#20 восьмая
Шрифт:
«Ты предала меня быстрее тех, кто меня ненавидел…»
— Объявляется рейс на Москву.
Проход через всю зону. Последняя сигарета в «загончике», когда ты куришь уже сто пятнадцатый «Dunhill» и все равно чувствуешь всё ту же тупую боль. И, наконец, посадка в бизнес-класс. Стюардесса, привычно закрывающая шторками салон. Очередной взрыв истерики. iPod в уши. Наконец, самолет сел. Пройдя паспортный контроль, я вышел в зал «Шереметьево». Прошёл чуть вперед и неожиданно заметил этого … её архитектора. «Не понял. А он что тут делает?». Я притормозил. Сообразив, что судьба собирается подбросить мне очередную пакость, я смешался с толпой. И тут я увидел её, Ларионову… «Она что, возвращалась в Москву на том же самолёте? Нет. Так не бывает. Так судьба не сводит людей.» Я замер. А она медленно шагнула к Максу.
— Привет, — отведя глаза, сказала она. Полезла в сумку, достала крошечный самолётик. — Прости, наверное, это нужно было дарить не сейчас, но я привезла тебе подарок, а ещё я… я от тебя ухожу.
— Ты сука и дрянь, — архитектор смахнул игрушку с её ладони. «Боинг» упал и рассыпалась на мелкие части.
— Что? — растерялась Лена. — Макс, ты с ума сошел?
— Ах, ты не понимаешь? — Белый от бешенства архитектор выхватил мобильный, нажал на кнопку, и я услышал… наши стоны. Свои и её. Рядом кто-то ахнул. А я вообще прирос к мраморным плиткам пола. Потому что происходящее сейчас было нереальным и отвратительным.
— Ну, скажи, что это запись сделана не в твоем номере, — предложил Макс Ларионовой.
— Кто это прислал? — сглотнула она.
— В сообщении только одно было сказано: «Передайте привет вашей девушке, и напомните, что она мне не соперница». Так что это за ублюдок, который поимел и тебя, и её?
— Не смей так говорить про него! — закричала Ларионова. Закончить фразу она не успела. Расчетливо, жёстко и сильно схватив её за правый локоть, архитектор разогнал руку и обрушил ладонь на её шелковистую щеку. Ларионова осела. Я моргнул. Потом, матерясь и проклиная свою ступор-неповоротливость, рванул к ним. Перехватил пальцы Макса, занесенные для второй оплеухи, вывернул их и корпусом вломил архитектора в колонну. Из него тут же вышибло дух, и стокилограммовый кабан сполз вниз, на пол. Пока эта сволочь с трудом ловила собственное дыхание, я повернулся к Лене. Она стояла, закрываясь руками от всех. Покрутив головой и оценив собирающуюся толпу, я сказал:
— Извините, я поскользнулся. Полы тут у вас очень скользкие.
Кто-то хмыкнул. Архитектор схватился за лёгкие. Воспользовавшись всеобщим ахтунгом, я отвёл Ларионову в сторону.
— Молодой человек, а багаж-то девушкин как? — окликнула меня какая-то сердобольная старушка. Чертыхнувшись, я вернулся и за её чемоданом. Ведя перед собой Ларионову и таща её «Самсонит», поискал глазами Антона.
— Алексей Михайлович, я тут, — подскочил он.
— Чемодан в машину. И подержи Лену.
— Подержать? — «водила» ошеломлённо похлопал ресницами.
— Если она от тебя убежит, я тебя убью, — прояснил я ситуацию и чуть ли не бегом направился к магазину, где продавались газеты, жевательная резинка, сигареты и то, что мне требовалось — вода в бутылках, покрывшихся инеем в холодильнике. Слава богу, очереди не было. Я взял две «Evian» и вернулся к водителю, который, как клещ, вцепился Ларионовой в руку. Перехватив мой взбешенный взгляд (ага, я вообще долго отхожу от приступов ярости), Антон сглотнул и отпустил локоть Лены:
— Это я… что бы она…
— …не ушла, — закончил я фразу. — Молодец. А теперь иди к машине и подгоняй «тачку» к центральному входу. Мы сейчас выйдем.
Водитель моргнул, кивнул и пулей рванул на стоянку.
— Спасибо, — прошептала Ларионова.
— Не за что. Покажи мне скулу.
Лена хлюпнула носом, но приказу подчинилась. И я увидел те самые, сводящие меня с ума, глаза и наливающуюся синяком щёку.
— Мать его так, а? — прошипел я и вручил ей бутылку. — Приложи к щеке. Когда бутылка нагреется, дам другую, холодную.
— Ой, жжёт, — ойкнула Ларионова.
— Так и должно быть. Держи, синяк быстрей сойдет.
— Бывший хулиган? — грустно осведомилась Лена, прижимая к лицу «Evian».
— Нет, вечный отличник, — огрызнулся я. — А теперь пошли к машине.
Она снова послушалась и позволила отвести её к выходу. «Ауди» уже был на месте. Я открыл заднюю дверь:
— Садись.
— К-куда мы поедем?
— На квартиру к твоему кабану. Заберешь свои вещи, потом я поеду в гостиницу, а водитель отвезёт тебя домой.
— Но это Макс у меня живет, — прошептала она.
— Что? — И тут я схватился за голову. Ирония судьбы: Ларионова считала «альфонсом» меня, когда эта стокилограммовая тварь каталась на её шее.
— Знаешь, Лен, — проникновенно начал я, — я всё понять не могу: ну, что я такого сделал, чтобы судьба все время подносила мне тебя, а?
— Ты что имеешь в виду? — окрысилась Ларионова.
— Я имею в виду, что в этом случае я, вместо того, чтобы забыть о тебе, поеду к тебе домой. Потому что этот придурок, оклемавшись, приедет к тебе, забирать свои вещи.
— И — что? — не поняла она.
— И то, что он снова тебя ударит.
— Он не будет, — помотала головой она. — Макс не такой.
— А какой, Лена? — Я был готов придушить её. — Очнись: он. Поднял. На тебя. Руку. А значит, он еще раз ударит тебя.
— Откуда ты это знаешь? — Её глаза внимательно смотрели на меня. Потом они переместились на мой шрам на скуле. — Это… откуда?
— Откуда надо.
— Я с тобой к себе не поеду, — возмутилась Лена.
— Я тебя сейчас силой в «Ауди» засуну, — пообещал я ей. Ларионова передернула плечами и, изображая обиженную, уселась внутрь.
— Меня до ближайшей стоянки такси, — распорядилась она.
— Нас обоих до Ленинского проспекта, дом сто пять, — перебил я её, устраиваясь рядом. Нет, не за тем, чтобы пообжиматься, а, чтобы она не сбежала от меня на ближайшем же светофоре.
— Что? — ахнула Ларионова. — Ты что, и адрес мой знаешь?
— Я вообще много чего про тебя знаю.
— Кто тебе дал мой адрес?
— А я вчера звонил в детективное агентство. Хотел разобраться, что за дела у тебя с «Systems One» и что не так с твоей жизнью.