500 миль до тебя
Шрифт:
А этот тип и бровью не ведет. Как будто Кормака здесь нет. Не расслышал, что ли?
– Ладно, не важно… Э-э-э… Интересно у вас тут…
Молодой человек, запинаясь, продолжал растерянно бормотать первое, что в голову взбредет. Совсем как собака, которая виляет хвостом, однако окружающие на нее ноль внимания. Кормак ведь просто разговор поддерживает, как и положено вежливому человеку. А этот мужик будто воды в рот набрал.
Вахтер хмыкнул, брякнул связкой ключей о стойку и сунул гостю кипу бланков, которые следовало заполнить. И все это время он не смотрел ему в глаза. «Может, с парнем что-то неладно? – подумал Кормак. – Да, наверное, в этом все дело».
Макферсон
Он огляделся. Вдоль стен стояли старые разномастные стулья. В таких местах почему-то всегда пахнет дымом, хотя курить в общественных местах давно запретили. Кормак листал старый номер «Медицинского вестника», а тем временем странный мужчина, по-прежнему не намеренный общаться как нормальное человеческое существо, с трудом поворачивался из стороны в сторону: от ксерокса к журналу, куда добросовестно записывал данные нового жильца. Должно быть, работенка не из приятных, рассудил Кормак. Мало радости целый день торчать у двери!
Тем временем домофон жужжал не переставая: медсестры то приходили, то уходили. Вообще-то, Кормак привык к тому, что большинство его коллег были представительницами слабого пола, но это даже по его стандартам оказалось чересчур. А эти особы вдобавок все были шумные, самоуверенные: громко орут, оглушительно хохочут. Бедняга даже оробел. Ну прямо гламурный зоопарк какой-то! Женщины в нарядах всех существующих цветов окликают друг дружку, смеются, и все это без малейшего стеснения. И речь у всех громкая, лающая: «Ага, до-гав-арились!» Прямо как в сериале «Жители Ист-Энда». Да к тому же многие говорят с акцентом: похоже, тут полно выходцев из самых разных стран мира.
Кормак очень старался не пялиться на медсестер. Он в жизни не видел столько разных людей в одном месте.
Несколько человек мимоходом глянули в его сторону. Наверное, решили, что он просто посетитель: молодой человек ждет девушку. Интересно, какие у него будут соседи?
Наконец вахтер что-то невразумительно хрюкнул из-за стекла и подтолкнул бумаги обратно к Кормаку.
– Какой номер комнаты? – спросил тот, рассудив, что уж этот вопрос точно потребует внятного ответа вслух.
Но мужчина лишь ткнул жирным пальцем в пластиковый ярлык на ключе: номер 238.
– Вы очень любезны, – произнес Кормак: обычно его на сарказм не тянуло, а тут не удержался. – Спасибо вам огромное! За все!
Но вахтер то ли его не расслышал, то ли вообще не слушал. Видимо, потому что это Лондон. Кормак снова взял рюкзак и направился к старому скрипучему лифту.
С каждой стороны от центрального лифта было по двенадцать комнат, а в обоих концах коридора – по грязной кухне и по два санузла с душем. Ремонт здесь явно давно не делали, зато окна большие: выходят на ту самую круговую развязку и реку, а на другом берегу виднеется Северный Лондон.
Повозившись с замком, Макферсон вошел в маленькую комнату: ни дать ни взять спальня студенческого общежития. Кормак сам не знал, что ожидал увидеть, но комната оказалась голая и неуютная. Окно на север, односпальная кровать, раковина с зеркалом, грубый коричневый ковер, дешевый одежный шкаф с парой вешалок внутри. Тут Кормак забеспокоился: может, надо было убрать из коттеджа личные вещи? А он все оставил: и книги, и картины, и коврики. Что, если он должен был полностью очистить дом? Но нет – ради каких-то трех месяцев он всю свою жизнь выносить не станет.
А эта девушка вынесла. Ничегошеньки не оставила.
Глава 4
Лисса
А потом Лисса забеспокоилась, что проехала свою остановку. Она была готова поставить какую угодно сумму на то, что такси здесь днем с огнем не сыщешь. Вдобавок все как-то странно на нее поглядывали (нет, правда!). А водитель автобуса все пытался завести с пассажиркой разговор – похоже, клеился. Короче говоря, положение складывалось отчаянное. Ее расшатанным нервам такие приключения совсем не на пользу.
Так прошло полчаса. Лисса сидела тихо, как мышка, старалась дышать ровно и держать себя в руках. Шофер сорок минут безуспешно пытался втянуть девушку в разговор и искренне недоумевал, почему она не понимает, что поболтать с водителем – святая обязанность каждого пассажира. Наконец он остановил автобус на центральной площади Кирринфифа. Обычно здесь он любил устраивать себе небольшой перерыв. Можно, скажем, зайти в книжный магазинчик. Водитель улыбнулся последней оставшейся пассажирке, симпатичной кудрявой девушке. Вид у нее был перепуганный.
– Вылезай, дочка. Приехали, – ободряюще произнес он.
Лисса уставилась на водителя. Ну и выговор! Ни словечка не разберешь. Шофер кивнул в сторону дверей. Лисса поспешно вскочила и протиснулась мимо его кресла. Неужели и впрямь добралась?
Волоча тяжеленный чемодан, девушка слезла по ступенькам, игнорируя предложение водителя ей помочь. Он и раньше был невысокого мнения об англичанах, а теперь только лишний раз убедился в своей правоте. Надо же, даже «спасибо» не сказала!
Но взвинченной до предела Лиссе было наплевать, что о ней думают. Она попробовала мобилизоваться. Она ведь прежде такой не была! Однажды летом, еще когда училась в колледже, летала в Южную Америку. Путешествовала по странам, о которых ничего не знала, танцевала в незнакомых барах, пила текилу на пляже в сомнительных районах. Куда подевалась та девчонка? Одно-единственное потрясение – и всю лихость развеяло как дым. А ведь если посмотреть со стороны, у нее все в порядке. Лисса стыдилась собственных переживаний: разве она имеет на них право? Она ведь никого и ничего не потеряла, тогда как другие потеряли все.
Ей не хватало той бесшабашной Лиссы. Да что же это такое? Вот она в крошечном заштатном городишке, где абсолютно безопасно, однако пальцы, стискивающие ручку чемодана на колесиках, дрожат.
Лисса добралась до скамейки. Солнце вышло из-за туч, но ветер дул пронизывающе-холодный. В Лондоне ветра как-то не замечаешь. Его чувствуешь, только когда переходишь через Темзу. На мосту Миллениум неподалеку от общежития для медсестер всегда дует.
А здесь, на прелестной мощеной площади Кирринфифа, ветер пробирал до костей. Лисса поплотнее запахнула новый пуховик. Дома из серого камня стояли вразнобой. Двери выходили прямо на тротуар. Ни одной плоской кровли видно не было. Из некоторых труб шел дым. На углу расположился уютный старый паб. У входа висели корзины с цветами. Фасад магазина был выкрашен в ярко-красный цвет. У окна стояли швабры и щетки. Неподалеку был припаркован бледно-голубой фургон: это передвижной книжный магазинчик.