2085. Хроника пятого вторжения.
Шрифт:
Как заворожённый, Пауер смотрел на плавные, но быстрые перемещения ящерицы. Та не спешила наводить на землянина оружие, похожее на три перекрещенные изогнутые трубки. Едва ли осознавая собственную беспомощность, оперативник наблюдал за пришельцем. Гибкие лапы с многосуставчатыми сплюснутыми пальцами, необычные пропорции торса, шеи и головы, прикрытые массивными хрящевыми дугами огромные вытянутые глаза без зрачков и странный трапециевидный рот со множеством блестящих чёрных зубов – всё это выглядело абсолютно чуждым всему, виденному солдатами проекта раньше. Слишком поздно Пауер вспомнил, что перед ним враг.
Ящерица тихо и злобно свистнула, вскидывая трубки. Пауер успел заметить, как ему в лицо
В противоречие всем законам природы потерявший равновесие оперативник не растянулся рядом со стеной. Его спина, локти и правая рука намертво приклеились к металлу. Дёрнувшись, Пауер удостоверился – левой он не дотянется до автопушки, которую сжимала правая рука. Кое-как достав до ремня на плече, оперативник понял, что пушка тоже приклеилась. И к стене, и к перчатке. Коротко выматерившись, Пауер повернул голову к ящерице. Затылок коснулся стены и приклеился, но с помощью резкого движения удалось отклеиться. Клейкая субстанция явно теряла свои свойства за считанные секунды. Но приклеившиеся чуть раньше части сьюта от стены отодрать не удалось. Пытаясь разобрать, что делает ящерица, Пауер приходил в себя от удара о стенку. Перед глазами плыли кровавые круги, мешая увидеть действия пришельца во всех подробностях. Но и без них всё было понятно. Не спеша опустив оружие, ящерица плавно допрыгала до распятого на стене Пауера и стала с интересом разглядывать его, приблизившись почти вплотную. Рассматривала он землянина по-птичьи, одним глазом, в глубине которого то ли струился дым, то ли шла какая-то сложная химическая реакция.
На удивление спокойно Пауер размышлял о том, что вот и всё, конец. Не однажды он был под угрозой смерти, не однажды враг смотрел в его глаза, почти уже уверенный в своей победе. Но тогда рядом были товарищи, рядом были те, кому он доверял не меньше, чем самому себе. И помощь приходила вовремя. Сейчас помочь ему не мог никто.
Ящерица вытянула лапу и провела ей по неподвижной руке Пауера, будто ощупывая сьют и приклеенную к нему авто-пушку. Аккуратно водрузив за спину свой распылитель, существо нагнулось, изучая конструкцию гатлинга. Оперативник чувствовал, как бешено ускоряется ритм биения сердца, и это же сердце сковывает ледяная длань страха. Больше всего Пауера выводило из себя наглое спокойствие пришельца. Удовлетворившись осмотром, ящерица снова приблизила морду к шлему оперативника.
Пауер почувствовал, как холодная и липкая нить начинает сжиматься вокруг его мозга. Боли не ощущалось, чувство в чём-то было даже приятным. Только из глубины сознания начал выползать отблеск мысли – сопротивляйся. Невероятно явственным было это ощущение паучей ловкости проникновения в мозг и опутывания его узами властного приказа – убей себя. Сжав зубы, Пауер напрягся и стал делать так, как его учили инструкторы. Прежде всего следует явственно представить, что мозг закрывается тонкой, но прочной фольгой, способной отражать, отталкивать, и вынуждающей вражеские прикосновения соскальзывать прочь.
