30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД: от оперуполномоченного до заместителя министра
Шрифт:
На протяжении нескольких дней состояние больного продолжало оставаться стабильно тяжёлым. Создавалось впечатление, что отец спал глубоким сном, но потом просыпался и всех нас, окружавших его у постели, узнавал, старался пошутить, хотя речь его была несколько нарушена. Надежда на спасение у нас теплилась, но на пятый день вечером неожиданно случилась катастрофа.
23 ноября 1972 года в 19 часов 10 минут Николай Кузьмич Богданов скончался. Слава Богу, что, прожив достаточно долгую, полную напряжённой работы и треволнений жизнь, отец умер на руках своих родных, а не погиб где-нибудь в заснеженном лесу от заряда дроби в висок или, того хуже, от побоев в холодном застенке или от уколов в психушке.
Мы все держались мужественно, понимая неизбежность
Теперь надо было думать об организации похорон. Мы решили позвонить в МВД, полагая, что они обязаны помочь похоронить бывшего своего генерала. Правда, я сомневался, захотят ли министерские чиновники этим вопросом заниматься, ведь Богданов был уволен по служебному несоответствию. Через дежурного по МВД связался с первым замминистра внутренних дел СССР генерал-лейтенантом В.П. Петушковым, с которым Богданов в конце 1950-х годов работал вместе в республиканском министерстве. Владимир Петрович выразил всей нашей семье глубокое соболезнование в связи с кончиной мужа и отца и сказал, что с Николаем Кузьмичом они всегда хорошо и дружно работали. Потом пригласил меня зайти к нему завтра в 10 часов утра, чтобы решить все вопросы с организацией похорон.
На следующий день в назначенный час я вошёл в приёмную первого замминистра. Секретарша и ещё одна женщина разбирали на столе разные бумаги. Меня попросили подождать, так как Владимир Петрович принимал иностранную делегацию. Я сел на стул около окна, погрузившись в свои невесёлые думы. Вдруг дверь в приёмную открылась, и какой-то мужчина почти прямо с порога мощным голосом произнёс:
— Слышали, Богданов умер! Вот мужик был хороший!
Тут женщины кинулись к вошедшему, замахали на него руками, громким шепотом приговаривая:
— Тише ты! Тут сын его!
Мужчина взглянул на меня, закрыл себе ладонью рот и, пятясь задом, вышел из приёмной, тихо прикрыв за собой дверь. Женщины вернулись к своим делам. Однако такая непосредственная оценка, данная Богданову незнакомым мне человеком, в душе порадовала меня. Прошло 12 лет, как Николая Кузьмича вышибли из министерства, но, несмотря на пробежавшее время, здесь его помнили и, видимо, не с плохой стороны. Хорошим мужиком отца частенько называли, но таким он был для простых людей, а для Хрущёвых, андриановых, борковых он являлся персоной нон-грата.
Дверь кабинета открылась, и оттуда потянулась длинная вереница военных в иностранной форме. Секретарша заглянула к начальнику и пригласила меня войти.
Владимир Петрович встретил меня в центре кабинета, пожал руку, ещё раз выразил свои соболезнования и пригласил сесть за стол совещаний, а сам вернулся в своё руководящее кресло
«Тут такое дело, — начал бывший папин коллега по работе, — я разговаривал с заместителем министра среднего машиностроения, и он мне сказал, что они нам Николая Кузьмича не отдадут. Последние годы ваш отец работал в том министерстве, пользовался большим уважением, и они хотят похоронить его сами. Свои войска в Средмаше имеются, поэтому все почести, положенные генералу, они отдадут: оркестр, салют, прохождение войск перед могилой — всё будет».
В связи с этим Владимир Петрович предложил со стороны МВД оказать материальную помощь для проведения похорон, а также помочь с заказом продуктов для поминок. Мне оставалось только поблагодарить Владимира Петровича за то, что он проявил внимание к семье своего бывшего сослуживца. Мне выделили сопровождающего, чтобы он помог мне получить деньги и заказать продукты.
