2084

Грабовский Станислав Феликсович

Андрей из России видимо не совсем серьёзно отнёсся к происходящему, по крайней мере, так могло показаться. Он не стал вводить каких-то изменений, не пристал к каким-либо союзам, а просто написал: «Ребята, давайте жить дружно!»

Все принимаемые решения участников Игры автоматически вносились в алгоритм Программы создаваемого Игрового мира.

Сукарно из Индонезии решил создать новую структуру информации на своей территории. К настоящему моменту всё мировое информационное пространство структурировалась вертикально, то есть доступ к информационному полю определялся возрастом. Исключения носили кустарный характер. Была, например, информация, предназначенная для самых маленьких пользователей Сети; а была такая, которую могли просмотреть только те, кому семь, девять, двенадцать или пятнадцать лет. В другом случае из-за слишком откровенных видеорядов с горячих точек планеты доступ к информации блокировался пользователям, достигшим пятидесятивосьмилетнего

возраста - понятно, что такую информацию могли просмотреть пользователи, достигшие двадцати одного года. Сукарно решил, что он сможет извлечь ещё больше пользы для своего народа, если установить дополнительные фильтры на информацию. Одним из таких стал, например, медицинский фильтр. Теперь информация, содержащая кровопролитие, смертоубийства оставалась доступной, как и прежде, пользователям с двадцати одного года до пятидесяти восьми, но из них стали выпадать на определённое время такие, которым данная информация увеличивала сердцебиение на пять процентов. По горизонтали пересекли информацию такие фильтры, как экономические, экологические, педагогические, политические, профессионально-отраслевые. Человеку, занимающемуся лечением людей, абсолютно незачем было смотреть и знать, как можно взламывать дверные замки. И наоборот, слесарям незачем было смотреть и знать, каким образом происходит ампутация членов у человека, у которого не хватало денег на клеточную операцию. А уж информация о том, что у кого-то не хватает на что-то денег, лучше, чтобы вообще не была доступна кому-то, кто не из Управления страной. Плюсы в такой системе, конечно, не заставили себя ждать: пятнадцатилетний подросток, отправляющий запрос в Информационное Поле на тему «как убить себя медленно», скорей попадал на сайты психотерапевтики и доверия, и даже религиозные, но как бы он не старался, тем по своему запросу не находил. Зато об этом его запросе становилось известно родителям, занимающимся с ним педагогам и лечащим его врачам. Информационный террор, информационная блокада и информационный этикет были объявлены основными философскими проблемами на ближайшее десятилетие, за их разрешение были учреждены премии и гранты.

Акин из Нигерии решил положить конец лжи средств массовой информации. Глубоко интересующийся историей своей многострадальной страны, в которой всё не перестают и не перестают войны на протяжении последних ста лет, в которой то тут, то там граждане восстают друг против друга, уже достаточно насмотревшийся на вечно кипящую бурду террористических актов в своём государстве, он обратил внимание, как всякое событие по-разному освещается в пределах его родины. Акин рассудил так: если он сможет навести порядок с информацией, вернее с тем, как её будут преподносить его гражданам, он сможет освободить сознание своих подданных от предрассудков, научит их самостоятельно мыслить и подаст пример всему миру.

В своём обращении к народу его президент выступил с речью, где указал, что сколько помнит и знает сотворённый мир, всегда были силы, полные рвения изувечить представление людей о всяких событиях и фактах, как ближайшего и далёкого прошлого, так и настоящего, и всё с целью создания у потребителей определённого эмоционального состояния, чтобы в последующем обращать и обратить всех их в свою веру и «правду». Но эра, - отметил он, - когда у человека безжалостно и расчётливо устанавливаются заглушки на любого рода информацию, которая идёт вразрез с оправданием его жизненной позиции, подходит к завершению. А в нашем случае возможно и форсирование. Мы не будем ждать, когда человечество эволюционирует до таких высот, когда интеллект, психика, мораль и культура человека станут для каждого незыблемы и неприкосновенны, а попытаемся уже сейчас сделать это.

С этой целью Акин наметил изменения в трёх направлениях: в образовании журналиста, в его моральном воспитании, и в законах, которые регулируют его деятельность. Теперь, проходя обучение и получая диплом информационного журналиста, человек давал клятву, схожую с той, что давали будущие медики. Будущий журналист клялся, что никогда не скажет что-то, что вызовет ненависть у аудитории, а для человека, который случайно или специально послужит для него источником информации, с известного момента он клялся становиться защитником и братом, и никогда не отказывать ему в помощи. Моральное воспитание журналиста Акин перенёс на передовую.

Изменился и характер реакции на журналистские публикации. Оценки пользователей «за» и «против», плюсы и минусы, позитивные или негативные их комментарии сменились абсолютно новой системой оценок. Написание негативного комментария, или выставление читателем минуса, или другое какое-либо выражение негативной реакции на какую-нибудь публикацию Игрового Нигерийского журналиста приводили к полному удалению журналистского материала из Сети. Ну и конечно, рекомендации Программы пользователям Сети произведений литературы и кино по анализу их интеллектуально-эмоционального состояния были прекращены, практически не начавшись.

