80 лет форы
Шрифт:
— Товарищ Сталин… Товарищ Сталин. — Отсутствие реакции на едва слышным шепотом произнесенные слова заставило его еще раз, но уже громко, повторить: — Иосиф Виссарионович… Товарищ Сталин.
Тот неожиданно открыл глаза и абсолютно свежим голосом, будто совсем и не спал, а просто глубоко задумался, спросил:
— Что-то случилось?!
Руководитель охраны на секунду замялся, вызвав реакцию, почти в точности соответствующую реакции президента страны из двадцать первого века:
— Проблэмы?
— Да, товарищ Сталин. Звонит начальник Генерального штаба Жуков, просит вас срочно подойти к телефону. —
Председатель Совета народных комиссаров СССР сел и внимательно посмотрел на взволнованного Власика. Тот, еще секунду помявшись, пояснил:
— Немецкие самолеты бомбят советские города.
— Что?.. Бомбят? — Сталин быстро встал с дивана и направился к двери. Уже выходя из комнаты, он остановился и, обернувшись, строго посмотрел в глаза начальника охраны. Но тут же развернулся, ничего не сказав, и, значительно ускорив шаг, едва ли не бегом отправился к телефону.
— Сталин, — коротко бросил вождь.
— Артиллерия немцев ведет огонь по нашим приграничным позициям и погранзаставам. Авиация бомбит наши города. В том числе Киев, Минск, Севастополь, а также аэродромы и военные городки. Это уже не провокация — это война. Разрешите начать ответные боевые действия? — Взволнованный голос Жукова, звучавший из телефонной трубки посреди ночи, мгновенно убедил лидера СССР в том, что ситуация более чем серьезная.
Начальник Генштаба, не услышав ответа, переспросил:
— Товарищ Сталин, вы меня слышали?
— Секунду. — Лихорадочно бьющиеся в черепной коробке мысли метались, словно тараканы. Наконец, молчание председателя СНК прервалось логичным вопросом: — Где находится Тимошенко, товарищ Жуков? Он там, у вас?
— Да, говорит по телефону с генералом Кирпоносом.
Нарком обороны, слушающий в данный момент командующего Киевским Особым военным округом, при этих словах начальника Генштаба поднял голову.
— Берите его и через сорок минут приезжайте в Кремль, — сказал Сталин и, опустив трубку на рычаг, повернулся к начальнику охраны:
— Вызовите Поскребышева, скажите, чтобы он быстрее пригласил ко мне всех членов Политбюро.
Еще какое-то время помолчав, глядящий вслед ушедшему Власику вождь негромко произнес:
— Все-таки напал… обманул, мерзавец!
К девяти часам утра объединенные штабы частей двадцать первого и сорок первого годов уже могли подвести некоторые итоги. Прорывов фронта, охватывающих ударов через Брест и Гродно, с последующим окружением дезорганизованных, лишенных связи и управления советских частей, на данном участке у немцев не получилось. Конечно, в отдельных местах, пользуясь многократным превосходством в живой силе и технике, вермахту удалось сбить с рубежей не успевшие развернуться в боевые порядки части нашей армии и продвинуться на территорию СССР, местами на десять-двадцать километров.
Но как это было не похоже на так и не случившийся блицкриг!
Многие подразделения вермахта даже не успели перейти границу, как понесли такие потери, что означенным соединениям требовалось немедленное пополнение для сохранения
Первыми жертвами выстрелов ЗРК стали эскадрильи, атакующие города и аэродромы, непосредственно прикрываемые зенитчиками, кое-что досталось на долю тех самолетов, которые возвращались после ударов по целям в нашем тылу. Расчетам «Стрел» и «Панцирей» даже не приходилось принимать участия в обороне, кроме разве что нескольких эпизодических случаев.
Особенно большие потери немецкие ВВС понесли во время атак на Брест и Гродно, где они пытались поддерживать свои наземные части. Даже делая очень приблизительный подсчет, можно было уверенно сказать, что противник лишился более половины своих двухмоторных бомбардировщиков из чуть более трехсот, потерял не менее сотни «Штук» и примерно столько же «сто девятых», которые поплатились за свои попытки выступать в роли штурмовиков. Ведь как только «мессер» попадал в зону досягаемости пушек «Панцирей», то, как правило, после одной-двух коротких очередей российских скорострелок хоронить было уже некого. А ведь помимо зенитных батарей далекого будущего в дело вступили и советские летчики, в этот раз не собиравшиеся вот так просто отдавать небо врагу.
Значительно труднее пришлось войскам в Белостокском выступе. На земле у немцев не было такого превосходства в силах перед фронтом 10-й армии, они рассчитывали сначала окружить скопившиеся на этом участке наши войска и только потом разгромить получившийся «котел». И основные потери Красная Армия здесь несла от налетов авиации противника. Но и тут, вовремя получив указания, переданные из штаба 4-й армии с помощью уполномоченных из НКВД командование смогло организовать противодействие, наладить прикрытие собственных аэродромов, не увлекаясь пока попытками наносить бомбовые удары за линию государственной границы.
В течение всего дня самоходки бригад оказывали огневую помощь обороняющимся частям, выбивали вражескую артиллерию по засечкам радиолокаторов и по целеуказаниям, получаемым с беспилотных аппаратов.
Некоторое беспокойство у Ледникова вызывали как раз потери среди этих очень полезных самолетиков, достигших уже тридцати процентов. Самым обидным было то, что большинство из них было сбито или пилотами наших же ВВС, или пехотинцами, увидевшими не так высоко надо собой что-то совершенно им незнакомое.
Но это можно было пережить, гораздо большее беспокойство генералу доставляли не совсем вразумительные распоряжения, запросы и приказы, так и сыплющиеся из Минска, от Павлова, и из Москвы, от Тимошенко.
Учитывая, что на юге и севере дела обстояли гораздо хуже, практически в точности повторяя нашу реальность, посовещавшись по защищенной линии с Веткачем и Соломенцевым, Лаврентий Георгиевич решил обострить ситуацию в собственном тылу. Согласовав предстоящий план действий на следующий день с командирами бригад, он начал следующий этап легализации, на более высоком уровне.