«А я хорошо помню Николая Кузьмича, — сказал мне по дороге мой спутник. — Один из заместителей министра у нас назначался дежурным, и ему в этот день докладывали всю оперативную информацию.
Весть о смерти Николая Кузьмича Богданова быстро облетела всех наших родных, друзей и знакомых. Почта приносила множество телеграмм соболезнования из Москвы, Ленинграда, Алма-Аты, Луги, Устюжны, Риги, Уфы, Севастополя, Рыбинска, Тамбова, Семилук и других городов. Телефон постоянно звонил, а двери нашей квартиры не закрывались — родные, старые друзья, бывшие сослуживцы спешили выразить своё сочувствие в связи с невосполнимой утратой Нине Владимировне и всем нам.
Министерство среднего машиностроения, Первый Стро-ительно-монтажнй трест и Управление отделочных работ занимались организацией похорон. В «Московской правде» был напечатан некролог: «Москворецкий РК КПСС, руководство, партийная и профсоюзная организации 1 — го строительно-монтажного треста с глубоким прискорбием извещают о скоропостижной смерти сотрудника треста, генерал-лейтенанта запаса, члена КПСС Николая Кузьмича Богданова и выражают соболезнование семье и близким покойного».
В клубе треста для гражданской панихиды и прощания был выставлен гроб с телом Николая Кузьмича Богданова. Народа в помещение набилось столько, что невозможно было повернуться. Никакого прохождения мимо гроба не было. Просто все стояли молча, предавшись своим грустным мыслям. Потом вынесли венки и цветы, портрет, ордена и медали покойного. Кавалькада машин сопроводила Николая Кузьмича в последний путь.
Над Ваганьковским кладбищем раздавались звуки траурного марша, исполнявшегося духовым оркестром. У могилы состоялся траурный митинг, на котором выступили товарищи по работе, друзья, а также бывший председатель Совмина Казахстана Н.Д. Ундасынов. После прощания всё стихло, и гроб опустили в могилу. Раздался троекратный залп воинского салюта. Оркестр заиграл Гимн Советского Союза. После того как могилу засыпали и украсили венками и цветами, перед ней в торжественном марше прошло подразделение войск.
На поминках у нас дома собралось человек семьдесят. С работы отца были только несколько представителей, так как весь коллектив решил сам собраться и в тесном кругу помянуть ушедшего в мир иной заместителя начальника. Вместе с нашими родственниками и друзьями за вечную память Николая Кузьмича подняли стопки С.Н. Круглов и его дочь Ирина Сергеевна, С.А. Аплахвердов, С.Г. Серебряков со всей своей семьёй, да всех разве перечислишь…
Теперь нам предстояло привыкать жить без отца. В моей голове просто не укладывалась мысль, что я больше никогда не увижу папу, не смогу с ним поговорить. Даже не представлял, что отец занимал такое огромное место в моей жизни. Тоска была страшная. И вот как-то ночью отец мне приснился, привиделся настолько явственно, будто я с ним действительно ещё раз пообщался наяву. После этого стало немного легче. События последних дней начали уходить в прошлое.
Мне позвонили с работы отца и сказали, что Николай Кузьмич из-за болезни не успел получить какие-то деньги, и просили приехать и забрать выписанную ему сумму. Потом позднее выдали и другие причитавшиеся заместителю начальника вознаграждения — прогрессивку, квартальную и годовую премии. Все деньги я отдавал маме, а она их не тратила, складывала в письменный стол как память о муже.
Через некоторое время из Управления отделочных работ сообщили, что подобрали камень, из которого хотели бы сделать памятник на могиле Николая Кузьмича. Просили подъехать, посмотреть, а также сказать, какую сделать надпись. Когда я увидел на складе УОРа представленную мне заготовку, то даже дух захватило. Это была двухметровая плита из чёрного полированного гранита габбро с отдельными яркими цветными искорками. Самый большой камень из всех, имевшихся в наличии.