2788
Шрифт:
– Вы меня впечатлили.
– Я и не сомневался. А теперь скажу, как все будет: вы не станете тратить мое время и перекидывать моего сына из группы в группу. Он проведет на вашем курсе одну неделю, а потом вы придумаете предлог отправить его домой.
– Почему именно так?
– Потому что после этого он уже не успеет попасть на другой курс доистории в этом году, и ему останется лишь поступить на основы физики университета Геркулес. Я придержу для него место.
Мне встречались родители, желающие управлять жизнью
– Зачем заставлять мальчика изучать физику, когда ему нравится история?
Профессор Эклунд лишь отмахнулся:
– У моего сына слишком большой потенциал, чтобы тратить его на историю. Вместо того, чтобы копаться в банальностях прошлого, ему следует изучать науку будущего.
Я постарался скрыть гнев.
– Асгард в секторе Гамма, так что на курсах действует моральный кодекс Гаммы, – продолжил Эклунд. – Вы легко сможете исключить его из-за какого-нибудь нарушения этого кодекса.
– Вполне возможно, – ответил я совершенно без эмоций.
– Значит, мы поняли друг друга.
Профессор нажал отбой, и его изображение пропало. Я постоял пару минут, потом покачал головой, надел пальто и ввел портальный код. По ту сторону оказалось жарковато. Я влился в толпу, сновавшую по первому американскому транзиту, где мне предстояло воспользоваться дальним межконтинентальным порталом и перебраться в третий европейский транзит.
Еще шаг через местный портал, и температура ухнула вниз. Вокруг царила зима. Солнце давно село, и должно было быть совершенно темно, но неподалеку пылал большой костер, а с ветвей ближайших деревьев свисали яркие фонари.
– Даннел, я уже волновался, что ты передумал и не придешь, – раздался голос Роно. – Что тебя задержало?
– Возникла проблема.
– Неужели студенты никогда не оставляют тебя в покое?
Чернокожий мускулистый мужчина в золотом плаще вышел из мрака. В правой руке он держал сияющий красный фонарь, а левой обнял меня за плечи.
Я познакомился с Роно одиннадцать лет назад, когда неизвестный администратор поместил нас в одну группу подготовительного курса доистории. Первые три месяца я ужасался взрывному характеру Роно, но со временем мы сроднились, и он стал одним из моих самых близких друзей.
– Проблема не со студентом, а с родителем. Отец парня меня шантажирует.
Роно отпустил меня и изумленно вытаращил глаза. Мои студенты сказали бы, что он в полном отпаде.
– Шантажирует тебя, чтобы добыть сыну место в группе?
– Чтобы заставить меня исключить сына из группы. Он хочет, чтобы мальчик изучал физику, а не историю.
Друг тут же преисполнился негодованием:
– Жаль парня, но чем, хаос побери, его отец может тебя шантажировать? Только не говори, что вел тайную двойную жизнь в качестве босса криминального мира!
Четыре года назад Роно был главой моей исследовательской группы. Он единственный
– Похоже, этот отец так и считает. Он выяснил, что четыре года назад я куда-то пропадал.
Роно изумленной рассмеялся:
– Когда ты помогал военным исследовать тот огромный тайник со старинными стазисными ячейками в Земле-Америке? Кстати, ты забыл мне сообщить, что же там было.
Я стукнул Роно по носу:
– Ты прекрасно знаешь, что я не забыл, а не могу сказать. Получая лицензию стазиста, я давал клятву о неразглашении, а те ящики засекречены.
– Даже первокурсник догадался бы, что там лежало оружие. Ядерные боеголовки?
Он с надеждой ждал ответа, но я лишь смерил его холодным взглядом.
Роно вздохнул:
– Если отец твоего студента станет задавать слишком много вопросов о твоем исчезновении, армейская служба безопасности задаст пару своих. Ты предупредил этого наглеца, чтобы не тратил время?
– Нет, сделал вид, что сдался. Так он позволит сыну начать обучение. А уж когда я его не отчислю, папаша снова со мной свяжется, и тогда я с удовольствием расскажу ему правду.
– А как же парень? Ты просветишь его, как родной отец попытался испортить ему карьеру историка?
– Еще не знаю. Вероятно, лучше не вмешиваться. Студент наверняка знает, что отец не жалует его увлечение историей. Их отношения и так сложны, нечего подливать масло в огонь.
Тут я увидел, что к нам приближается некто с двумя фонарями. Издалека я не мог рассмотреть лицо, но по такому же плащу, как у Роно, догадался о личности встречающего.
– Давай закругляться, сюда идет Керен.
Мгновение спустя Керен улыбнулся мне:
– Добро пожаловать, Даннел. Если Роно хоть на минутку перестанет делиться сплетнями, мы покажем тебе комнату, где оставить вещи.
– Керен имеет в виду, что мы проводим тебя в твою палатку, – пояснил Роно.
Я застонал:
– Мы будем жить в палатках? А я надеялся на роскошный гостиничный номер и возможность отдохнуть от примитивных куполов на раскопе.
– Это мой супруг виноват, пролетел и с погодой, и с палатками, – проворчал Роно.
Он назвал Керена «мой супруг», а не по имени. Я снова застонал:
– Только не говори, что вы опять поссорились.
– Не совсем. Просто я хотел, чтобы мы отправились в Австралию и провели Конец года под теплым солнышком.
– Год назад ты уже таскал нас в Австралию, – отмахнулся Керен. – На сей раз моя очередь выбирать, и мне захотелось снега. Не надо дуться, как капризный ребенок.
– Я бы не возражал против снега, но здесь лишь леденящие ветра, очень короткие темные дни и палатки! – Последнее слово Роно произнес с особым отвращением и смерил мужа мрачным взглядом.