9-й день недели

Дальний

– Пофиг.

Осталось решить вопрос с деньгами. Снова попросить у Оксаны? Ну уж нет! К тому же она сказала, что у неё нет. Что делать? Если только… Если только… Окончательно протрезвевший, дрожащей от волнения рукой вытащил украшение и подозвал бармена.

– Дружище, тут такие дела. – Колганов перегнулся через барную стойку. От чувства неловкости кажется, что сейчас все посетители только и делают, что наблюдают за его позором.
– Денег нет, есть ювелирка.

Тот недовольно скривился.

– У твоей подруги, так понимаю, тоже нет?

– Угадал, - журналист разжал ладонь.

– Настоящее? – Бармен с интересом рассматривал кулон. Кажется, неплатёжеспособные

клиенты – это самое последнее, что его волнует. – Выглядит, как старинное.

– Не знаю. – Признался Колганов. – Сегодня, накрайняк завтра, привезу деньги и заберу его. Идёт?

Парень не возражал.

– Завтра не моя смена. Приходи в воскресенье.

– Блин, даже не знаю. – Журналист мучительно тёр лоб. – Весь день занят.

– Так зачем день? – Удивился бармен. – Приходи ночью.

Колганов не стал говорить, что работает в команде кандидата в президенты и что ночью в штабе будет жарче, чем днём.

– Ладно, я постараюсь. Слушай, есть ещё момент… - Он снова почувствовал унижение.
– Добавь на такси.

Бармен поморщился.

– Ну ладно. Запишу на твой счёт. Не хочу ждать, когда её стошнит снова.

В такси Оксана вырубилась окончательно и Колганов затаскивал девушку в свою квартиру чуть ли не на себе. Снял туфли и накрыл одеялом. Сумочку, едва прикасаясь, аккуратно поставил рядом. Напился холодной воды и устало опустился в кресло. Оксана тяжело дышала, и, судя по всему, в сильном забытьи. Такой видит её впервые. Он уже сильно сожалеет о том, что согласился пойти в бар. Ведь ничего, кроме головной боли и проблем, не получил. Блин! Совсем забыл! Вскочил как ошпаренный и поспешил на кухню. На кухне холодильник. На холодильнике конверт. В конверте заначка. Колганов отсчитал требуемую сумму. Пока не поздно, надо вернуться в бар и забрать кулон.

Неясный шум донёсся из спальни: Оксана мечется и разговаривает во сне.

– Отстаньте от меня… Колганов… Отстаньте от меня…

Он поправил съехавшее одеяло и подушку.

– Не трогайте меня… Я всё сделала… Я всё сделала…

Завтра, вернее, уже сегодня, ты будешь никакая. Лучше вообще оставить тебя дома. Запереть до воскресенья. Там, глядишь, оклемаешься. А мне к восьми в офис. Рассчитывать придётся только на себя(

– Не трогайте меня… - Девушка бредила и елозила по кровати.
– Я хочу уехать… хочу… хочу…

О чём ты? Он задумался и, наконец, решился. Без угрызений совести расстегнул сумочку и заглянул внутрь:

Бл…ть!

пять толстых, перевязанных резинкой, пачек стодолларовых купюр. Словно подкошенный, журналист опустился на пол и обхватил голову руками. Ну и подарок ты преподнесла мне, подруга.

Немного придя в себя, вскочил и уже целенаправленно изучил всё содержимое. Ничего необычного: косметика, салфетки, конфеты, визитница и наушники. В закрытом на молнию внутреннем карман телефон и паспорт. Этот девайс он видит впервые: кнопочный, миниатюрный. Ничего лишнего. Даже камера отсутствует. Как и название. В списке вызовов лишь абонент под именем «Шеф». Но, посмотрев на номер, Колганов сразу понял, кто это: его помощница разговаривала с Яном Григорьевичем каждый день, иногда по нескольку раз. Но только тогда, когда журналиста не было рядом. Какие сюрпризы будут ещё? И они продолжились: в паспорте рядом с фото Оксаны написано «Решетникова Ирина Геннадьевна».

Глава 84

Впереди маячит свет. А вокруг тьма. Пустота. Пустая тьма. Шагов не слышно. И вообще непонятно, что под ногами. Но это неважно. Главное – верное направление. Направление на свет. И она упрямо продолжает идти. «Свет в конце тоннеля» - так вроде это описывают люди, пробудившиеся из состояния клинической смерти. Что ещё может быть «светом в конце тоннеля»? Совершенно верно: рождение. Ребёнок в утробе матери, прежде чем появиться на свет, движется по тоннелю. «Светом в конце тоннеля» является и перерождение, если речь о взрослом человеке.

Она ощущает себя взрослым человеком. Она вообще себя ощущает. В безвременье и безотносительности. Лишь свет. В конце тоннеля. Манит. Видится, выступает единственно возможным вариантом действия. Движение вперед.

Она не считает шаги. В этом нет необходимости, ведь каждый сопровождается ударом сердца. Темнота вокруг тоже пульсирует. Сжимается, чтобы затем расслабить объятия. Темнота хочет меня прогнать, хочет отсюда вытолкать. Значит, мне здесь не место. Эта, простая в своей очевидности, мысль мечется в её голове. Широко расставленные руки цепляются за пустоту.

По мере приближения к источнику света дышится легче. Ароматный воздух щекочет ноздри и обжигает лёгкие. Кажется, его, словно масло, можно намазать на хлеб. Свет ярок и от него приходится прикрываться ладонью. Шаг-удар сердца, шаг-удар сердца, шаг… Мне надо идти…

Постепенно глаза привыкают… и вот она убирает руку… но свет померк! Лишь… серая дымка вперемешку с яркими точками. И запах…непривычно знакомый. Запах шума, движения и напряжения. Одни светящиеся точки застыли, словно приклеенные, иные движутся. Это… это… это фонари! Это…

Она удивлённо осмотрелась: шумно и неприветливо… я раньше здесь была. Раньше… это когда? В прошлой жизни? Вокруг люди, машины и… мучительное ощущение возвращения в неизвестность. Звуки, сливаясь в какофонию, режут слух.

Она закрыла уши руками и изо всех сил зажмурилась. А потом опустила руки, открыла глаза и, чтобы не сойти с ума… впустила в себя город. А город, в свою очередь, распахнул чужестранке свои объятия.

– Лисёнок мой, я сегодня задержусь. Не жди меня, ложись спать. – Молодой человек метрах в пятидесяти успокаивает по телефону свою возлюбленную. –

– Да, да, у меня всё нормально. Просто я… да, да… просто я задержусь на работе. Синицын заболел, и половину его смены отдежурю я, а потом придёт Карпов. – Парень жестикулирует невидимой собеседнице. В трубке слышится взволнованный женский голос, но слов не разобрать. – Да, девочка моя, я тоже от этого не в восторге, но я должен… ты же понимаешь… - Всецело занятый разговором, при переходе через дорогу молодой человек не обратил внимание на запрещающий сигнал светофора и только прекрасная реакция водителя чёрной спортивной бмв спасла его жизнь. Под визг стираемых покрышек машина замерла буквально в нескольких сантиметрах от растерявшегося бедолаги. Тот раскрыл рот от удивления и замер, как вкопанный. Наконец, водитель, симпатичная брюнетка с длинными волосами, посигналила и помахала рукой, предлагая незадачливому пешеходу поскорее убраться с проезжей части. Молодой человек с трудом привёл себя в движение, а бмв, в свою очередь, взревел мотором и скрылся из вида.