Вот кто,

можно было подумать, отнёсся с иронией к Игре, так это Монзур из Бангладеш. Располагая достаточным уровнем программирования, чтобы в некоторых местах смочь вскрыть программный код, на котором записана Игра, он влез в оцифрованные сны Игрового себя. Когда персонаж Монзур в Игре проснулся, то сказал своим родителям, что сегодня ночью его посетил во сне ангел. Ангел сказал ему, что на него возлагается миссия напомнить людям земли законы, которые им были даны в момент их сотворения, но которые они перестали чувствовать, некоторые забыли, а часть попирают. Игровому Монзуру предстояло отправиться в единственную церквушку в Дакхинпара, откуда он должен будет отправиться в такую же маленькую в Банглабандху, пройдя пешком всю страну между двух самых её отдалённых точек. Потом весь его путь назовут Священная Тропа, и многие паломники будут повторять его тысячи лет. По дороге он будет учить людей преодолевать страдания, и исцелять больных, помогать бедным и наставлять богатых, вразумлять умалишённых и возвращать заблудшие души. Родители строго и коротко сказали, чтобы он забыл об этом настолько сильно, что б даже больно стало. Но Монзур ответил, что он знал, что такой будет их реакция, но он так же знает, что уже в обед они его благословят на этот путь. Родители махнули рукой, а Монзур не стал докучать. После завтрака Монзур вышел на улицу и сел на скамейку. Глядя на сына, мать с отцом перестали не беспокоиться и озадачились.

«Скажи, Монзур, - сказала его мать, высунувшись из окошка, - ты вчера на ночь ничего не ел необычного, тебя никто не укусил?»

«Нет, мама, - ответил он, - и вчера, и ночью, и сейчас со мной полный порядок. А ты не успеешь добежать до молока, и скажи папе, чтобы он пошёл в садовую кухоньку, там моя сестра пытается залезть на холодильник, это как-то опасно».

Мать вспомнила о молоке, которое поставила закипятиться, чтобы сварить кашу своей двухлетней дочке. Тут же отметила про себя, что нигде её не видит. Бросив мужу, чтобы он проверил их дочь в кухне, которая особнячком располагалась у них в саду, сама бросилась к плите, чтобы успеть выключить огонь под вырвавшимся из кастрюли молоком. Пришёл отец, держа на руках дочь, и, выпячивая глаза, стал рассказывать, как Парамита, ещё толком не научившаяся ходить, цепляясь руками за край холодильника, а ногами в него упираясь, почти уже залезла на самый верх, когда он её успел схватить. Мать вышла посмотреть на своего сына, который всё так же сидел на скамейке.

«Как ты обо всём этом узнал?»

«Со мной общается Бог! Я слышу его голос, иногда вижу картинки, которые он мне показывает!»

Женщина уставилась с грустью на мальчика.

«Монзур, нам надо сходить с тобой к доктору!»

«Нет, мам, со мной полный порядок. Прими это, как принял я. И это не какие-то там способности у меня открылись. Просто он заговорил со мной. Я даже усомниться не успел, как он уже озвучил мои мысли, и вместо сомнения я пережил знание. Я даже поблагодарить его не успел, как мне повезло, что для этого он выбрал меня, и позлиться, что никогда не думал о нём, как уже впустил его к себе. И теперь вся вселенная во мне. Теперь я спокоен, потому что всё могу знать. Я могу сказать тебе, что происходит на другом конце земли. Я могу выбирать между жизнью и смертью, между болезнью и здравием, между богатством и благоразумием. Я могу сейчас отказаться от своей миссии, и через полчаса, нет, через десять минут сюда придёт такой же мальчик и скажет: «Монзур, ты отказался, а я возьмусь!» - потому что Бог в наших мыслях, он знает всё, о чём мы думаем, он знает, почему ты стоишь и не отпускаешь меня, он ждёт, он проверяет, поверишь ли ты, когда всё так очевидно. Но он хочет, чтобы ты не скучала, когда я уйду, он хочет сделать для тебя что-то, чтобы ты не нуждалась, когда я уйду, он хочет, чтобы ты у него попросила что-нибудь».

Монзур-Игрок, перед глазами которого половина монитора показывала программный код Игрового Монзура, мог уже подключаться не только к оцифрованным мыслям своего персонажа, который разгуливал по голограмме земли, но и ко всему арсеналу информационных приёмников Монзура-персонажа. Отслеживая, что видит, слышит и ощущает Монзур-персонаж, Монзур-Игрок мог изменять восприятия того. Монзур-Игрок мог сделать так, что последствием прикосновения ко льду Монзуром-персонажем мог стать ожёг, если б он немного поколдовал над информацией, которая поступала в «мозг» Монзуре-персонажу.

Когда Мать Монзура-персонажа спросила: «Почему, Господи, ты выбрал моего сына?» - Монзур-Игрок испытал небольшой шок. Ведь получалось, что Мать-персонаж Монзура-персонажа обращалась к нему – Монзуру-Игроку. Ведь это он выбрал её сына – «себя» - в качестве нового пророка для Игровых людей земли. Ведь это он сейчас Бог для этого мира! Для мира, жителям которого, пожалуй, он казался таким же реальным, как тот, в котором сейчас живёт настоящий Монзур. Но он быстро отбросил все хорошие и плохие мысли, которые ринулись к нему в голову после слов Игровой матери Игрового Монзура, и написал, а Монзур-персонаж сказал: