61 час (в сокращении)
Шрифт:
— Сорок тонн неиспользованных предметов снабжения для летного состава. Хранятся со Второй мировой войны.
— Расплывчато.
— Мой человек сделал все, что мог, и выяснил только это.
— Какого рода излишки могли образоваться после Второй мировой войны?
— Все изменила атомная бомба. Раньше им нужно было много самолетов с маленькими бомбами, потом стало меньше самолетов с большими бомбами. К тому же перешли с винтовых на реактивные. Может быть, там сорок тонн старых кожаных
— Ясно, — сказал Ричер. — Спасибо.
— Мой клиент заговорил. Тот, что в Форт-Худе. Как вы и предсказывали.
— Рад слышать.
— Я у вас в долгу.
— Нет, мы квиты.
— Нет, я должница. Это мое первое большое задание.
— В самом деле? Давно вы на этой работе?
— Две недели.
— Я удивлен. По разговору можно было подумать, что вы здесь вечность.
— Не уверена, что это комплимент.
— Задумывалось именно так. Вам полагалось бы сейчас праздновать, а не сидеть на работе.
— Я отпустила своих людей.
— Правильное решение. Все заслуги припишите им. Они будут признательны, а начальство и так поймет, кто сделал работу.
— Так вы поступали?
— Всегда. Изображал, будто ничего особенного сам не сделал. Правда, чаще всего так оно и было.
— Ваше личное дело говорит о другом.
— Вы все еще просматриваете это старье? В смысле информации у нас очень неравное положение.
— Старик, жизнь вообще дрянь.
— Как вы меня сейчас назвали?
— Пытаюсь походить на блондинку из Калифорнии.
— Понял. Вы не блондинка и не из Калифорнии.
— Это не страшно?
— Брюнетка тоже годится. Глаза карие?
— Угадали.
— Длинные волосы, да?
— Длиннее, чем следует.
— Великолепно. Нравится в армии?
— Вам нравилось?
— У вас мое личное дело, — сказал Ричер.
— А я частенько думаю, если армия была вам так противна, надо было уволиться, пока увольнение было благопристойным.
— Я просто хотел исправить то, что в ней неправильно.
— Только с чином своим не соразмеряли.
— Это я в конце концов понял. — Ричер окинул взглядом прихожую. Картины маслом, персидский ковер. Всю информацию, какую он мог получить из 110-го, он получил.
— Что вы вообще делаете в Южной Дакоте?
— Мой автобус попал в аварию. И я здесь застрял.
— Вы хорошо себя ведете? У вас в личном деле всякий раз ставят отметку, когда постороннее учреждение наводит о вас справки. ФБР или местный отдел полиции. За последние двенадцать лет у вас отметок до черта и больше.
— Отсюда запрашивали за эти два дня?
— Копия отправлена Томасу Холланду в болтонское отделение полиции.
— Ее начальник. Вероятно, обычный запрос. Он хотел узнать, пригоден ли я, потому что ему
Долгая пауза. Пора заканчивать.
— Как вас зовут? — спросил он.
— Сьюзан.
Снова долгая пауза. Пора заканчивать.
— Попросите вашего летчика попробовать еще раз. Добро наверняка доставили по воздуху. Должны быть накладные.
— Попрошу.
— Позвоните мне?
— А как же, — сказала она.
Ричер перешел в гостиную. Миссис Солтер спросила:
— Как она?
— Кто?
— Женщина в Виргинии.
— Отлично. — Ричер подошел к окну и посмотрел на улицу. Снег, лед, полицейская машина. — Все тихо, — сказал он.
— Вы думаете, в тюрьме штата и в федеральной тюрьме проверка происходит в тот же час, что и в окружной?
— Думаю, да.
— Тогда какое-то время нам ничто не угрожает. Головы пересчитаны, и до утра массовых беспорядков быть не может.
— Надейся на лучшее, планируй в расчете на худшее.
— Это ваш девиз?
— Один из многих.
— А какие еще?
— Никогда не прощай, никогда не забывай. Сделай раз, и сделай правильно. Что посеешь, то и пожнешь. Планы летят к чертям после первого же выстрела. Служить и защищать.
— Я впервые напугана. Это очень животное чувство, да?
— Это выбор, — сказал Ричер. — И ничего больше.
— Все ведь боятся смерти.
— Смотря какую форму она примет — так я думаю.
Они замолчали. Потом Ричер спросил:
— Вы давно ушли на покой?
— Чуть больше десяти лет назад.
— Значит, вернулись сюда до того, как построили тюрьму?
— За несколько лет до этого. Тогда город был другим.
— Каким же?
— Душевнее, — сказала Джанет Солтер. — Спокойнее. Вполовину меньше. Начальник полиции Холланд был молодым семейным человеком. Как сейчас Эндрю Питерсон.
— Что случилось с женой Холланда?
— Рак… Их дочери Лиз было тогда пятнадцать лет. Это тяжело для ребенка, но она как будто справилась. Ее назвали в честь матери. Маму звали Бетти, а ее — Лиз. Они были очень похожи во всем. Холланду это вряд ли облегчило утрату, но и он как-то сумел ее пережить.
Джанет Солтер умолкла. Ричер не знал, остаться ему в комнате или уйти.
— Присядьте, — сказала она.
Он сел.
— Вам не холодно? — спросила она.
— Нисколько, — сказал Ричер. Древняя батарея под окном грела отлично. Он представил себе гудящий котел в подвале. Постоянное отопление, круглые сутки. Не то что в фермерском доме Питерсона. Железная дровяная печь, закрываемая на ночь, остывающая, едва теплая к утру. С минуту он смотрел в пространство. И вдруг сказал:
— Дурак.