210 по Менделееву
Шрифт:
– Зачем? У вас в Англии каждый случай пищевого отравления расследуется Скотланд-Ярдом? – Я опять готова была возмутиться.
– Доктор Тимати, она не в курсе? – удивился детектив.
Врач кивнул.
– Так объясните.
– Пищевого отравления, разумеется, нет, а вот радиационное налицо…
Слова медика повергли меня в шок. Что-то в голове стало проясняться. Теперь понятно, почему детектив, почему состояние тяжелое…
– Какое-какое? Радиационное? Я не ослышалась?
– Да, именно так, мадам. Ваш муж – жертва радиационного отравления.
– Полная чушь, доктор! –
– Успокойтесь, миссис Люсинова! – Доктор Тимати старался сохранять выдержку. – Мы бы сами того хотели, но увы… Поверьте, суши в данном случае совершенно ни при чём. Поэтому детектив Барлоу и желает знать, где еще был ваш муж. Факт именно радиационного отравления, причем очень редким радиоактивным веществом, установлен экспертами. Ума не приложу, каким образом данное вещество могло попасть в организм вашего супруга.
– Доктор, ошибки быть не может?
Мне показалось, что силы оставляют меня.
– Увы, увы, увы… Токсикологическая лаборатория нашего госпиталя оснащена самым современным оборудованием и считается одной из лучших. Разумеется, результаты анализов будут перепроверены. Мы уже подключили экспертов из Скотланд-Ярда и других соответствующих ведомств, но…
– При чём тут Скотланд-Ярд? – как дура, вновь спросила я, хотя, похоже, все уже начала понимать.
– Как вы не понимаете, мадам? Необходимо срочно выявить источник заражения мистера Люсинова и все связанные с его отравлением обстоятельства. Ведь зараза может угрожать безопасности многих других людей, если не всего Лондона. – Барлоу снова взял нить беседы в свои руки. – Поэтому надо срочно провести медицинское обследование тех лиц, с кем контактировал в последние дни ваш муж, начиная с вас и членов вашей семьи. Кроме того, предстоит произвести дезактивацию всех помещений, где побывал накануне мистер Люсинов. Теперь понимаете? Кстати, доктор, у вас имеется что-нибудь выпить? С вашего позволения, всем нам надо немного расслабиться. Впереди нас ждёт очень тяжелый день.
Медик мгновенно сориентировался и налил детективу виски в мензурку, которой было накрыто горлышко бутылки.
– В таком случае угостите и меня, – остекленевшим взором уставившись в одну точку, попросила я.
Хмель сразу ударил в голову. По всему телу разлилась предательская слабость, а голова закружилась.
– Скажите откровенно, доктор, у мужа есть шанс выжить?
– Я боялся, что вы меня спросите… Откровенный ответ на ваш прямой вопрос потребует от меня определённого мужества.
Тимати приблизился ко мне, но я и так все поняла и предупредительно подняла ладонь, как бы дистанцируясь от всего, что происходило в последние часы. Но врач продолжал:
– Не стану от вас скрывать, надежды мало. Но мы делаем всё возможное. Мы обследуем пациента полностью, чтобы выявить степень поражения внутренних органов. Затем планируем провести гемодиализ, то есть полностью заменить всю кровь больного. Так что борьба за жизнь вашего супруга идет полным ходом.
– Господи, кому нужна такая жизнь, за которую надо бороться?!. – Я разрыдалась. –
Мне действительно хотелось сейчас убить врача.
– Вся беда в том, что воздействие на человеческий организм этого вещества совершенно не изучено, – поставив бутылку обратно на стол, сказал Тимати. – Сегодня ночью я смог дозвониться в Токио профессору Мокимото, одному из лучших в мире специалистов по лучевой болезни. Хотел проконсультироваться с ним. Но, к сожалению, оказалось, что даже он не владеет достаточной информацией в данном случае. Ему, как, собственно, и нам, известно только то, что если это вещество каким-то образом попадёт в организм человека – то ли с пищей, то ли в виде пыльцы в легкие, то ли от соприкосновения с открытыми участками кожи, – все бесполезно. Живет изотоп всего 138 дней, но за столь короткий период он способен натворить много бед, поскольку много раз токсичнее самых страшных ядов, известных человечеству…
– Спасибо за популярную лекцию, доктор! Успокоили!
Могу представить, как выглядело в те минуты мое лицо. Тушь, судя по платку, гуляла по всему лицу…
– Однако есть и обнадеживающая новость. Профессор Мокимото добровольно вызвался прилететь в Лондон, чтобы помочь в лечении вашего супруга. Он настоящий врач, скажу я вам! Так что, возможно, ещё не всё потеряно.
– Доктор, я хочу немедленно увидеть мужа! Вы должны разрешить мне свидание с ним! – решительным тоном потребовала я, не очень надеясь на результат.
– Нет, нет и нет! У нас очень строгие порядки, и пока ваш муж находится в реанимации, свидание с ним исключено. Возможно, дня через два-три, когда мы переведём его в отдельную палату, тогда… Правда, содержание больного в такой палате стоит недёшево. Но, надеюсь, фирма вашего мужа оплатит расходы…
– Пусть только попробует не оплатить! – уверенно заявила я. А сама невольно подумала: Эленский совсем заездил Вадима, платит же копейки. – Кстати, доктор, хорошо, что вы мне напомнили. Надо сообщить на фирму о том, что случилось.
– Давайте пока воздержимся от звонков, – категорично заявил Барлоу. – Если вы, леди, подумаете, то догадаетесь почему. А сейчас поезжайте-ка домой, примите успокоительное лекарство, хорошенько выспитесь, отдохните. Сегодня, ближе к вечеру, мы намерены обследовать вас и ваших домочадцев…
– У меня дома только сын, – едва сумела произнести я, а затем, как потом рассказал Барлоу, упала в обморок.
Смутно я уже представляла, что ждет меня впереди. Но, как оказалось, далеко не все.
Когда миссис Люсинову отправили домой, а доктор ушел к пациентам, я принял еще пару порций виски и не удержался, сразу схватился за свой дневник. Хотя что я мог записать? Что день прошел почти впустую? С отравленным русским так пока и не встретился. А его жена… Жена? Почти вдова, если я правильно понял доктора. Увы, она тоже ничего путного не сообщила.