только одного: больше никогда вас не видеть.
Ни малейшей реакции на лице Усикавы Тэнго не заметил. Наверняка этот тип не раз слыхал в свой адрес выражения и покрепче. В уголках его глаз даже заплескалось нечто вроде улыбки.
— Как вам будет угодно, — сказал Усикава. — В любом случае, ответ мы от вас получили. Ответ отрицательный. Предложение отклоняется. Очень просто и категорично. Именно так я и отрапортую тем, кто ждет от меня результата. Сам я — всего лишь мальчик на побегушках. Заметьте, я вовсе не утверждаю, что сразу после моего рапорта наверх с вами что-либо случится. Я всего лишь сказал — может случиться. А может, и обойдется без всяких последствий. Искренне вам этого желаю, честное слово. Ибо вы, господин Кавана, лично мне весьма симпатичны. Понимаю, что вы меня терпеть не можете, с этим ничего не поделаешь. Неприятный мужик вваливается в вашу жизнь с непонятными разговорами. О своей внешности я даже не говорю. Такой уж у меня психотип: с детства не мог похвастаться избытком любви окружающих. Но со своей стороны — уж не взыщите — я питаю к вам, господин Кавана, абсолютное расположение. И очень искренне желаю вам самых больших успехов.