7 причин сожалеть
Шрифт:
Свети мне и люби меня
Мужчины оставили, уйдя вперед к машине. Я же замерла возле входной группы и все же решилась ответить.
— Да, пап. — Проверяю время, отсчитывая, сколько сейчас на том конце мира.
— Светлан... — Улыбнулась, как же давно я не слышала этот голос. — Как твои дела?
— Все хорошо. Как твои?
Мы не были особенно близки, он всегда тянулся к Нели, задевая меня своей любовью лишь по периферии.
— Ого, "хорошо"? Впервые от тебя это
Задумалась.
— Разве?
— Да, Светлан, все десять лет было просто "нормально".
Хмыкнула, посмотрев на авто впереди.
— Я не обращала на это внимания. Так как ты?
Кажется, его голос все же изменился. Стал более... участливым? Хотя, может это мне лишь показалось. Но все равно непривычно.
— Я решил вернуться обратно.
Телефон чуть не выпал...
— Что?
— Временно, но...
И почему-то помимо радости проштопала душу игла, вышив высказанное:
— Захотел семью? Только мы же выросли уже...
Тот долго молчит, но все же решается ответить.
— Нели обрадовалась. Говорит, что даже познакомит меня...
— Я не сомневаюсь. — Зажмурилась на пару мгновений. — Ладно. Когда встретить?
— Светлан...
— Пап, правда...
— В следующую субботу. У тебя Тимофей...
Хохотнула, поняв суть звонка. И пусть я предвзята, но правду он имеет право знать.
— Пап, мы разводимся. Почти развелись. — И опережая восклицание мнимого участия. — У меня другой мужчина. Я его люблю вроде. Надеюсь, ты рад. И... Я спрошу, встретит ли тебя он. А теперь прости, мне нужно ехать. Хорошо?
Выдавливает:
— Хорошо.
— Отлично. Пока.
Только прежде, чем нажимаю отбой, успеваю сказать:
— Я тоже буду рада, если ты и правда прилетишь.
Всё... Унимаю дрожь, подумав, что стала слишком эмоциональна. Дохожу до машины, сажусь внутрь и киваю на вопрос, можем ли ехать.
Следом следует "Все хорошо?", на что реагирую также. Все хорошо... правда же.
.... Даже не помню, как промелькнула дорога к их дому. Не помню, как сняла обувь, очнувшись только от голоса Артёма.
— Я придумал нам дело на вечер.
Мой мужчина уже успел снять костюм, сменив тот на спортивные штаны вместе с футболкой. И видит Бог, мысли мои грешны.
— О, она заулыбалась, пап! — Кричит Никита, возвращаясь с пакетом чипсов из кухни.
Чипсов?
— Эй, пойдёмте готовить, что вы опять жрете?
Оба тяжело вздыхают. Артем так вообще умудрился стянуть из пачки горсть чипсинок, видимо посчитав, что я ничего не вижу.
— На тебе картошка, Рашевский.
Смеется.
— Это она тебе, Никитос. — Но хоть скрывается в верном направлении кухни, утянув за собой нас всех.
И ничего кроме картофельной запеканки придумать не смогла,
И теперь этот обалдуй стоит передо мной, опять норовя поцеловать. Ладно хоть его сын ушел за веником, собираясь здесь все подмести после их всеобщего "я не могу тонко чистить, ай!"
— Тебе не понравилось в офисе?
— С чего ты взял? — Провожу пальчиками по линиям его лица, на что тот хоть немного сдается, расслабляясь и закрывая глаза.
— Я про поцелуи. — Подставляет щеку.
— Укусы?
— Именно. — Вторую. — Если нет...
— Было круто. — Выдохнула, очерчивая линию его губ и тут же оказалась в западне. Приоткрыл рот, нежно прикусив указательный, и тут же отпустил, прошептав:
— И сейчас?
Что говорить? Будто пульс мой бьющийся не чувствует сквозь ткань его футболок.
— Артём...
Никита вовремя возвращается, к счастью, на этот раз ничего не заметив.
— Свет, ты смотрела духовку?
— Да, еще десять минут.
Артем вмешивается.
— А теперь воплощаем мой гениальный план...
Зачем-то берет совершенно пустую тетрадь кулинарных рецептов, что, отказывается, лежала в одном из шкафов. Выбирает оттуда три листа. Находит каким-то чудом здесь одну ручку и два карандаша, нагло приказывает сесть и выслушать его.
— Меня бесит, что вы без меня сделали ту волшебную фигню.
Действительно, в кого еще мог пойти Никита? Даже образность речи одна и та же. Ладно, хоть стихами не говорит еще.
— Поэтому... Марта давала задание на её отъезд.
Никита завозмущался, надувшись. Но Тёма будто и не заметил.
— Мы выполним его все вместе.
— Что за задание? — Улыбнулась, решив поддержать.
— "Письмо страху", Свет.
Ну... и инициатива бывает наказуема, да? Еще письмо теперь писать... страху.
Только время катится, строки пишутся, мужчины скребут по сусекам мыслей, обсуждая Никитино письмо, но все же старательно пишут.
Окей... страх, так страх.
Первым зачитываем Никитино письмо, пока я накладываю всем наше кулинарное творение.
"Привет, страх. Меня зовут Никита, и мне 8 лет. Папа сказал написать, хотя я терпеть не могу Марту с её штуками...
Замираю. Марта? Артем уточняет, что это психолог и кажется жена Никитиного прадедушки... А я и не знала особо ничего об их родственниках.
Я устал тебя боят-ться. А еще мне нравит(зачеркнутый мягкий знак)ся, когда со мной общают(снова мягкий)ся другие... И не думают, что я дурак.