50 & 1 история из жизни жены моего мужа
Шрифт:
Да, ребенков свозим как раньше, «по старинке, через бордюр», ибо преодолеть асфальтовый трамплин возможным не представляется: у непристегнутых детей пропадает аппетит и сон.
А с дорожками вообще песня получилась. «Куда ты, тропинка, меня привела?» – и не иначе.
Рассказываю. Перед домом – длинный газон. На газоне – пара скамеек, детская площадка, какашка и шесть дорожек, протоптанных к автобусной остановке. В принципе вполне съедобный московский пейзаж, если особенно не придираться. Был.
Не знаю, какой свиноте пришло в голову осеменить нашу общественность, а только общественность мгновенно обрюхатела и понесла.
Без
Явились втроем, в глазах – пожар, в лапках – блокнотик.
– Мы решили дорожки заасфальтировать.
– Что же, – спрашиваю, – вам, дамы, не спится?
– Дождик пойдет, тропки размоет, будете в грязи плавать, – пугают.
– Ну, раз такое дело, асфальтируйте, – отмахиваюсь от них я, в глубине души радуясь, что на сей раз обошлось без сбора денег на марсианские экспедиции.
Трио ставит три птички в блокнотик, жмет мне руку и сваливает.
Расчувствовавшись, мою пол в.подъезде и уезжаю на дачу.
Через пару дней возвращаюсь. Понимаю, что чувствами тут не поможешь: у меня просто нет столько слез.
На расстоянии десяти метров от каждой протоптанной дорожки лежит дорожка асфальтовая. Лежит, знаете ли, и скучает. А человечество ходит; по протоптанным, что в принципе логично: их лет двадцать топтали и еще столько же будут топтать. Нехитрая арифметика, и на выходе, вместо газона с шестью тропинками, имеем нечто, напоминающее уменьшенную копию плато Наска. Только вместо макаки с пипиской – жутчайшее переплетение двенадцати дорог, половина из которых ведет хрен знает куда.
Кстати, у нашего дома теперь есть верная примета: тот, кто топает по асфальту, – суть убийца крыс и гнусный общественник. Огорчившись оттого, что публика не приняла нововведение, активисты начали шляться по дорожкам сами. До сих пор не понимаю, как им в голову не пришла идейка залить асфальтом оставшиеся клочки травы (той, что растет между двенадцатью дорогами). Чего уж теперь мелочиться!
Но это все грустные случаи. А у меня в запасе имеется и один веселый.
Дача моя, если вы не знаете, расположена рядом с городом Ступино, славящимся шоколадками, авиационными пропеллерами и потомками ссыльных (101 км от МКАД как-никак). Лет десять назад в городе Ступино делать было, по правде говоря, нечего – так себе, серенько, тускленько, тополя торчат. Приезжали мы туда исключительно за хавкой, в магазин, расположенный на окраине. И вот лет десять мы туда катались, и все десять лет я спотыкалась о какую-то железную фигню, вбитую в землю у входа и не видную из-за разросшейся вокруг травы. И если первые лет пять я поджимала ногу и плакала, то, став постарше и подковавшись в политактивности, стала поносить отцов города до пятого колена включительно: дескать, пропеллеры ляпают, гады, а чтобы благоустройством города заняться – на это им времени нет. Вякала я, значит, вякала, и, должно быть, кому-то там икнулось.
Приезжаем в Ступино – город не узнать. Тополя те же, но подстрижены и побелены, газоны облышены, так что инсектам холодно, все заборы, бордюры, дома, скамейки, детские площадки и прочее выкрашены веселеньким. Короче, еду по городу, в глазах рябит, а сердце ликует.
Подъезжаем к любимому магазину, выходим из машины, делаю шаг… и падаю рожей в грязь. Отряхиваю рожу, продираю глаза и охреневаю. Фигня торчит в том же самом месте, такая же вечная, как и была, но теперь не ржавая и облезлая, а вовсе даже розовенькая и с лакировкой.
Вот
БЫТОВОЕ ЧУДОВИЩЕ
Как и всякое бытовое чудовище, я появилась на свет не бытовым чудовищем, а вовсе даже блондинкой с сиськами. Два последних факта делали мою жизнь легкой и радостной, и если я о чем-то задумывалась, так это о том, где бы разжиться деньгами на пачку сигарет и коктейль «Водка с тоником». Листая женские журналы с тяжбами «Он меня не любит, потому что не выносит мусорное ведро» и советами «Запеките куру и купите чулки на поясе», я презрительно хмыкала.
– Наташа, ну как же можно ссориться из-за невынесенного ведра? – спрашивала я у своей «опытной» шестнадцатилетней подружки.
– Да какая-нибудь кастрюльная мымра, – важно вещала Наташа. – Чё ей, самой ведро трудно вынести? Тоже мне проблема…
– Ну ведь мы-то никогда? – заискивающе смотрела я на Наташу.
– Да уж мы-то никогда! – отвечала мне она.
К двадцати годам я совершенно точно знала, что буду удачлива в браке. В отличие от кастрюльных мымр я давным-давно вывела формулу счастья, состоящую из четырех «никогда», и, как мне тогда казалось, была вполне подготовлена к совместной жизни.
1. Никогда не циклись на быте.
2. Никогда не встречай мужа в драных портках.
3. Никогда не гавкайся из-за мелочей.
4. Никогда не разговаривай как учительница. Первый пункт полетел к чертям почти сразу же.
На быте можно циклиться, а можно и нет, только от этого он никуда не исчезнет.
Первая же совместно купленная кастрюля моментально показала мне ху из ху.
Поначалу это было легко и нежно: ну что там вымыть какую-то кастрюлю? Ей-богу, мелочи. Раз.
Ну, дорогой, неужели было так сложно налить туда воды, после того как ты съел пюре? Два.
Хм-м-м… Вот кто-то там валяется на диване и смотрит про ежиков, а я, блин, кастрюли драю. Три.
Ну что это за жизнь такая, мордой в раковину? Четыре.
Перед сном. Первый слон – посмотреть новую помаду; второй слон – позвонить Юле; третий слон – убить Билла; четвертый слон – утром вымыть кастрюлю; пятый слон – черт тебя дери, почему с вечера не вымыла; шестой слон – черт с ней, завтра вымою; седьмая кастрюля – черт возьми, куда делся слон; восьмая кастрюля – жизнь говно; девятая кастрюля – ага, говно; десятая кастрюля – кастрюля – кастрю…
По мере обрастания собственностью мне пришлось совершить еще одно удивительное открытие: купить кастрюлю. Это точно так же, как завести собаку, – по барабану, чья идея, потому что гулять все равно тебе.
– Ну дорогая, тебе же все это надо, вот и развлекайся, – не моргнув глазом ответил мне муж, когда перед его носом всплыло пригоревшее дно.
– Но ты же из этого тоже ешь! – изумилась я.
– А я могу «Дошираком» ужинать, тогда и мыть ничего не придется, – заявил супруг.
Скандал произошел на десятый день лапшичной диеты. Мне открылась еще одна истина: моему мужу (как и большинству мужчин на этой планете) не надо вообще ничего – ни кастрюль, ни стиральных машин, ни нового матраца в спальне. Однако если десять дней кормить его нажористой химией, не стирать рубах и укладывать спать на пол – он исчезнет еще до того, как я успею посчитать второго слона.