1Q84. Книга 1. Апрель-июнь

Мураками Харуки

– Простите за бестактность,- смутился шеф-повар. Аюми покачала головой.

– Ну что вы! Все в порядке. Улыбнувшись, шеф сложил руки в поклоне.

– В общем, отменное бургундское, рекомендую! Оригинальный розлив, хорошего года, обычно стоит несколько манов*.

* Ман (т.) – банкнота в 10 ООО иен, около сотни долларов США.

Появился официант, разлил вино по бокалам. Дамы чокнулись, и обеим почудилось, будто где-то над головой прозвенели небесные колокола.

– Обалденное вино! – воскликнула Аюми, отпив глоток.- Никогда в жизни такого не пробовала. Какому

придурку оно могло не понравиться?

– Придурков, которым что-то не нравится, на свете всегда хватало,- отозвалась Аомамэ.

Они раскрыли меню. С пытливостью адвоката, изучающего архиважный контракт, Аюми дважды прочла все от корки до корки. Словно хотела удостовериться, что ничего нужного не упущено и между строк не таится никакого подвоха. Загрузила в память предлагаемые пункты, параграфы, условия – и крепко задумалась перед тем, как выдать резюме. Определенно, взвесить все «за» и «против» ей было очень не просто. Аомамэ с интересом наблюдала за этими стараниями.

– Решила? – спросила Аомамэ.

– Почти,- кивнула Аюми.

– Ты что будешь?

– Суп из мидий, салат из трех видов лука и мраморную говядину в красном вине. А ты?

– Чечевичную похлебку, салат из весенней зелени и морского черта, запеченного в бумаге, с полентой. Может, с красным вином и не лучшее сочетание, но раз угощают – грех жаловаться…

– Делиться будем? – предложила Аюми.

– Не вопрос,- согласилась Аомамэ.- И на закуску – креветок во фритюре, одну порцию на двоих, берем?

– Класс! – кивнула Аюми.

– Если уже выбрала, меню лучше закрыть,- подсказала Аомамэ.- Иначе официант до скончания века не подойдет.

– И то верно…

С явным сожалением Аюми закрыла меню и вернула на стол. Тут же словно из воздуха появился официант и принял заказ.

– Всякий раз, как закажу что-нибудь в ресторане, тут же боюсь: а может, я заказала не то, чего на самом деле хотела? – сказала Аюми, когда официант исчез.- У тебя не бывает такого?

– А чего тут бояться? Это же просто еда. От такой ошибки ни черта в твоей жизни не изменится.

– Да понятно,- вроде как согласилась Аюми.- Но меня почему-то на этом заклинивает. Причем с самого детства. Только закажу что-нибудь, сразу жалею: «Эх, зачем мне эта котлета? Лучше бы креветок взяла!» А ты, наверно, и в детстве сразу знала, чего тебе хочется?

– У меня было не совсем обычное детство. Никаких ресторанов. Вообще. Сколько себя помню, всегда ела дома. И пока совсем не выросла, ни разу не довелось сесть за столик, раскрыть меню и выбрать, что хочется. День за днем молча ела, что дают. И пожаловаться не могла, если мало или невкусно. Да и сейчас по большому счету разносолами не увлекаюсь.

– Да ты что? – с интересом протянула Аюми.- Вот, значит, как? Я, конечно, твоих обстоятельств не знаю, но… верится с трудом. По крайней мере, держишься ты так, будто во французских ресторанах чуть ли не с колыбели.

Спасибо Тамаки, подумала Аомамэ. Как держаться в дорогущих европейских заведениях, как сочетать блюда, чтобы не попасть впросак, как заказывать вино, выбирать десерт, разговаривать с официантами, как не запутаться

в бесконечных ложках-вилках-ножах,- всем этим премудростям до мельчайших нюансов Аомамэ научилась у Тамаки. А также тому, как ориентироваться в безбрежном океане платьев, бижутерии и косметики. Для Аомамэ все это было в диковинку. А Тамаки выросла в элитных кварталах Яманотэ. Ее родители, известные представители столичного бомонда, тщательно следили за манерами, стилем одежды и воспитывали дочь в атмосфере элитарности с ранних лет. Еще старшеклассницей Тамаки посещала банкеты, светские рауты и прочие «взрослые» мероприятия. А у нее все эти «ноу-хау», в свою очередь, с жадностью перенимала Аомамэ. Что и говорить, без такой прекрасной подруги и наставницы, как Тамаки, Аомамэ выросла бы совсем другим человеком. До сих пор ей то и дело чудилось, будто Тамаки не умерла, а продолжает жить у нее внутри.

Аюми поначалу держалась скованно, однако после нескольких глотков вина расслабилась.

– Знаешь, у меня к тебе вопрос,- сказала она.- Не захочешь – можешь не отвечать. Но я все-таки спрошу. Только обещай, что не рассердишься, ладно?

– Ладно, сердиться не буду.

– Вопрос, конечно, странный, но я ведь не из дурных побуждений спрашиваю, ты пойми… Просто мне интересно. А некоторые сразу начинают злиться.

– Не волнуйся, я не разозлюсь.

– Правда? Те вон тоже так говорили, а потом злились.

– Все в порядке. Я не из таких.

– Ну, слушай… Вот у тебя в детстве было такое, чтобы взрослые мужчины занимались с тобой чем-нибудь странным?

Аомамэ покачала головой.

– Нет, такого не помню. А что?

– Да так, любопытно. Ну и хорошо, если не было…- ответила Аюми. И тут же сменила тему: – А скажи-ка, до сих пор у тебя получалось подолгу встречаться с парнем? То есть серьезно, по-настоящему?

– Нет.

– Что, вообще ни с кем?

– Вообще,- сказала Аомамэ. И, чуть замявшись, добавила: – Я вообще до двадцати шести в старых девах ходила.

На несколько секунд Аюми потеряла дар речи. Положила на край тарелки вилку с ножом, промокнула салфеткой губы и недоверчиво прищурилась.

– Такая красавица, как ты? В жизни бы не поверила!

– А меня это как-то не интересовало.

– Что не интересовало? Мужчины?

– У меня уже есть любимый человек,- пояснила Аомамэ.- Когда нам было десять лет, он мне так понравился, что я даже пожала ему руку.

– Значит, в десять лет ты влюбилась в мальчика. И это все?

– И это все.

Аюми снова взялась за приборы и в глубокой задумчивости отрезала кусочек креветки.

– И что же? Где этот парень теперь? Чем занимается?

Аомамэ покачала головой.

– Не знаю. Мы проучились вместе третий и четвертый класс в Тибе, а потом моя семья переехала в Токио, и школу пришлось сменить. С тех пор мы с ним ни разу не виделись и не общались. Если он еще жив, ему сейчас должно быть двадцать девять. Осенью, кажется, тридцать исполнится.

– То есть ты даже не пыталась выяснить, где этот человек сейчас живет и что делает? Насколько я знаю, устроить такую проверку – раз плюнуть!