22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка. «Наступающей ночью будет решение, это решение – война»

Алексеев Михаил Александрович

Если ранее в советско-германском столкновении правительство Великобритании видело возможность уничтожения социалистического государства – СССР и ослабления своего империалистического соперника – Германии, то в первой половине 1941 г. соотношение сил было таково, что кроме этих двух действовало третье – более важное на этом этапе – соображение, состоявшее в том, что теперь спасение Англии зависело от того, будут ли силы фашистской Германии отвлечены на войну против СССР, удастся ли спровоцировать Советский Союз на нанесение превентивного удара. Английское правительство стремилось к этому, несмотря на то, что оно твердо знало следующее: во-первых, что СССР стремится остаться на позициях нейтралитета; и, во-вторых, что он недостаточно подготовлен для ведения такой войны, так как благодаря попустительству Англии Германия, начиная с лета 1940 г. располагала огромными стратегическими ресурсами, многократно большими, чем за год до этого, когда Советский Союз готов был вместе с Англией и Францией противостоять фашистской агрессии, от чего правительство Чемберлена тогда отказалось.

В рамках магистральной задачи – вовлечения СССР в войну с Германией – английской дипломатией решалась частная – сорвать не существовавшие советско-германские переговоры.

«… в месяц, предшествующий нападению Германии на СССР, усилия англичан в первую очередь были направлены на то, чтобы предотвратить воображаемые переговоры. По иронии судьбы, эти их весьма заметные усилия лишь укрепляли иллюзии Сталина по поводу достижимости соглашения (с Германией. – М.А.). …

Иден и Криппс неустанно старались сорвать «соглашение», которое, по их мнению, должен был заключить Шуленбург по возвращении из Берлина в начале мая. Гитлер, полагали они, готовился к выяснению отношений со Сталиным, подкрепленному значительным сосредоточением войск на границе. Он вызовет Сталина к границе и предъявит ультиматум, который тот должен будет немедленно принять. Криппс, по крайней мере, считал, что Сталин пойдет на все, чтобы задобрить Гитлера, из страха перед англо-германским примирением. Слухи из Москвы о подавленном состоянии Шуленбурга после возвращения из Берлина не слишком повредили этой концепции. Тот факт, что он уже собирал вещи, мог значить всего лишь, что его «заменят на более крутого наци, который лучше сумеет угрожать и давить». ….

Как опасался Криппс, после сокрушительных поражений, которые потерпела Англия, уже ничто не мешало Сталину вести активную политику на Среднем Востоке. Вместо того чтобы делать «действительно опасные экономические уступки», он мог соблазниться возможностью пропустить немецкие войска через южную Россию к Персии и Ближнему Востоку. … Криппс сообщил Идену, что Сталин «не подвержен ни прогерманским, ни про-каким-либо-еще настроениям, кроме просоветских и просталинских. Он питает не больше симпатии или антипатии к нам, чем к Германии, и всегда будет стараться использовать любую страну, чтобы достичь своей цели – оставаться в стороне от войны так долго, как это будет возможно, не подвергая опасности свой режим или советскую власть» (выделено мной. – М.А.). Тем не менее, оба согласились, что ключ к будущему – в развитии событий на Ближнем Востоке. Кабинет предупредили о возможности того, что Сталин уступит требованиям немцев и нанесет ущерб английским интересам, разрешив вермахту «…свободный проход севернее Черного моря через Кавказ в Ирак и Иран. Это позволит обойти с фланга наши позиции на Среднем Востоке, и, если так и случится в ближайшем будущем, мы можем не успеть принять эффективные контрмеры»»⁵⁰.

До 12 июня 1941 года в распоряжении премьер-министра Великобритании У. Черчилля не было разведывательных данных, которые бы свидетельствовали о намерении Гитлера напасть на Советский Союз. Включительно до этой даты Объединенный разведывательный комитет Великобритании⁵¹ не давал однозначной оценки концентрации германских войск на границе СССР⁵².

«Не было никаких признаков уменьшения германских сил, расположенных против нас на другом берегу Ла-Манша (здесь и далее выделено мной. – М.А.). – Писал У. Черчилль в своих мемуарах. – Германская авиация продолжала совершать сильные налеты на Англию. То, как Советское правительство истолковало концентрацию германских войск в Румынии и Болгарии, явно примирившись с ней, сведения, которыми мы располагали относительно отправки в Германию из России больших и ценных грузов, очевидная общая заинтересованность обеих стран в завоевании и разделе Британской империи на Востоке – все это делало более вероятным, что Гитлер и Сталин скорее заключат сделку за наш счет, чем будут воевать друг с другом.

