69 мест, где надо побывать с мертвой принцессой
Шрифт:
Когда мы шли к машине, на нас падали удивительно тяжелые дождевые капли. Небеса разверзлись сразу после того, как мы достигли «фиесты». Наш план состоял в том, чтобы направиться к каменному кругу Беррибра, но, принимая во внимание погоду, мы решили посетить Фрэйзерборо. Для проведения досуга в городе предпочтительнее было остаться сухими. Дождь все еще лил, когда мы припарковали машину и прошли прямо в кафе, на окнах которого рекламировались капучино и эспрессо. Кофейный автомат Gaggia был совершенно новый, и, после того, как мы профланировали к стойке и спросили эспрессо, официантка немного озадачилась и спросила, не хотим ли мы капучино без молока. Алан взорвался, истошно вопя, что нет такой вещи, как капучино без молока. Официантка сказала, что в таком случае она не знает, как сделать эспрессо. Алан орал, что именно этот кофе рекламировался в окне и мы хотим именно его. Наконец официантка кого-то вызвала и получила инструкции по поводу того, что нужно сделать с мерцающим Gaggia-автоматом для получения эспрессо. В конце концов нам принесли наш крепкий
Принимая во внимание качество эспрессо, которым нас обслужили, напитки стоили очень дешево. Алан улыбнулся и вежливо поблагодарил официантку, когда она принесла ему какую-то сдачу. Он не собирался особенно заморачиваться и объяснять концепцию эспрессо смазливой девушке из маленького шотландского городка. Жизнь была слишком коротка, и кроме того, прекрасная фигура и благородная наивность официантки вызывали в памяти бычью прозу Эрнеста Хемингуэя. Алан потягивал свой кофе, и наша беседа перепархивала с «Прощай, оружие!» на «Долгое время сожжений: история литературной цензуры в Англии» Дональда Томаса. Последний труд порой касался тех же тем, что и «История порнографии» Хайда, но был расширен в части политики и религии, а иногда автор позволял себе настоящие непристойности. Томас осознавал возможность наскучить читателям, уделяя слишком много времени юридическим вопросам, и все же в книге уделялось больше места закону, чем хотелось бы Алану. Если говорить о положительной стороне, то Томасу удалось раскопать ряд забавных анекдотов в анналах государственных процессов. Самым лучшим был абзац, повествующий о попытке в феврале 1728 г. наказать издателя Эдмунда Кьюрила за выпуск секретных политических работ, таких как «Мемуары Джона Кера» (правительственного шпиона), а также грязных книг типа «Венера в монастыре» и «Трактат об использовании телесных наказаний»: «Этот Эдмунд Кьюрил стоял у позорного столба на Чаринг Кросс, однако не был забросан камнями и грязью, он не вызывал у толпы враждебности; будучи ловким, хоть и безнравственным человеком, он подстроил дело так, чтобы по всему Чаринг Кроссу разбросали отпечатанные листки, в которых сообщалось, что он стоит там, защищая память королевы Анны. Эти листовки произвели такое воздействие на чернь, что выступать против него стало даже опасным, и когда его уводили от позорного столба, толпа подхватила его на руки и восторженно донесла до ближайшей таверны. Это было похоже на триумф».
Покончив с напитками, мы решили остаться во Фрэйзерборо, пока не прекратится дождь. Предусмотрительно захватив зонтик, мы предприняли прогулку вдоль гавани, где увидели рыболовецкую флотилию. Это был основной источник благосостояния городка. Затем поблуждали по улицам, занятым различными лавчонками и магазинами, но нашли немногое, на что можно было обратить внимание. Легко понять, как Фрэйзерборо приобрел такую скверную репутацию за злоупотребление героином. На лодках делались хорошие деньги, и это отражалось на высоких ценах на недвижимость, рекламируемую местными агентами. Мужчины отправлялись в море на несколько недель рыбачить, затем возвращались домой и ширялись героином до умопомрачения. Там больше не хера было делать. Мы попытались пройти в местную библиотеку, но ее исторический отдел пребывал в полном беспорядке, и Алан не смог найти то, что искал. В тот момент, когда прекратился дождь, мы двигались обратно к машине.
