54 исторические миниатюры и 29 переводов. Сборник
Шрифт:
– По воспоминаниям автора "Среди красных вождей", - высказался Строитель, - его (автора) друг - народный комиссар Леонид Борисович Красин - при возвращении из Лондона через Ревель в Россию - высказывал в Ревеле (Таллине) опасение, что в России его (Красина) арестуют. Красин добился заключения с Британией торгового договора. И опасения ареста, расстрела были у Красина постоянно.
– Горький написал и опубликовал в 1926 году о Красине биографический очерк, - отметил Конструктор.- В этом очерке есть дореволюционные слова миллионера Саввы Морозова о Красине: "Прежде всего - идеальный работник. Сам любит
От себя Горький в этом очерке добавил: "...Все видели, что Леонид Красин, - исключительный человек".
– Как-то рано Красин умер, - отреагировал Строитель.
– Родился в 1870, а умер в 1926. Конечно, здоровых людей - нет. Но все-таки...
Горький допил кофе и, оставив читателей продолжать обмен мнениями, направился к стойке библиотекаря.
18 июля 2017 года
40. Сказка о 17 октября.
В кафе-библиотеке М. Горького завершалась подготовка к презентации новой многотомной книги: объединенных в одном издании мемуаров (экс) премьеров С.Ю. Витте, В. Н. Коковцова, министра А.П. Извольского, Записки министра П.Н. Дурново, воспоминаний и работ других политических деятелей, литераторов.
К библиотеке сходились и съезжались авторы и читатели.
Стоял жаркий летний день. Многие прибыли на презентацию заранее и не спешили заходить в помещение, непринужденно беседуя и наслаждаясь прекрасной погодой.
На улице перед входом в кафе-библиотеку скапливалось приличное количество людей. Кто-то стоял сам по себе, кто-то - вдвоем с собеседником. Образовались и значительные группы - с известными людьми как центрами всеобщего внимания.
Окруженный слушателями Сергей Юльевич Витте пояснял:
– Государю было благоугодно в своей весьма достойной речи в 1895 году сказать несколько слов о "напрасных бессмысленных мечтаниях". Лучше было бы эти слова не высказывать, так как, к счастью - или несчастью - России, - но эти "напрасные мечтания" после 17 октября 1905 года перестали быть мечтаниями.
Манифест 17 октября 1905 года представляет собою такой акт, который можно временно не исполнить, можно проклинать, но который уничтожить никто не может. Он как бы выгравирован в сердцах и умах громадного большинства населения, составляющего великую Россию.
Публика озадаченно примолкла.
В обсуждение включился Великий Князь Николай Николаевич:
– 17 октября - замечательное число: 17 (октября 1888 года) в Борках была спасена вся Царская семья и в том числе и теперешний Император, будучи Наследником. 17 октября (1905 года) вы, граф Витте, спасаете Государя с Его малолетним Наследником и Его Семьей.
Услышав эти высказывания, публика оживленно зажужжала.
Из публики послышалось:
– Император
Император Николай II почти каждый год 17 октября в своем дневнике вспоминал о крушении поезда и спасении царя и царской семьи 17 октября 1888 года. Была сделана запись и в Тобольске 17 октября 1917 года: "29 лет прошло со дня нашего спасения при крушении поезда".
Это высказывание было встречено молчанием. Некоторые перекрестились.
(Экс) Премьер Иван Логгинович Горемыкин (бывший премьером несколько раз: "между" С.Ю. Витте и П.А. Столыпиным, затем - после В.Н. Коковцова) решил отреагировать на высказывания Сергея Юльевича Витте. Слова Горемыкина звучали скептически:
– Все это чепуха, одни громкие слова, которые не получат никакого применения. Государь (Император Николай II) поверил тому, что Ему наговорили, очень скоро забудет об этом новом курсе, и все пойдет по старому.
Все правительство в одном Царе, и что Он скажет, то и будет нами исполнено, а пока от Него нет ясного указания, мы должны ждать и терпеть.
Я ему не возражал против Его увлечения, потому что считаю, что Вашею ошибкою было всегда то, что Вы принимали все всерьез и старались всегда отстаивать то, что считали правильным. Но это было непрактично. Государю не следует противоречить...
С.Ю. Витте, не обращая внимания на реакцию слушателей, настаивал:
– Манджурия не могла быть нашей... Ни Америка, ни Англия, ни Япония, ни все их союзники явные или тайные, ни Китай никогда не согласились бы нам дать Манджурию. А потому держась убеждения, что так или иначе, а нужно захватить всю Манджурию, устранить войну было невозможно.
К кафе-библиотеке подошел генерал А.Н. Куропаткин. Он остановился под тенистым деревом. Там же стояло несколько солидных людей. Генерал услышал донесенные ветерком отрывочные слова беседовавшего неподалеку С.Ю. Витте, уловил в них "Манчжурия". Извинившись, генерал позаимствовал на минуту портфель у одного из политиков. Положив на портфель лист чистой бумаги, генерал провел на нем горизонтальную черту и в левом углу поставил довольно высоко над чертою звездочку, прося, чтобы публика следила за его изображением.
"Вот - говорил он - это звездочка над горизонтом, это я в данную минуту. Меня носят на руках, подводят мне боевых коней, подносят всякие дары, говорят приветственным речи, считают чуть ли не спасителем отечества, и так будет продолжаться и дальше до самого моего прибытия к войскам, моя звезда будет все возвышаться и возвышаться.
А когда я приеду на место и отдам приказ отходить к северу и стану стягивать силы, поджидая подхода войск из России, те же газеты, которые меня славословят, станут недоумевать, почему же я не бью японцев, и я начну все понижаться и понижаться в оценке, а потом, когда меня станут постигать небольшие, неизбежные неудачи, моя звезда станет все ниже и ниже спускаться к горизонту и затем зайдет совсем за горизонтальную черту.