Медленно, секунда за секундой фольга начала выдавливать впивающиеся в мозг нити, с каждым мигом холод контакта уступал теплоте ощущения защищённости. Пока что лишь маленькие, разрозненные точки направляли свою пульсирующую теплоту против нитей. Но постепенно точек становилось всё больше. Пауер пытался сосредоточиться, зная, что главное – не спешить. Если хоть на миг утратить осознание реальности и потерять чёткость внутреннего визуального образа, то на следующую попытку может не хватить
Вот точки начинают сливаться в чешуйки, чешуйки состыковываются в пластины, хватка нитей начинает слабеть тут, там…
Внезапно нити исчезли. Только самодисциплина спасла Пауера от упоения собственной победой. Его ментальный щит был равномерным и прочным, теперь он был готов встретить обволакивающую лавину холода. Любой силы! Но волны не последовало. Ящерица отпрянула и зашипела. Только оставаться спокойным, твердил себе Пауер, какой-то часть сознания смутно представляя, сколько вражеских солдат спешат сейчас сюда. Посмотреть и отпраздновать победу над единственным защитником базы. И не имеет значения, что его не удалось взять под контроль.
В тот же миг ящерица вновь рванулась к нему. И переливающегося дыма в её глазах Пауер уже не увидел. Все его ощущения поразил образ стремительно сверлящего его щит луча, пробивающегося прямо к центру мозга. Боль и жжение были невыносимыми. "Вот и всё", – успел подумать Пауер. Почти бессознательно оценив местоположение ящерицы, он предположил, что мог бы…
Палец не нажимал на курок. Затвор авто-пушки сработал, получив сигнал через синнаптический порт. До предела вывернувшись в гидравлической втулке, все шесть стволов выстрелили одновременно. Только один разрывной снаряд полетел туда, куда надо. Но и этого оказалось достаточно.
Сверлящий луч исчез. Снаряд угодил прямо в лапу ящерицы, разорвав кожу и мышцы. Истошно завопив, пришелец свалился на пол и задёргался в конвульсиях, не обращая внимания на Пауера.
Решение созрело само собой. Едва ли понимая, что он делает, и быть может от этого быстро и чётко, Пауер дотронулся левой рукой до креплений брони. Даже не вскрикнув от прикосновения к раскалённому ТВК-покрытию, оперативник разомкнул клеммы торсового сегмента и наручных пластин. Сбросив часть сьюта, Пауер сумел оторваться от стены. Выхватив из-за пояса вибро-кинжал, он вонзил лезвие в рукоятку авто-пушки. Полетели искры, нож угрожающе гудел, работая на пределе мощности. И всё же Пауеру удалось отделить оружие от перчатки сьюта. Наскоро проверив результат, Пауер убедился, что сможет стрелять, только подключив авто-пушку к синнаптическому порту на броне, прикрывающей левую руку. Для проверки он нацелил оружие на дальнюю стену помещения и отдал приказ стрелять. Единственный снаряд детонировал о металл стены, а Пауер едва успел увернуться от брызнувших во все стороны горячих осколков, вовремя сообразив, что без сьюта он теперь очень уязвим. Жар взрыва обжог правую руку и шею, не защищенные даже камуфляжной майкой.
Из шлема раздался голос Хейнса:
– Я вырвался, ЭТО меня отпустило. Убил в пень двух гептаподов и одного трэмбиона.
Никаких извинений за потерю контроля над собой. Да Пауер и не ждал их. Не время и не место. И так всё ясно, Хейнс ни в чём не виновен.
Пауер встряхнул головой, отсутствие шлема ощущалось как непривычное неудобство. Он нагнулся ко вклеенной в стену части сьюта и аккуратно вырвал модуль связи – наушники, усилитель и блок питания. Кое-как пристроив всё это на голове, оперативник вызвал Хейнса.
– Здорово, ты пришёл в себя?
– И даже очень. Я так и не понял, бляха-муха, кто меня подцепил?
– Кажется, я этого умника обезвредил, – Пауер нагнулся над лежащим без движения пришельцем. Узкий и длинный глаз, устремлённый в потолок мимо Пауера выглядел как полупрозрачная капля какой-то тёмной смолы. Никаких бурлящих потоков внутри него не было видно. Но ящерица была жива, её кожа медленно подрагивала, а красная как у людей кровь из разорванной в клочья конечности слабо струилась по металлическому полу. Серая бугристая поверхность тела твари мерцала там, где её касалась влага.