Беррибра находился в шести с половиной милях от Фрэйзерборо, и каменный круг мы увидели с дороги. Алан закинул Дадли себе за спину, мы перелезли через ворота и пошли по полю к лежащему каменному кругу. Камни располагались в окружении группы деревьев, они были отгорожены так, чтобы пасшиеся рядом коровы не смогли их изгадить. Стадо заметило нас и со скучающим видом наблюдало за тем, что мы делаем. Как раз тогда я заметила, что одна из коров похрапывает и роет землю передним копытом. Поглядев на вымя, я увидела вместо него огромный хуй и почти немедленно осознала, что это чудовище было быком. Я заорала от страха. Алан велел мне заткнуться и стоять спокойно. Примерно через десять минут стадо потеряло к нам интерес и двинулось прочь. Выйдя из-за ограды памятника, мы энергично зашагали через поле в противоположном от стада направлении.
Алан посмеивался над этим инцидентом, пока вез меня обратно в Абердин. Он припарковал машину напротив своего дома на Юнион-Грув, и мы, еле переставляя ноги, побрели вверх по улице в бистро под названием «Рандеву». В ту ночь мне снилось, что я потерялась в подземном лабиринте, и когда достигла центра, на меня напал белый бык и забодал насмерть. Я проснулась от собственного вопля. Алан заключил меня в свои объятия, и не прошло нескольких минут, как мы уже занимались сладкой любовью друг с другом.
Глава 10
ПРИДЯ В СЕБЯ от непробудного сна, я вытолкнула Алана из постели. Он проспал достаточно долго, у нас впереди был целый день. Мне не терпелось пуститься в путь, и я настояла на том, что дома лучше не завтракать, а перехватить что-нибудь по пути. Мы продрались сквозь густой поток транспорта на Юнион-стрит, затем повернули на север вверх по Кинг-стрит. Алан хотел захватить некоторые книги из своей квартиры, но я убедила его заехать за ними по возвращении в город. Мне не терпелось добраться по крайней мере до Эллона, прежде чем мы остановимся. Сидя за рулем, я рассказала Алану о книге, которую читала, – «Долгое время сожжений: история литературной цензуры в Англии» Дональда Томаса. Меня
Я остановилась напротив «Сейфвея» в Эллоне, и мы рискнули зайти, надеясь найти там кафе. Алан был чудовищно разочарован, когда не обнаружил там даже туалета для посетителей. Мы оставили машину и пошли к грязной забегаловке за яичницей с беконом, бобами и сосиской. Пока мы ели, я раздумывала над теми огромными изменениями, которые Эллон претерпел со времени визита Босвелла и Джонсона во вторник, 24 августа, 1773 г. Босвелл: «Мы отправились в путь около восьми утра и позавтракали в Эллоне. Ко мне обратилась хозяйка гостиницы: «Неужели это именно тот самый великий Доктор, который путешествует через всю страну?» Я ответил: «Да». «Ах, – сказала она, – мы слышали о нем, и я пришла специально, чтобы посмотреть на него. Его появление здесь – это что-то невероятное. Это истинное удовольствие принимать такого человека в чьем-либо доме; человека, который сделал так много хорошего. Если бы я могла знать об этом раньше, я бы показала ему моего ребенка, у него опухоль в горле уже некоторое время». «Однако, – сказал я, – он не доктор медицины». «Неужели он оккультист?» – спросил хозяин гостиницы. «Нет (сказал я), он просто очень ученый человек». Хозяин: «О нем говорят, что он величайший человек в Англии, за исключением лорда Мэнсфилда». Доктора Джонсона все это чрезвычайно развлекало, и, как я полагаю, он тоже получил удовольствие. Он сказал: «Мне нравится это исключение. Быть названным величайшим человеком в Англии – совершенно бессмысленный комплимент, но исключение означает, что похвала была совершенно серьезна; в Шотландии исключением должен быть лорд Мэнсфилд либо сэр Джон Прингл».
