365 лучших сказок мира
Шрифт:
– Все, кроме одного древнего существа, по имени Робин. Ты слыхал о нем. Ну, чего смеешься? – спросил Том Дена. – Все это дело с фаризиями не пошло впрок Робину; уж очень он привык жить подле людей. Да и не хотелось ему бросать свою старую Англию; поэтому остальные послали его к людям просить у них помощи. Только ведь существа из крови и плоти прежде всего думают о своих делах, и Робин ничего не добился. Люди оставались глухи, они принимали его голос за отзвуки прибоя.
– А чего вы… чего хотели феи и волш… то есть фаризии? – спросила Уна.
– Ну, конечно, лодки. На своих крылышках они так же не могли бы перелететь через пролив,
– Моя жена говаривала это, – заметил Хобден, сложив на коленях свои коричневые руки.
– Это верно. Собери слишком много цыплят вместе – и земля будет отравлена; у них появится типун, и они перемрут. Точно так же, когда столпятся фаризии в одном месте, они, правда, не умрут, но люди, бродящие между ними, занедужат и затоскуют. Фаризии этого не хотят, люди об этом ничего не знают, но я говорю правду. Так, по крайней мере, я слыхал. И все эти существа были испуганы, взволнованы: старались, чтобы люди услышали их мольбы, а потому жители низин чувствовали тяжесть. Над Маршем как бы нависла гроза. В сумерках в церквах вспыхивали болотные огни, стада скота внезапно рассеивались, хотя ни один человек не пугал животных; бараны жались друг к другу, хотя никто не сгонял их вместе; лошади убегали, маленькие зеленые огни чаще прежнего мерцали на откосах рвов; чаще прежнего также вокруг домов слышался топот невидимых ножек; и день и ночь, ночь и день каждому чудилось, что около него что-то ползает, кто-то его манит, но неизвестно кто. Холодный пот бежал по телу людей. Ни мужчина, ни девушка, ни женщина, ни ребенок не мог успокоиться в течение всех недель, пока в Марше кишели фаризии. И люди решили, что это предвестие бедствий для их низин; что, вероятно, море нахлынет на Димчерчскую стену и зальет их или придет чума. Существа из плоти и крови старались прочитать зловещие признаки на волнах моря или в клубах облаков, вглядывались в даль и в высокое небо. Но никто не думал посмотреть вниз, подле себя.
Ну-с, в Димчерче, около стены, жила одна бедная вдова; не было у нее мужа, не было никакого имущества, а потому у нее оставалось много времени на то, чтобы чувствовать и ощущать. Вот она и угадала, что к ее порогу пришли такие тяжелые беды, каких она еще никогда не переживала. У вдовы было два сына – один слепой от рождения, другой немой после падения в детстве со стены. В то время, о котором я говорю, они, уже взрослые, не получали заработка, и она работала, чтобы прокормить их: держала пчел и отвечала на вопросы.
– На какие вопросы? – спросил Ден.
– Например, где можно найти потерянную вещь; что надевать на шею скрюченного ребенка; как помирить поссорившихся влюбленных. И она почувствовала
– Моя жена тоже тонко чувствовала перемену погоды, – заметил Хобден. – Я видал, как перед грозой из-под щетки с ее волос летел дождь искр, точно с наковальни. Ну а на вопросы она не отвечала.
– Та вдова была искательница, а ищущие иногда находят. Раз ночью лежала она в постели. Ей было жарко, и она чувствовала боль в теле. Вдруг пришла к ней сонная греза, постучалась в ее окно и позвала:
– Вдова Вайтгифт, вдова Вайтгифт!
Сперва, судя по мельканию крыльев и шороху, она подумала, что налетели синицы, но потом поднялась с постели, оделась и открыла дверь воздуху Марша. В ту же минуту Вайтгифт почувствовала, что ее окружает какое-то волнение, сильное, как лихорадка и озноб, услышала также ропот и крикнула: «Что это? О, что это?»
Что-то запищало, точно лягушки в канавах; потом послышался как бы стук стеблей тростника; наконец, большая прибойная волна стала колотиться о стену, и ее рев помешал вдове слышать.
Три раза спрашивала она и три раза ропот моря заглушал ответ. Однако вдова выбрала спокойную минуту и опять закричала:
– Что случилось в Марше? Что давило мне сердце и волновало меня прошлый месяц?
В ту же секунду маленькая рука дернула ее за подол платья, и, почувствовав это, вдова наклонилась.
Том Шосмис раскрыл свой огромный кулак, посмотрел себе на ладонь и улыбнулся.
– Не затопит ли море Марша? – спросила Вайтгифт. Она была истая дочь своих низин.
– Нет, – ответил тонкий голосок. – Относительно этого будь спокойна.
– Не чума ли подходит? – спросила опять Вайтгифт. Только таких бедствий и ждала она.
– Нет, относительно этого спи спокойно, – сказал ей Робин.
Вдова повернулась было, собираясь уйти в дом, но раздались такие пронзительные и огорченные голоса, что Вайтгифт остановилась и снова спросила:
– Если никакая беда не грозит родной мне плоти и крови, что я могу сделать?
Тогда маленькие существа окружили ее и стали просить у нее лодку, чтобы переправиться в ней во Францию и навеки остаться там.
– На стене есть лодка, – ответила вдова, – но я не в силах столкнуть ее в море; не могу и переправить вас через пролив.
– Дай нам на время своих сыновей, – зазвучали голоса, – позволь им управлять лодкой, о, мать, о, мать!
– Один из них немой, а другой слепой, – ответила она, – и тем дороже для меня оба, а вы погубите их в бурном море. – Голоса дошли до нее, и она поняла, что ее просят также и дети. Этого она не могла вынести и потому сказала: «Если вы уговорите моих сыновей, я не стану останавливать их. Большего от матери нельзя ждать».
Тут зеленые огоньки замелькали и затанцевали перед ней, и у нее голова закружилась; тысячи маленьких ног затопали вокруг; до вдовы донесся звон жестоких колоколов и рокот волн, яростно бивших о большую стену. Тем временем древние существа заставили сновидение разбудить сыновей вдовы; и вот Вайтгифт увидела, как они оба вышли из дома и, не сказав ей ни слова, миновали ее. Она закусила губы и, заливаясь слезами, пошла за ними к старой лодке на стене. Немой и слепой спустили шлюпку в море!
Молодые люди установили мачту, натянули парус, и слепой сказал вдове: «Мама, мы ждем, чтобы ты позволила нам и благословила перевезти их на тот берег».