Наше объединенное разведывательное управление (Объединенный разведывательный комитет. – М.А.) разделяло это мнение. 7 апреля оно заявило, что в Европе распространяются слухи о намерении немцев напасть на Россию. Хотя Германия, указывало управление, располагает на Востоке значительными силами и можно ожидать, что рано или поздно она будет воевать с Россией, представляется невероятным, чтобы она решила открыть сейчас еще один большой фронт. По мнению объединенного разведывательного управления, ее главной целью в 1941 году оставался разгром Соединенного Королевства. Еще 23 мая это управление, в которое входили представители всех трех видов вооруженных сил, сообщало, что слухи о предстоящем нападении на Россию утихли и имеются сведения, что эти страны намерены заключить новое соглашение. Управление считало это вероятным, поскольку нужды затяжной войны требовали укрепления германской экономики. Германия могла получить от России необходимую помощь либо силой, либо в результате соглашения. Управление считало, что Германия предпочтет последнее, хотя, чтобы облегчить достижение этого, будет пущена в ход угроза применения силы. Сейчас эта сила накапливалась. Имелось множество данных о строительстве на оккупированной немцами территории Польши шоссейных дорог и железнодорожных веток, о подготовке аэродромов и усиленной концентрации войск, включая войска и авиационные части с Балкан.

Наши начальники штабов были проницательнее своих советников и имели более определенное мнение. «У нас имеются ясные указания, – предупреждали они 31 мая командование на Среднем Востоке, – что немцы сосредоточивают сейчас против России огромные сухопутные и военно-воздушные силы. Используя их в качестве угрозы, они, вероятно, потребуют уступок, могущих оказаться весьма опасными для нас. Если русские откажут, немцы выступят».

Только 5 июня объединенное разведывательное управление сообщило, что, судя по масштабам германских военных приготовлений в Восточной Европе, на карту поставлен, видимо более важный вопрос, чем экономическое соглашение. Возможно, что Германия желает устранить со своей восточной границы потенциальную угрозу становящихся все более мощными советских вооруженных сил. Управление не считало пока возможным сказать, будет ли результатом этого война или соглашение. 10 июня оно заявило: «Во второй половине июня мы станем свидетелями либо войны, либо соглашения». И наконец, 12 июня оно сообщило: «Сейчас имеются новые данные, свидетельствующие о том, что Гитлер решил покончить с помехами, чинимыми Советами, и напасть»»⁵³.

Без указания даты вторжения Германии в Советский Союз.

Значит советское руководство, стремясь остаться «вне империалистической войны» и связывая с этим надежды на получение СССР определенных военно-стратегических и политических преимуществ, совершенно обоснованно считало до 12 июня 1941 года, что советско-германский конфликт провоцируется Великобританией, заинтересованной в том, чтобы поставить Германию перед необходимостью вести войну на два фронта и тем самым облегчить свое положение, что вся информация о грядущей агрессии Германии против Советского Союза целенаправленно инспирируется в Лондоне.

«Сталин утверждал, что мы не должны поддаваться на провокации Англии». – Вспоминал нарком внешней торговли A.И. Микоян.

«В это время [с начала 1941 г.] к нам из самых различных источников стали поступать данные, свидетельствовавшие о том, что Гитлер готовится в военному нападению на СССР». – Писал в своих «Размышлениях о минувшем» Микоян. – «А в октябре 1940 г. стало известно, что Берлин заключил с Финляндией договор о размещении на ее территории германских войск. 19 апреля 1941 г. на имя Сталина поступило послание Черчилля, в котором он, ссылаясь на заслуживающего доверия агента, предупреждал о предстоящем нападении Гитлера на СССР. Прочитав это послание, Сталин улыбаясь сказал: «Черчиллю выгодно, чтобы мы поскорее влезли в войну, а нам выгодно подольше быть в стороне от этой войны» (здесь и далее выделено мной. – М.А.).

Но и наш посол в Берлине Деканозов на основе данных разведки сообщал, что Германия готовится к войне против Советского Союза – идет усиленная подготовка войск. Помнится, одно такое донесение мы обсуждали в Политбюро. Сталин говорил, что Деканозову английские агенты подбрасывают дезинформацию, чтобы запутать нас, а Деканозов «не такой уж умный человек, чтобы разобраться в этом». Когда Криппс, посол Англии в СССР, передал от имени Черчилля новое предупреждение, что, по достоверным данным английской разведки, скоро начнется война между Германией и Россией, и Англия предлагает союз против Германии, Сталин утверждал, что мы не должны поддаваться на провокации Англии.

Помню, как за месяц или полтора до начала войны донесение прислал представитель нашей разведки в советском посольстве в Берлине Кобулов (младший). Этот разведчик сообщал очень подробные сведения, которые подтверждали усиленную подготовку германских войск и переброску их к нашей границе. Подобные же сведения давал представитель разведки Генштаба Военно-морского флота Михаил Воронцов. Сталин это все также отверг как подсунутую ему дезинформацию.

За несколько недель до начала войны германский посол в СССР граф Шуленбург пригласил на обед приехавшего в Москву Деканозова. В присутствии своего сотрудника Хильгера и нашего переводчика Павлова Шуленбург довел до сведения Деканозова что в ближайшее время Гитлер может напасть на СССР, и просил передать об этом Сталину. Реакция Сталина и на это крайне необычное для посла сообщение оставалась прежней.