21.12
Шрифт:
«Когда душа покидает тело, ей нужен дым, чтобы перебраться из срединного мира в потусторонний. А сейчас все здесь застряли в срединном мире».
Какие же благовония воскурит он для нее? Чем сможет их заменить?
А потом он вдруг вспомнил, что про благовония писал и Пактуль:
«Но когда я опустил свою птицу и поцеловал жалкий известняк пола, аромат изменился, и я больше не ощущал его где-то у себя в гортани, как это было чуть раньше».
Что, если запах и вкус воздуха во дворце изменились не случайно? Пактулю был хорошо знаком запах благовоний,
Стэнтон вскочил и взял Чель на руки. Ему необходимо было срочно доставить ее наружу.
Он вынес ее из склепа через нижний холл, а потом пристроил себе на спину и принялся одолевать первую лестницу. Тяжело было бы даже одному спускаться вниз, а сейчас ступени казались еще круче и ýже, чем прежде.
И все же несколько минут спустя они вышли под открытое небо и вдохнули свежего воздуха ночи. В десяти футах от северной стены пирамиды он нашел небольшую поляну, где было достаточно места, чтобы развести костер, и где, по всей вероятности, ставил прежде палатку Волси.
Стэнтон аккуратно пристроил Чель в углублении между двумя толстыми древесными корнями, а сам бросился к противоположной стороне храма. Там он в спешке собрал как можно больше веток бука, вернулся обратно и бросил кипу на землю перед Чель. Через минуту трут из сухой травы воспламенил костер, и языки пламени заплясали среди тьмы, устремляясь вверх, к небесам. Едкий запах бука наполнил все вокруг.
Стэнтон уселся перед огнем, держа голову Чель у себя на коленях. Положив руку ей на лоб, он пальцами поднял ее веки, как можно шире открыв глаза. Свои он тоже держал открытыми, хотя уже очень скоро от дыма и жара они стали невыносимо слезиться. Ведь если ФСБ проникала в мозг через сетчатку, то, быть может, и лечить его нужно было точно так же?
Пять минут в полном молчании Стэнтон сидел, держа голову Чель повыше и глядя, как разгорается костер. Он ждал реакции. Любой перемены, какая только могла наступить. Отбросив волосы с ее шеи, он постоянно замерял пульс. И при этом уже не смотрел на часы, совершенно забыв о них. А между тем секундная стрелка совершила последние два оборота, завершая отсчет времени для четвертой расы людей.
Миновала полночь.
Наступило 21 декабря.
Эпилог
Для миллионов людей на всей планете это действительно означало конец той жизни, которая была им привычна. Сколько ныне живущее поколение себя помнило, вектор прогресса непрерывно вел все к новым технологическим инновациям, урбанизации, более стремительному ритму существования. К 2012 году большая часть населения Земли уже жила в городах, и, если верить прогнозам, к 2050-му пропорция городских обитателей должна была увеличиться до двух третей.
Однако конец цикла Долгого отсчета времени все изменил. Некоторые из крупнейших мировых городских конгломератов подверглись такой жестокой атаке «болезни Тэйн», что уже никто не мог предсказать, станут ли они когда-нибудь снова полностью безопасными для проживания. Поскольку все еще не существовало никакого средства борьбы со смертоносными протеинами, каждый день обнаруживались все новые очаги заболевания, где немедленно приходилось вводить карантин. В торговых центрах, в ресторанах, в школах, в офисах и в общественном транспорте от Америки до Азии людям приходилось теперь постоянно сталкиваться с машинами, ликвидировавшими опасные материалы, и с бригадами «чистильщиков». Если только они не предпочитали бежать от всего этого.
В течение всего нескольких недель эпидемия вызвала массовый исход обитателей из самых больших мегаполисов. Экономисты и статистики предсказывали, что за грядущие три года численность населения Нью-Йорка, Сан-Франциско, Кейптауна, Лондона, Атланты и Шанхая может уменьшиться на четверть. Переселенцы направлялись в маленькие города, в отдаленные пригороды столиц или же в деревни, где стали быстро множиться сельскохозяйственные общины, жившие исключительно плодами собственного труда.
Но Лос-Анджелес и в этом ряду стоял особняком. «Болезнь Тэйн» затронула здесь буквально каждого, и для многих оставаться в нем было невозможно, даже если бы город вновь стал совершенно безопасным местом.
Не добрался до дома и самый известный теперь в мире доктор. Стэнтон возглавлял интернациональную группу ученых, которые поселились в палаточном городке, устроенном министерством здравоохранения Гватемалы рядом с развалинами Кануатабы. Уже через два дня после того, как он вынес из джунглей Чель и взятые на месте образцы, а потом на джипе добрался до ближайшего телефона, Стэнтон вернулся туда вместе с представителями медицинских властей Гватемалы. И с тех пор уже не покидал джунглей.
Из деревьев, окружавших усыпальницу правителя, Стэнтон и его коллеги вырабатывали сыворотку, которая излечивала «болезнь Тэйн» при условии, что ее успевали применить в течение трех дней после заражения. Древние жители Кануатабы довели посадки буков почти до полного уничтожения, но после того, как они покинули город, деревья возродились к жизни.
Почему буки росли исключительно рядом с погребальной пирамидой, оставалось загадкой. Живые организмы часто ускоряют взаимную эволюцию, сосуществуя вместе, пусть даже по сути своей они враждебны друг другу. Микробы становятся только вредоноснее от воздействия антибиотиков. Многие поколения мышей учились у самих змей, как избегать встречи с ними, а пресмыкающиеся, в свою очередь, становились все более изобретательными при охоте на добычу. Некоторые ученые высказали предположение, что прионы и деревья, находясь рядом в течение столетий, тоже претерпели совместную эволюцию, делаясь все сильнее и сильнее до того дня, когда Волси вскрыл захоронение. В своей обычной погоне за хлесткими определениями телевизионные обозреватели сразу же окрестили это явление «эволюционной гонкой вооружений».
Но верующие, конечно же, называли это Судьбой.
Однако сам Стэнтон, убедив научное сообщество, в честь кого следует назвать то, что прежде проходило под аббревиатурой ФСБ, перестал искать определения для всего остального, что случилось в последнее время.
После одного из особенно напряженных рабочих дней в конце июня он на своем ломаном испанском раздал указания дежурной бригаде медиков, состоявшей в основном из гватемальцев, и отправился в палатку. В мокрой от проливного дождя одежде, с комьями грязи, налипшими на башмаки, он прошел мимо сдвоенной пирамиды и дворца Ягуара Имикса. Жизнь в джунглях давалась ему нелегко. Он очень скучал по океану, но все же постепенно привык и к жаре, и к влажности, а после долгих часов работы вознаграждал себя бутылочкой холодного пива.