Джонсон, разумеется, оставил без внимания не только этот случай, но и весь эпизод завтрака в Эллоне, сказав только, что «дорога за Абердином становится более каменистой и проходит по земле, лишенной всякого растительного убранства. Мы прошли по участку рядом с морем, который не так давно пострадал от нежданного и необычного бедствия. Прибрежный песок поднимался бурей в таких количествах и разносился на такие расстояния, что окрестные владения были завалены им и стали совсем непригодны. Бесплодность этих мест была настолько безнадежной, что владелец, когда от него потребовали заплатить обычный налог, пожелал лучше отказаться от земли…».
Катая кусочек хлеба по тарелке с тем, чтобы собрать остатки яиц и бекона, я допила остатки кофе и заплатила по счету. По возвращении к нашему драндулету я вывела его с парковки «Сейфвея» и погнала по проселочным дорогам. Сначала мы путешествовали по В9005, а вскоре после пересечения Элви Берн направились окольным путем на север к Кэндлскому камню. Мы достаточно легко нашли его, так как он был видим с дороги, по которой мы двигались. Я остановила машину, и мы зашагали вверх по холму. Камень был расположен чуть ниже вершины отлогого ската, и Беннахи производила потрясающий эффект на заднем плане. Кэндлский камень был массивным, неудивительно, что его никогда не убирали с поля. Там не пасся скот, но, когда мы пришли, я вообразила себе коров, трущихся с довольным видом об эту гигантскую глыбу.
Я велела Алану спустить штаны. Не требуется добавлять, что к тому времени, как его штаны опустились на лодыжки, у него была эрекция. Я нагнулась и взяла член Алана в рот. Пососав немного его толстый, сочный прибор, я облокотилась на Кэндлский камень и повернула моего партнера. Как только мои груди прижались к его спине, моя рука, как змея, обогнула его пояс и начала трогать пальцами его яички. Солнечный свет отражался в стекле, и я увидела какую-то девушку, видимо, не старше двадцати, стоявшую у верхнего окна дома, рядом с которым я припарковала машину. Одной рукой она прижимала к глазам бинокль, ширинка на ее джинсах была расстегнута, и другая рука находилась в ее трусиках. Я сомкнула ладонь вокруг члена Алана и медленно дернула, постепенно увеличивая темп. Девушка не отставала от меня, и ее ритм менялся с моим. Мою руку свело от безостановочного движения, и когда Алан кончил, девушка отшатнулась от окна в тот же самый момент, очевидно, в спазмах оргазма. Алан отодвинулся, отдышался и привел в порядок свою одежду. Когда мы дошли до машины, там под одним из «дворников» лежала записка. На ней было написано имя Джанет, телефонный номер и послание, умоляющее нас заранее оповестить ее в следующий раз, когда мы посетим Кэндлский камень. Мы тронулись в обратный путь к Эллону, я настолько устала от жалоб Алана по поводу отсутствия Дадли, что попросила его заткнуться. Я считала так: если мой друг хочет устроить себе праздник трехсторонней ебли, он должен это делать с настоящими живыми извращенцами. Я нашла его привязанность к чревовещательской кукле, мягко выражаясь, эксцентричной. Я также дала ему понять, что мне до смерти наскучило слышать о «69 местах, где надо побывать с мертвой принцессой». Книга даже не имела логической последовательности. Я сосчитала места, которые, по утверждениям автора, были посещены им с королевским трупом, их оказалось 169. Алан защищал свое любимое фактологическое произведение от моих нападок, уверяя, что в названии должна быть опечатка, единица потерялась при наборе, и автор, несомненно, намеревался назвать ее «169 мест, где надо побывать с мертвой принцессой».