22 июня 1941 года
Шрифт:
План Зоденштерна не нашел поддержки у немецкого верховного командования главным образом потому, что Южный театр военных действий, ограниченный Карпатами и припятскими болотами, имел малую оперативную емкость. Состояние коммуникаций в Венгрии и Румынии не позволяло осуществить своевременное сосредоточение достаточно мощной ударной группировки и внезапное вторжение в пределы СССР, а также обеспечить ее всем необходимым. Пугали Гитлера и ненадежный балканский тыл, а также необходимость преодолевать в ходе наступлениямногочисленные реки, протекавшие в этом районе с северо-запада на юго-восток. Приведенные
Было бы наивным утверждать, что указанные негативные стороны Юго-Западного театра военных действий оставались не известными нашему Генеральному штабу. Скорее всего, их отнесли в то время к числу второстепенных [223] и при оценке обстановки в расчет не приняли..."
Упоминание в связи с докладной запиской имени генерала армии Жукова сделано не случайно. В документе за подписью генерала Пуркаева сказано, что доводится мнение военного совета округа. А главной его фигурой является командующий войсками округа. Да и невозможно это, направление такого документа в Москву, минуя его мнение. В данном случае, командующим войсками Киевского особого военного округа являлся генерал Жуков.
Свидетельств того, что эта записка докладывалась Сталину, нет. Направлена она был на имя начальника Генштаба Мерецкова и должна была быть доложена, конечно, наркому обороны маршалу Тимошенко. Другое дело, что при очередном докладе Сталину Тимошенко просто обязан был, в связи с ее особой важностью, довести до его сведения мнение военного совета Киевского особого военного округа. В любом случае, он получил доказательство того, что генерал Жуков является активным и твердым сторонником его идеи сосредоточения главных сил Красной Армии именно на Украине.
Между тем поступающие в Москву сведения принимали все более угрожающий характер.
Через 11 дней после утверждения Гитлером плана операции 'Барбаросса', советское политическое и военное руководство получило от военной разведки данные о непосредственной подготовке Германии к войне против СССР.
"СООБЩЕНИЕ "МЕТЕОРА" ИЗ БЕРЛИНА ОТ 29 ДЕКАБРЯ 1940 г.
Начальнику Разведуправления
Генштаба Красной Армии
"Альта" сообщил [а], что "Ариец" от высокоинформированных кругов узнал о том, что Гитлер отдал приказ о подготовке к войне с СССР. Война будет объявлена в марте 1941 года.
Дано задание о проверке и уточнении этих сведений.
ЦА МО РФ. Оп.22424. Д.4. Л.537. Пометы: "Дать копии наркому и Н[ачальнику] Г[енерального] Ш[таба]. Голиков", "Кто эти высоко информ. воен. круги, надо уточнить. Кому конкретно отдан приказ. Голиков", "Потребовать более внятного освещения вопроса; затем приказать проверить. Первое донесение телеграфом получить от "Метеора" дней через 5 и дать мне. Голиков". Рассылка: Сталину (2 экз.), Молотову, Тимошенко, Мерецкову. Заверенная копия".
Взято
Документ N 219.
Одно из важнейших сообщений советской разведки. Одно из тех, на которые указывают, что обрати на них внимание Сталин, встретили бы Гитлера во всеоружии. Возможно, это так, но...
"Война будет объявлена в марте 1941 года".
Думайте, мой уважаемый читатель, вы же находитесь сейчас на месте Сталина и пытаетесь оценить эту информацию вместо него. Каково вам будет, когда в марте никакая война не начнется? Но вам будут столь же активно называть все новые сроки, с очередностью, явно упирающуюся в бесконечность...
Вы, впрочем, можете, хотя бы, передохнуть от роли Сталина, отвлечься от разгадываемых им ребусов. Сталину же перестать быть Сталиным было невозможно.
Как видим по резолюциям на этом донесении, сообщению этому руководство придало как раз самое серьезное значение. И не собиралось от таких важных сведений отмахнуться, как нас дружно в этом уверяют.
Впрочем, как указывалось ранее, "Ариец" (Рудольф фон Шелиа) был достаточно заметным чиновником германского МИДа. Поэтому к его сведениям следовало отнестись, конечно, со всей серьезностью.
Заметим. Полковник Скорняков в своем донесении указал, что уже сам дал указание о проверке и уточнении этих сведений. Тем не менее, того же еще раз потребовал от него и генерал Голиков, ужесточив при этом требования к источнику информации. На бланке телеграммы есть его резолюция: "Потребовать более внятного освещения вопроса; затем приказать проверить. Первое донесение телеграфом получить от Метеора дней через пять и дать мне".
То есть, никаких тебе "не верю" или "провокация".
Проверить. А вы как думали? Речь идет о судьбе страны.
Причем проверить не когда-то там, а в сроки, которые можно расценить как избыточно жесткие, а потому ставящие источник в опасное положение. Велика возможность того, что навязчивый интерес источника к этому вопросу в столь короткое время может обратить на себя внимание и кому-то показаться подозрительным.
И все равно. Через пять дней. О чем это говорит? О том, что информация признана сверхважной, потому и направлена, кстати, по рассылке Сталину, Молотову, Тимошенко, Мерецкову. Но требующей, в силу как раз сверхважности, надежного подтверждения.
Более того. Проверка этих сведений была поручена не только самой резидентуре в Берлине. На основании донесений из Берлина, начальник военной разведки генерал Голиков дал указание начальникам разведывательных отделов Прибалтийского, Западного и Киевского особых военных округов усилить разведку и направить свои усилия на то, чтобы "вскрыть военные планы Германии, ее военную и экономическую мощь и мобилизационные возможности на случай войны с СССР".
Заметим, кстати, что требованию к "Лицеисту" уточнить правдивость "слухов" о том, что Германия не собирается нападать на СССР, никакие конкретные сроки не устанавливались...